Она появилась из-за буфета с отломанной дверцей, вся растрепанная, в той же пыли и паутине, но с горящими от восторга глазами. Вот теперь Войтех действительно узнал прежнюю Сашу. Ту самую, которая от любопытного возбуждения запросто могла сигануть в подвал, не оглянувшись, идет ли за ней кто-то из команды. Как она ему однажды сказала? Разве он не за это ее любит? И Войтех еще тогда вынужден был признать, что, как бы его ни раздражали ее необдуманные поступки, в том числе и этим она привлекла его внимание еще во время самой первой их поездки. Сейчас радовало еще и то, что они не на расследовании и ничего опасного в этом подвале он не чувствует. – Как ты его вообще нашла? – поинтересовался он, оглядываясь по сторонам. – Проснулась, когда ты ушел на пробежку, спустилась вниз выпить воды, и показалось, что по ногам дует сквозняк. Пошла на него и обнаружила эту дверь. Наверное, Светлана вчера забыла закрыть, когда убиралась. Войтеху показалось странным, что горничная вообще открывала дверь в подвал. Все ее принадлежности хранились в кладовой, зачем ей сюда заглядывать? Да и не было похоже, чтобы сюда кто-то заходил за последнее время. На пыльном полу были только следы его и Саши, паутина не тронута, а все вещи казались очень старыми. Лишь включив фонарик и посветив им вокруг, Войтех обнаружил и еще кое-что интересное: на полу все-таки были другие следы, но принадлежали они явно не человеку. Узкие извивающиеся полосы давали понять, что по этому полу иногда ползают змеи. Проследив за его взглядом, Саша сказала: – Я тоже их видела, но не волнуйся, пока не нашла здесь ни одного гада. – Что еще не означает, что их здесь нет, – парировал Войтех. – Что, если они где-то здесь устраиваются на зимовку, потому и просыпаются рано? В доме тепло, самое время, чтобы очнуться от спячки. Саша снисходительно улыбнулась: – Ты что, боишься? – Я не боюсь, я разумно опасаюсь, – поправил ее Войтех. Она рассмеялась и потянула его за руку. – Пойдем, покажу тебе кое-что. За буфетом, из-за которого она показалась чуть раньше, стоял стеллаж, на котором лежали явно более новые вещи, чем те, что находились в остальной части подвала. Современного покроя одежда, часы, книги, очки. Войтех заметил даже мобильный телефон марки, которая была особенно популярна несколько лет назад. Все это было сгружено в картонные коробки и еще не успело покрыться таким слоем пыли, как остальные вещи. – Наверное, это вещи предыдущих постояльцев, – предположил Войтех. – Люди всегда забывают что-нибудь в отелях и пансионатах. – Думаю, да, – согласилась Саша. – Странно, правда, что потом не возвращаются. За какой-нибудь футболкой я бы, наверное, тоже не вернулась, но мобильный телефон?.. – Может быть, не знал, где потерял? – Эх, – Саша с сожалением посмотрела на горы старинных вещей, – жалко, что мы так поздно обнаружили это место, послезавтра уже уезжать. Здесь наверняка столько всего интересного! Войтех выразительно посмотрел на нее: – Ты все-таки можешь считать меня трусом, но я рад, что нам скоро уезжать. И сейчас тоже не стоит здесь оставаться. Пойдем. Он ухватил ее за руку и потащил к лестнице. Саше ничего не оставалось, как подчиниться, хотя больше всего на свете ей хотелось все здесь осмотреть и по своей привычке потрогать руками. Глава 6 17 апреля 2016 года, 18.30 г. Псков Близнецы Сидоровы очень любили друг друга и не представляли своей жизни один без другого. Они были вместе намного дольше, чем другие люди, чем даже обычные брат и сестра. Они были вместе с момента зачатия, с самого сотворения их собственного мира. И хоть уже в детстве между ними появились существенные различия и в характерах, и в привычках, и в круге общения, они все равно были дружны. Что, впрочем, не мешало им почти постоянно спорить. Четыре часа поездки от Санкт-Петербурга до Пскова в одной машине с любимым братцем показались Лиле настоящим адом. Они успели с десяток раз поспорить, трижды сильно поругаться, дважды смертельно обидеться друг на друга и пообещать молчаливый бойкот, а один раз Лиля даже потребовала остановить машину, заявив, что дальше доберется на попутках. Правда, когда Ваня притормозил у обочины, она подумала, что это же он дурак, почему должна страдать она? Вот пусть он на попутках и добирается. Ваня отдать ей машину отказался, поэтому они снова поехали вместе. В Псков добрались ближе к вечеру, давно помирившиеся и весело обсуждающие общих знакомых. Если Саша и Войтех могли себе позволить ни о чем не думать в отпуске, прогуливаясь по окрестностям и разбирая подвал старого дома, то работа в Институте исследований необъяснимого не останавливалась. Всю неделю сотрудники занимались разными мелочами, в основном в Санкт-Петербурге, только Долгов и Нев успели скататься в Архангельскую область, где маленький городок якобы косило наведенное местным шаманом проклятие, на деле оказавшееся обычным гриппом. А вот вчера поездка появилась в планах и у Лили с Ваней. В пятницу Дементьев встречался с парочкой бывших коллег, посидели в баре, как водится, выпили-закусили, а под хорошее угощение развязались языки. В разговоре внезапно и выяснилось, что у следователя из Пскова (по поводу приезда которого все и собрались) не так давно было дело, очень уж схожее с тем, что подкинул им Серегин. Мужчина ни с того ни с сего убил всех, кто находился рядом с ним, оставил записку, в которой было всего два слова: «Они ненастоящие», а затем покончил с собой. Разница состояла лишь в том, что мужчиной этим был не успешный бизнесмен, глава почтенного семейства, порешивший всю свою семью, а человек с маниакально-депрессивным психозом, проходивший лечение в соответствующем заведении. Дементьева это сразу смутило: что такого странного в том, что псих съехал с катушек и порешил других психов? Следить надо было за ним лучше, если буйный, в отдельную палату поместить. И если бы не та самая записка, он бы и не связал два дела в одно. Анна с ним согласилась и решила послать Сидоровых на проверку. Может, это обычное совпадение, а может, и второй похожий случай. Приятель Дементьева, Алексей Тарасович Медведев, несмотря на воскресный вечер, ждал их у себя в кабинете. Правда, сразу стало понятно, что пришел он сюда совсем недавно и, скорее всего, специально ради встречи с питерскими исследователями. – Проходите, – вежливо пригласил он, указывая на два уже подготовленных стула. Алексей Тарасович должен был быть примерно одного возраста с Дементьевым, раз они вместе учились, но выглядел лет на десять старше. В отличие от высокого и довольно спортивного Дементьева, он был маленького роста, пухл и наполовину лыс. Брюки и пиджак на нем сидели криво, и Лиля подумала, что лучше бы он носил джинсы и какой-нибудь пуловер. Те, даже если и не совсем по размеру, все равно могут выглядеть прилично, с костюмом же такой номер не проходит. Если он не сидит идеально, то только портит вид, а идеально на такой фигуре может сидеть только костюм, пошитый на заказ, чего Медведев явно не мог себе позволить. – Владимир Петрович Дементьев сказал, что у вас было дело о странном убийстве в психиатрической больнице? – полувопросительно сказала Лиля, аккуратно садясь на стул и стараясь не зацепиться колготками за какую-нибудь выступающую часть. Стул не внушал ей доверия, а ходить со «стрелкой» не хотелось. Знала бы, выбрала бы джинсы, но на улице наконец немного потеплело, и она решилась надеть юбку. – Да-да, еще в начале марта, – активно закивал Алексей Тарасович. – Расскажите подробнее, – попросил Ваня. Следователь взял заранее подготовленную папку и раскрыл ее, чтобы свериться с данными и ничего не напутать. – Андрей Михайлович Вареников, сорока двух лет, уроженец Пскова. Не женат, детей не имеет, работал в автосервисе у нас тут, на Ленинградском шоссе. Периодически ложился в больницу на лечение, поскольку с двадцати одного года страдал… – Алексей Тарасович заглянул в папку, – биполярным аффективным расстройством. Маниакально-депрессивным психозом по-другому. Вот как раз первого марта и лег. А девятого вечером внезапно ни с того ни с сего утащил как-то медицинский скальпель и всех соседей по палате перерезал. Ну почти всех. Четверо насмерть, пятый выжил, но он совсем в неадеквате, ничего рассказать толком не смог. Говорил только, будто Вареников перед тем, как напасть на соседей, утверждал, что если он их не убьет, то они сделают его таким же, как и сами. – Что это значит? – не поняла Лиля. Алексей Тарасович развел руками: – Понятия не имею. Главврач лечебницы утверждает, что Вареников был безопасен, насколько может быть безопасным психически нездоровый человек. Агрессии никогда не проявлял, был, конечно, грустен и замкнут, поскольку как раз страдал от депрессии, но если бы и решил что-то сделать, то с собой, а не с соседями. – Так он вроде и с собой сделал? – Ваня вопросительно кивнул на папку. – Да. После того как зарезал соседей, и себе в горло скальпель воткнул. Попал в артерию, не спасли. – А что насчет записки? – поинтересовалась Лиля. Следователь бросил на нее странный взгляд и снова принялся копаться в папке, что-то ища. – Да это и запиской-то назвать сложно, – признался он, вытаскивая несколько фотографий. – Вот полюбуйтесь. Он разложил снимки на столе перед Сидоровыми, и те разом наклонились над ними, едва не столкнувшись лбами. На фотографиях были запечатлены окровавленные кровати, простыни и стены обшарпанной больничной палаты с решетками на окнах. Повезло, что трупов уже не было, но от количества крови Лилю моментально замутило. Медведев не соврал, запиской послание Вареникова назвать было сложно: на белой стене, очевидно, ладонью, была выведена окровавленная надпись: «Они ненастоящие». – Писал кровью убитых соседей, – подсказал следователь, хотя его гости и так догадались. – Кривоватенько выглядит, – хмыкнул Ваня, одним махом собирая все снимки в кучу и возвращая их Алексею Тарасовичу. – А что говорит лечащий врач Вареникова? С чего вдруг такое могло произойти. – Он и сам не понимает, – развел руками тот. – Доказывал мне, что не мог Вареников такое сделать, типаж не тот. Я говорю: больной человек, кто знает, что у него голове? А он одно заладил: нет, не мог. Ну, честно признаться, я дело закрыл и на полку отправил, что тут расследовать? Убийца известен, суду не подлежит. И не вспомнил бы о нем, если бы Володя в пятницу не рассказал о похожем случае. Так что все, что мог, я вам рассказал, могу еще номер врача записать, если хотите, с ним поговорите. – Хотим, – кивнула Лиля. Алексей Тарасович пролистнул папку, выискивая данные врача психиатрической больницы, который занимался лечением Андрея Михайловича Вареникова, затем взял маленький клочок бумаги, написал на нем имя, фамилию и номер телефона и протянул его Лиле. – Если что понадобится, звоните, – предложил он, поднимаясь из-за стола. – Володька мой старый друг, чем смогу, помогу. Сидоровы поблагодарили следователя и вышли на улицу. За то время, что они провели в тесном кабинете, совсем стемнело, но пахло настоящей весной. На деревьях уже появились первые почки, которые вот-вот развернутся в свежие, молодые листочки, а нагретый солнцем за день воздух еще не успел остыть. В Пскове было теплее, чем в Санкт-Петербурге, и теперь Лиля снова порадовалась, что надела юбку. Ваня даже куртку застегивать не стал, он вообще редко мерз. – Думаешь, стоит еще и с врачом поговорить? – поинтересовался он, молодецки размяв плечи и втянув носом свежий воздух. – Раз уж приехали сюда, стоит все выяснить, – кивнула Лиля. – Еще бы хорошо с тем психом, который выжил. – Не расскажет он ничего. Следователь же говорил, что он в неадеквате. Если уж ему не рассказал, то нам с чего? И так больной, а тут еще на его глазах всех корешей порезали, и самого пытались. Кто угодно кукушечкой поедет. Лиля хитро улыбнулась и посмотрела на брата. – Есть у меня одна идея. Давай найдем, где тут поесть можно, за ужином и расскажу. Ваня не стал возражать. Приемы пищи были для него святым делом, он никогда не упускал случая набить желудок, а сейчас и вовсе был голоден. Последний раз они ели еще в Питере, а с тех пор прошло непростительное количество времени. Две сосиски на заправках по дороге сюда не в счет, разве ж это еда? – Загугли тут местечко поприличнее, я тебя приглашаю, – согласился он. В приличных местах Лиля знала толк и могла найти их даже в незнакомом городе, поэтому уже полчаса спустя они вдвоем сидели в небольшом, но очень уютном ресторанчике за столиком у окна, откуда открывался красивый вид на старый Псков, а вежливая официантка записывала заказ. Ваня лишь недобро посмотрел на сестру, когда она попросила себе бокал белого вина, заявив, что раз Ваня не уступил ей руль по дороге сюда, она и сейчас на него не претендует. – Чувствую себя гребаным Дворжаком, – проворчал ее брат, когда официантка поставила перед ним высокий стакан и запотевшую бутылку минералки. – А у них тут, между прочим, «Гиннесс» разливной. – Бывает, – усмехнулась Лиля, пригубив вино. – М-м-м, вино выше всяких похвал. Наверное, и «Гиннесс» тоже великолепный. – Зараза, – не сдержался Ваня. – Сам виноват, в следующий раз будешь знать, как не давать мне машину. – Да я лучше минералки попью, чем доверю тебе свою ласточку. – Вот и страдай теперь. Страдания Вани немного уменьшили порция свежайшего тартара из говядины с хрустящими гренками и огромный стейк его любимой прожарки. К которому он, конечно, заказал еще и картошку фри.