— В каком смысле «прервавшееся»? — спросил президент. — До того времени за Ляо Беном числится немало интересных деяний, начиная с работы на гонконгскую триаду и заканчивая карьерой наемника, воевавшего за любую страну, которая платит хорошие деньги. А после — он вдруг исчезает из сводок международных полицейских организаций и органов безопасности. — И что с ним стало? Он же не на пляже нежился все это время? — усмехнулся Орлов. — Разумеется. У ФСБ имелись связи в среде так называемых коммерческих наемников — людей, которые работают на частные корпорации. Через них мы выяснили, что все эти годы Ляо Бен работал на небольшую фирму «Юникс-лайн», зарегистрированную в офшоре на Каймановых островах. — Что за контора? — спросил Орлов. — А вот тут, Николай Ильич, мы подбираемся к самому интересному. За эту часть расследования можно сказать отдельное «спасибо» Евгению Рогову. Вы приблизительно в курсе, чем занимался парнишка? — Ну, в самых общих чертах. Так что, если вы повторите мне все, я ни капли не обижусь, — улыбнулся Николай Ильич. — Рогов — агент ФСБ, внедренный нами резидент. Работал в Лихтенштейне, занимался системным администрированием банка, через который раньше проходило много грязных денег. То есть их и сейчас проходит немало, но с тех пор, как Лихтенштейн перестал быть офшором, количество желающих проворачивать темные сделки через эту страну резко упало. — На Рогова, насколько я знаю, тоже покушались, — сказал Орлов. — Да, Николай Ильич. Покушались. Еще некоторое время назад Рогов стал обладателем информации о существовании некоей офшорной конторы, имевшей глубокие связи с Россией и — внимание — Германией. Контора, как вы, наверное, уже догадались, называлась «Юникс-лайн». — Хотите сказать, что всю эту возню с ракетой затеяла какая-то мелкая компания? — Вот и мы сначала удивились. Но Евгений Рогов предложил не делать скептического лица, а внимательно посмотреть на то, кто у нас по большей части имеет дело с «Юникс-лайн». И оказалось, что этот кто-то — Алексей Степанович Кузнецов, глава «Энергогаза»! Президент искренне удивился. Кузнецов всегда считался человеком, являющимся одной из опор государственной стабильности. Да, он был одним из тех, кто получил звание олигарха и соответствующее отношение народа — презрительное и осторожное. Да, в свое время он зарабатывал деньги такими способами, за которые сейчас можно надолго загреметь на нары. Но все это — дела давно минувших дней. А потом Кузнецов всегда был на стороне правящего звена. Он не согласился на альянс с Березовским, за что чуть не был убит. Он отвернулся от Ходорковского, который предлагал ему совместно поставить Россию на колени и взять власть. Последний поступок был сугубо прагматичным — Алексей Степанович понимал, что с Ходорковским им не сработаться: одна страна для них будет тесновата. В результате мятежный олигарх оказался за решеткой, а Кузнецов еще и помог его утопить, дав кое-какие показания. Знающие люди говорили, что после этого Ходорковский в открытую пообещал, что когда-нибудь Кузнецову это аукнется. И вот оказывается, что Алексей Степанович ведет себя точно так же, как и все остальные: внешне оставаясь человеком лояльным, он всегда готов нанести удар исподтишка. Вот только вопрос: ради чего? Этот вопрос президент озвучил вслух. Каратаев усмехнулся и ответил: — Деньги, Николай Ильич. Огромные деньги. Дело ведь в том, что акциями «Юникс-лайн» владеет не только Кузнецов. Вторым учредителем и директором фирмы является Рольф Торстен — глава совета директоров «Рургаза». Ну как, не прорисовалась еще комбинация? Президент встал с кресла, взял бокал коньяка и отошел к окну. Как раз в этот момент в дверь постучала обслуга. Орлов разрешил зайти, и все время, пока миловидная женщина средних лет расставляла приборы для кофе, молча смотрел на улицу. Антон Иванович не мешал главе государства думать. Да и разговаривать о столь серьезных вещах при прислуге даже полунамеками не хотелось. Когда президент и генерал Каратаев остались одни, Николай Ильич произнес: — Чертовски циничная схема! Даже по меркам большой политики. Подставить собственную страну только для того, чтобы нажиться на ускорении работ по строительству Северной нитки. Давно заметил, что большие деньги делают из человека первостатейную мразь. А вообще, я правильно догадался? — уточнил Орлов. — Да, Николай Ильич, совершенно верно. Южная нитка замораживается, на Северной идет активное строительство, там прокручиваются миллионные откаты, всем хорошо, кроме страны. — Но ведь «Энергогаз» несет громадные убытки из-за того, что остановилось строительство Южной нитки, — с сомнением в голосе произнес президент. — «Энергогаз»-то несет. А вот господа Кузнецов и Торстен наживаются, причем не по мелочи. По нашим прикидкам, за время простоя строительства они положили в карман минимум по десять миллионов долларов. То есть прикиньте: за десять дней — десять миллионов. Причем в свой собственный карман. Как вы думаете, это хороший заработок? Президент на это только нервно рассмеялся. — И что теперь думаете делать? — спросил он. — Думаем собрать все доказательства, предоставленные Роговым, потянуть за все эти ниточки — и передать дело надежным людям в ФСБ. Вы можете взять дальнейший процесс под личный контроль и проследить, чтобы наш толстосум получил все, что ему причитается. Ну и с немцами тоже не помешает поделиться информацией, чтобы не получилось, что господин Торстен цветет и пахнет, пока его подельник парится на нарах. — Хорошо. А что с системой наведения? — Здесь все немного хуже. Мы знаем, кто виноват в ее пропаже, — это некий господин Харитонов, который продал систему и всю документацию на нее человеку из «Юникс-лайн» Ивару Зеллерсу. Но Зеллерса мы поймать не можем, потому что не знаем, где он сейчас. Зато знаем, что систему будут обязательно вывозить из страны. Аналитики проработали варианты, и, по их мнению, систему должны будут вывозить через Кавказ. — Ее нужно вернуть, — твердо сказал президент. — Вернем, куда мы денемся, — легкомысленно улыбнулся Каратаев. Президент понял, что отчет генерал-лейтенанта подошел к концу. Теперь была его очередь говорить. — У нас есть еще одна проблема, которую надо поручить вашему подразделению. Она потребует творческого подхода, высокого профессионализма и глубокой секретности. — Звучит так, словно мы должны штурмовать Пентагон, вооруженные только рогатками. — Нет, по части опасности это дело не настолько серьезное. Надо всего-навсего достоверно инсценировать смерть профессора Коломийца. — Генерального конструктора «Бирюзы»? — оторопел Каратаев. — Но зачем? — Китайцы решили воспользоваться моментом и подложить нам крупную свинью. Они выдвинули против Иосифа Степановича обвинение в халатности и требуют для него суда в Китае, как предусматривалось нашими договоренностями сразу после катастрофы в Дакхасе. — Черт, но им ни в коем случае нельзя отдавать конструктора! — воскликнул генерал. — Вот и сделайте так, чтобы китайцы перестали требовать его у нас, — пожал плечами Орлов. — Так точно, Николай Ильич, — поручу дело своим людям. Ну и сам подумаю над вопросом. — Вот и замечательно, — сказал президент. Скажите, а как вы собираетесь предотвращать вывоз системы наведения из России за рубеж? — Есть кое-какие наброски, — улыбнулся генерал. Больше Орлов не вытянул из него ни слова — в конце концов, это действительно были всего-навсего наброски. Глава 10 Граница с сопредельными кавказскими республиками — это совсем не то, что представляет себе средний человек, когда думает о рубежах государства. Собственно, это и неудивительно, потому что, как бы ни старались новоявленные суверенные государства демонстрировать свою независимость от России, все равно не получилось у них выстроить прочный рубеж, надежно защищающий от «наследия проклятой империи». На самом деле если уж кому и взбредет в голову хвастаться нарушением чьих бы то ни было государственных рубежей, то, по крайней мере, о нарушении границы Грузии говорить не следует. В противном случае знающие люди, случись им оказаться среди слушателей, не замедлят поднять непутевого хвастунишку на смех. Потому что через грузинскую границу можно достаточно легко ходить и ездить в любых направлениях при условии, что поблизости не окажется пограничной заставы и если приблизительно рассчитать время прохода патруля. Благо горных тропинок здесь до чертиков. Караван автомобилей пылил по грунтовой дороге. Хотя ее и дорогой-то назвать было трудно — просто широкая тропа, натоптанная копытами домашних животных. Автомобили по ней ездили нечасто. Восемь грузовиков, двигавшиеся по ней в эту минуту, были примерно двухмесячной нормой механизированных транспортных средств, перемещавшихся здесь обычно. Граница осталась позади, километрах в пяти, — растоптанная, неухоженная полоса песка, по которой, судя по количеству следов, прошло небольшое стадо во главе с пастухом. Автомобили прошли полосу, остановились, из кузовов выскочили люди с большими вениками, и через несколько минут на следовой полосе не осталось ни единого признака того, что здесь ехали машины. Дорога, петляя, взбиралась на пологую гору, поросшую густой травой и невысокими елками. До темноты надо было перевалить ее, чтобы засветло достичь леса на дне низины, где груз будет передан получателям. Контрабанда через грузинскую границу — дело обычное. Грех не воспользоваться этим проходным двором. Тем более что представители закона зарабатывают здесь немного, так что всегда можно купить себе их расположение, обеспечив «коридоры» без патрулирования и возможность практически в открытую перегружать товар с машины на машину. Хотя, конечно, тут все сильно зависит от того, что именно везут. Если это разрешенные медикаменты, аппаратура или знаменитые грузинские вина, только без акцизных марок, — дело одно. А ведь бывают грузы совсем иного характера. На них запросто и погореть можно. Груз, который ехал на этих восьми автомобилях, был, так сказать, смешанного свойства. Вина, разумеется, были — только не в бутылках, а в пластиковых бочках. Строго говоря, это были даже еще не вина, а виноматериалы. Им предстояло попасть в загребущие лапы торговцев-южан, обзавестись благородной наклейкой и фальшивой акцизной маркой, а затем разойтись по рукам людей через коммерческие ларьки. Кроме вина, в караване ехал также коньяк, а еще — килограммов двести отборного афганского героина, зашитого в мягкие игрушки. И несколько ящиков с автоматами Калашникова. На кой черт надо было везти автоматы из Грузии в Россию — было непонятно. Такое чувство, что их возвращали по рекламации транзитом в братскую Украину, которая щедрой рукой помогала вольной Грузии бороться против «русских захватчиков». Автомобили ехали по узкой тропе, разбрызгивая воду из луж. Предводитель, которого звали Виталий, порадовался, что решил ехать в головном грузовике. Некому было брызгать в лобовое стекло, мешая смотреть по сторонам. Два часа понадобилось на то, чтобы миновать перевал. После этого тропа пошла под уклон. Сверху все было видно гораздо лучше, чем на подъеме, так что Виталий мог уже разглядеть на дне котловины, в нескольких километрах впереди, жесткую темно-зеленую щетку хвойного леса — традиционное место передачи грузов, которые он возил по этой тропе. Холодное зимнее солнце било прямо в лобовое стекло грузовика. Виталий устало щурил свои темные глаза. Он был урожденным мингрелом, надолго уезжал из родных краев, успел прожить достаточно бурную жизнь и вот наконец вернулся снова — теперь уже не законопослушным гражданином, а «деловым человеком». Да, Виталий всегда относился к своему занятию как к бизнесу. А бизнес — он создан исключительно для того, чтобы приносить доход. И нравственная сторона, равно как и вопрос законности или незаконности, — это последний вопрос, которым должен задаваться человек, желающий звать себя деловым. Лесок приближался, теперь это уже была не щетка, а как будто поросль многочисленных бонсай, высаженных на декоративную клумбу, имитирующую низину в горах. Прозрачный, кристально чистый алтайский воздух создавал иллюзию небольшого расстояния там, где на самом деле счет шел на километры. Виталий поднес к губам рацию и отдал приказ быть начеку. Он был деловым человеком и прекрасно понимал, что порой лучший способ покупки товара — это изъятие его просто без денег. Грузовики сбросили скорость, а метров через полсотни и вовсе остановились. Предводитель переключил каналы на рации и сказал: — Есть кто живой? — Наблюдается! — прошипело в мембране. Ära, значит, приемщики были уже на месте. — Мы на полянке, ждем вас. Полянка посреди леса была традиционным местом передачи товара. Там было достаточно пространства, чтобы не приходилось грузить машины по очереди, — влезали абсолютно все грузовики. Ну и плюс — там были удивительно удачные природные условия. Над поляной нависал склон большого холма, полностью защищая ее от потенциальных наблюдателей с востока, северо-востока и севера. Как правило, для большей уверенности на этом склоне выставлялось некоторое количество секретов, в обязанности которых входило предупреждение «деловых людей» о возможной опасности. Впрочем, до сих пор еще ни разу не приходилось использовать это предупреждение по назначению. Местные жители поляну обходили всегда, а что до возможных рейдов правоохранительных органов, то они никогда не появлялись здесь в то же время, как и контрабандисты. Как говорится, не имей сто рублей, а имей сто друзей. Хотя если рубли все же наличествуют, то, пожалуй, и друзей заводить будет куда проще. Вернувшись на свой канал, Виталий сказал: — Горелый, Борман, проверьте что и как! Эти двое были гордостью и красой его команды. Ребята когда-то работали в ростовском ОМОНе, воевали в Чечне, а потом забили на государственную службу и подались на вольные хлеба. Но поскольку большинство таких, как они, напрочь не приспособлены к мирной жизни, вскоре они оказались в «бригаде» мингрела Виталия. Предводитель не видел, но знал, что сейчас эти двое выскочат из кузова замыкающей машины и быстренько смешаются с пейзажем. Пройдет минут десять — и они доложат обстановку, после чего командир решит, двигаться к точке рандеву или разворачивать караван и валить подальше. На поляне наверняка об этом знают. Но так уж принято в среде джентльменов удачи — никогда не доверять полностью тем людям, с которыми тебя связывают финансовые отношения. Предводитель успел два раза покурить, а потом рация сообщила голосом Бормана: — Все путем. Вован с двумя фурами ждет на поляне. Виталий поморщился. Вот чего он терпеть не мог, так это человеческого выпендрежа! Какого лешего Вован тащит на стрелку такие приметные машины? Как будто каждый день по горам большегрузные фуры катаются! Возникла мысль развернуться, увести караван в схрон и не возвращаться, пока принимающая сторона не соизволит воспользоваться на стрелке какими-нибудь неприметными машинами. Остановило Виталия только то, что, пожалуй, эта самодеятельность может крепко не понравиться одному из его заказчиков — тому, кто поручил перевезти через границу те самые два центнера неразбавленного героина. Этот тип недвусмысленно предупредил, что если «хмурый» не придет к нему в течение двух недель после того, как он начнет свой путь из-под Кабула, то Виталий может заранее искать себе живописный погост, на котором его положат. Ну, то есть прямо так заказчик не сказал, но смысл его предупредительной тирады очень ярко светился через вежливые слова.