— Следующая! — кричит Юра, уныло рассматривая в зеркале свое свежевыбритое, но усталое лицо. Дверь со скрипом открывается. В отражении появляется девушка лет двадцати пяти, которая хромает на правом сломанном каблуке. По кардигану рассыпались бурые пятнышки, короткие волосы взъерошены. Посетительница замирает на полпути к одинокому, но гордому из кокоболо, и приоткрывает губы. — Простите, ох… — Что это за раненая птица? Я надеюсь, у вас не кровь на кофте? — Дружинина. Яна. Нет-нет, я испачкалась, наверное. Я… Я должна была быть к 7, но… — А как это относится к шестидесяти девушкам в коридоре? — Что? Я… — Вы свободны, птица. Яна хмурится и чуть разводит руками. — Я же не по своей вине. — Летите, дорогая моя, летите. Она сглатывает, поднимает и опускает ладонь, будто не находит слов, и хромает прочь. Тянется к дверной ручке, но вдруг замирает. — Пожалуйста. — А? — Ну почему я должна уйти? Я… я не виновата, что опоздала. — Смотрите сами. Вы будете замечательно смотреться с конвоем из дронов охраны. Юра доходит до стола, бухается в мягкое кресло. Яна настороженно смотрит на мужчину и все еще держится за ручку. — Гуревич! — орет Юра. — Давай следующую! Опоздуниц гони в шею, достали уже! — По-прежнему напоминаю, — раздается гнусавый голос из интеркома, — что мы живем в том тысячелетии, где можно пользоваться средствами связи. — Пожалуйста. Я хорошая актриса. Юра достаёт из стола лосьон: молча выливает на ладонь и растирает. Хлопает себя по щекам несколько раз — безуспешно пытается взбодриться. Яна принюхивается. — Хорошие пти… актрисы не опаздывают. Да и вообще не ходят на пробы в такие фильмы. Дверь за спиной Яны дёргается и чуть приоткрывается. Она от неожиданности вжимает голову в плечи, но в следующую секунду упирается ногами в пол — так, что войти в комнату можно лишь сдвинув Яну. — Мне это снится, наверное, — шепчет она и добавляет громче: — Вам жалко пяти минут? Раздаётся гудение, Юра подозрительно смотрит на девушку, она на него. Снаружи стучат в дверь, и тут же звучит детский голос: — Мам! Это твой ребёнок, которого ты наверняка забыла забрать из садика. Мам! Это… — Предлагаю поговорить с птенцами снаружи, — замечает Юра. — И, не мне судить, но вы бы чип коммуникационный поставили б, что ли. Дверь за спиной Яны снова дёргается. Раздаётся настойчивый стук. Яна судорожно роется в сумочке, вытаскивает телефон и раз за разом промахивается по нужной кнопке. — Вы эту штуку из музея украли? — интересуется Юра. — Да что же это, — Яна наконец принимает вызов. — Алло? Малыш, я на пробах. Потерпи, пожалуйста… Что? Вечером погуляем, хорошо? Дверь за спиной Яны беспрерывно дёргается. — Малыш, я знаю, что тебе скучно. Ма… Юре надоедает это концерт. — Гуревич! Вызови дрона! Яна с отчаянием смотрит на Юру, но все ещё держит сотовый у уха. В дверь стучат. — Малыш, я перезвоню. Я… Я… Яна сбрасывает вызов, облизывает губы и обеими рукам хватается за ручку сумочки. — Ну? Улетаете сами? Яна шагает к Юре, не отпуская сумочки. — Почему вы не можете меня прослушать? Я хорошая актриса! Вы понимаете, сколько уже вот так выгоняли меня, будто я… будто… Дверь за Яной приоткрывается, но тут она шагает назад и с грохотом, ладонью, её захлопывает. В лице Яны отчаяние. Юра не выдерживается и улыбается, сам не зная, почему. — Птица с характером. Яна прикусывает губу. — Именно. — Гуревич! — поразмыслив несколько секунд, орет Юра. — Железяк обратно! Красны девицы пусть ждут! Ломятся, как бараны, честное слово! Юра расслабляется в кресле, а Яна, напряженная до предела, все стоит, будто не верит в удачу. — Дружинина? — Д-да. Яна Дружинина. Юра переключается между проекционными мониторами. Яна неуверенно идёт к стулу посетителя и на полпути оглядывается на дверь. Та неподвижна. — С… Г… М… Отсортировать по алфавиту. — Дружинина, — повторяет Яна. — Да помню, помню. Д… С… В… отсортировать по имени. Юра находит анкету, скептически вытягивает губы, читает. — Театральный кружок в школе… Дерматоморфинг… Это у каждого второго. А эта внешность настоящая? Яна вжимает голову в плечи. — Я не помню. На паспорте настоящая была. Юра читает дальше, затем опускает монитор и внимательно, с неподдельным интересом смотрит на Яну. Та нервно разглаживает юбку на коленях. — То есть вы снялись у шикарного режиссёра, но вашего персонажа вырезали? Яна вежливо, но грустно улыбается. — Я хорошая актриса. Юра подпирает кулаком щеку и читает дальше, будто анекдот. — Почему такой перерыв? — Дети… Развод… Но я хорошая актриса. Юра трёт глаза и поднимает взгляд к потолку. — Гуревич! Сделай кофе, что ли! Тот, что обезьяны гадят! — Юра смотрит на Яну. — Ладно, дерзайте. Яна вжимает голову в плечи. — Ч-что?