Но он, похоже, меня совсем не слышит. Мягко отрывает от себя. Видимо, решил завершить начатое… И тогда его точно посадят. Боже… Я вновь бросаюсь к нему, обнимаю за талию. – Я беременна… Мне нужно в больницу! Вадим замирает. Не знаю, услышал ли он меня, поэтому повторяю ещё раз: – Я беременна. Пожалуйста, давай вызовем скорую… и полицию. Пошатнувшись, он отходит от меня. Бросает дикий взгляд на Сергея и тут же идёт вниз по лестнице. Я спускаюсь за ним. Хватаю домашний телефон, набираю 112… Сбивчиво объясняю диспетчеру, что случилось. Вадим выглядит ошеломлённым и каким-то потерянным. Садится прямо на полу гостиной. Костяшки его пальцев разбиты, а руки в крови. Это кровь моего мужа. Что с нами со всеми будет теперь? Я опускаюсь рядом с ним. Вадим тяжело дышит и смотрит прямо перед собой. – Чей это ребёнок, Саша? – произносит отрешённо. Я буквально задыхаюсь от такой твердолобости! Со злостью вмазываю по его плечу. И тут же выпаливаю с рыданием: – Он твой! Конечно же, он твой!! Боже… Почему он такой непробиваемый? Неужели не видит, что я полюбила его? Вадим переводит взгляд на меня и тут же сгребает в свои объятья. И меня тут же накрывает невероятным чувством нежности и покоя, которые разливаются по всему телу из моего сердца. – Я так виноват… – шепчет он, прижимаясь лицом к моей щеке. – Я так виноват… Саша… Его голос наполнен отчаянием. Судя по всему, он винит себя в том, что сделал мой муж. Но ведь я сама уехала с ним! – Нет… Ты не виноват, – отвечаю сдавленным шёпотом. – Ты ни в чём не виноват, Вадим. Слышишь? Ты же спас меня! Пытаюсь посмотреть в его лицо, но он словно прячется, вжимаясь в мои волосы, и по-прежнему дрожит всем телом. Словно борется с самим собой, чтобы не пойти и не закончить начатое. На улице уже слышен вой сирены. Значит, очень скоро всё закончится… Я остаюсь в объятьях Вадима до тех пор, пока в дом не врывается полиция. За ними следом приезжает скорая. В итоге Вадима забирают в полицию, а этого ублюдка – моего мужа – грузят в скорую. И это так несправедливо, чёрт возьми! Я пытаюсь не позволить полицейским увезти Вадима, поэтому мне вкалывают какое-то сильное успокоительное. И в машине скорой помощи я отключаюсь… Глава 34 Я открываю глаза и сначала даже не понимаю, где нахожусь. Всё вокруг меня белое! Такое сияюще белое, что даже глаза щиплет от яркости этого цвета и от солнца, бьющего в глаза. Зажмуриваюсь. А когда вновь открываю глаза, перед моим лицом появляется лицо девушки, которая улыбается мне. – Александра Ивановна, как Вы себя чувствуете? – Нормально, – отвечаю пересохшими губами. – Пить хочется… – Вы можете потихоньку сесть? – задаёт вопрос девушка. Видимо, это медсестра. – Давайте я помогу Вам. Она помогает мне приподняться, взбивает подушку за моей спиной. С облегчением откидываюсь на неё. Всё тело кажется мне каким-то чужим и непослушным. Медсестра протягивает стакан с водой, и я жадно выпиваю всё до последней капли. – Вадим… Он здесь? – с мольбой смотрю на неё. Но девушка, кажется, не понимает, о ком идёт речь. Осторожно произносит: – Там, в коридоре, ожидает следователь. Он хочет поговорить с Вами. Но если Вы пока не готовы или плохо себя чувствуете… – Нет-нет, я хочу дать показания прямо сейчас! – перебиваю её. Намереваюсь встать с больничной койки, но медсестра хватает меня за руку и отрицательно качает головой. – Вы истощены и обессилены. Вам лучше оставаться в постели. Я позову следователя сюда. Я согласно киваю. Наверняка он знает, где сейчас Вадим и что с ним. Ад заточения для меня закончился, но наступил новый – неизвестности. И я не знаю, какой из них хуже. – Александра Ивановна, давайте я Вам укольчик успокаивающий сделаю? – доброжелательно предлагает медсестра, но я отрицательно качаю головой. Хватит с меня уколов. Они же наверняка могут навредить ребёнку. Непроизвольно накрываю живот ладонью. Девушка сразу замечает это и говорит с улыбкой: – Мы сделали Вам анализы… Но Вы ведь уже знаете о беременности, верно? – Да, я почувствовала, – отвечаю шёпотом. Ком подбирается к горлу, и я с трудом проталкиваю его, чтобы не потерять голос. Медсестра приглашает следователя в палату. Он садится возле моей кровати. На колени кладёт планшет с листами бумаги и ручку. Сразу после этого начинается долгий пересказ тех событий, что произошли в моей жизни за последний месяц. Потеря отца. Недели, проведённые в глухой деревне возле реки. Знакомство с Вадимом. То, как мы полюбили друг друга. День, когда появился мой муж. И то, как он спровоцировал Вадима, а потом, угрожая его посадить, увёз меня в город. Как запер меня в квартире отца. И держал там в заточении больше пяти дней, вынуждая подписать документы на передачу ему прав на всё, что у нас имелось. Я осторожно подбираю слова, когда рассказываю о самом спасении. Да, Вадим жестоко избил Сергея, но ведь тот это заслужил. К тому же на моём лице всё ещё цветут синяки от пощёчин, которые нанёс мой муж. Вадим лишь защищал меня. Следователь слушает молча и просто записывает. Потом, когда я замолкаю, качает головой: – Этот ваш Вадим – человек неразговорчивый. Но из его скупых показаний я понял, что Вы с ним поругались, когда были ещё в деревне. Что произошло? – Он не хотел вмешиваться в наши споры с мужем, думая, что разрушит брак. Поэтому и отпустил меня, – говорю я, глядя следователю в глаза. Я не стану рассказывать об истинной причине наших разногласий. О том, что Вадим не сказал мне о земле и лесопилке. Всё это касается только меня. А я его уже простила. – Вы знали, что Вадим уже был ранее под следствием? – спрашивает следователь. Едва сдерживаюсь, чтобы не накричать на него. Но и отвечаю уже не так доброжелательно, как прежде: – А почему мы говорим о Вадиме? Этот психопат – мой муж – запер меня в квартире. Хотел лишить всего наследства! Грозился убить, если я не подпишу документы! Пытался изнасиловать! Но мы говорим не о нём, а о человеке, который спас меня. Вы в своём уме? – Я-то в своём, Александра Ивановна. Просто пытаюсь уберечь Вас от очередной ошибки. Обоих бы закрыл, честно говоря! – Не имеете права! – сразу восклицаю я. – Дайте мне бумагу, я подпишу свои показания! Только не забудьте написать там, что никаких обвинений против Вадима у меня нет и не будет. Он спас меня! И если бы не он, не знаю, что бы со мной в итоге случилось… Наверняка я просто умерла бы там. Совсем одна. В комнате на третьем этаже отцовской квартиры. Кому бы Вы тогда раздавали свои ценные советы? Следователь определённо раздражён моей последней фразой. Вздохнув, что-то дописывает и протягивает мне лист с показаниями вместе с ручкой. Я быстро перечитываю. Убедившись, что всё верно, и он ничего лишнего там не написал, тут же подписываю. – Когда его выпустят? – с трудом поднимаюсь с кровати, увидев, что следователь собирается уйти. – Думаю, что скоро, – бросает он неоднозначно. – Выздоравливайте, Александра Ивановна. Попрощавшись, он уходит, а буквально через несколько секунд в палату влетает Катя. За ней следом – медсестра, которая тут же начинает выговаривать моей подруге: – Девушка! Ну нельзя пока к ней! Неужели не понимаете? Катя отмахивается. Шагает ко мне, распахивая объятья, и я тут же в них падаю. Всхлипываю. – Ну ничего, Сашуль… Прорвёмся… И не такое видали. И не так страдали… Господи… Убила бы тварину!! Подруга доводит меня до постели, помогает лечь. Держит меня за обе руки, пока я плачу навзрыд от осознания того, что всё наконец-то закончилось. – Александра Ивановна, давайте укольчик, а? – почти жалобно говорит медсестра, приближаясь к нам. Вновь отрицательно качаю головой. Не хочу уколов. Хочу, чтобы меня выпустили отсюда.