Глава 1 Телефон, разбудивший Марину, обиженно замолчал. «День определенно начинается с головной боли», — подумала Марина и открыла глаза. Впервые за эту весну яркое солнце из незашторенного окна ослепило ее. Марина помассировала ноющие виски, отбросила одеяло и первым делом отправилась на кухню — поискать аспирин. Кухню свою Марина любила. Сейчас по ней, отражаясь от зеркала над столом и путаясь в колышущихся занавесках, прыгали солнечные зайчики. Она сама выбирала веселую оранжевую краску для стен и яркие лоскутные занавески, глиняные чашки с рисунком в деревенском стиле и плетеные соломенные корзинки. Марина вспомнила, как бережно везла из магазина английского фарфора тарелку с пирующими средневековыми студентами, как осторожно вешала ее на стену. Как зализывала разбитый молотком палец. Стоимость тарелки не выдерживала сравнения с ее стипендией, пусть даже повышенной. А теперь глиняные осколки валялись на полу вперемешку с чужими окурками. На столе громоздились немытые стаканы, а на оконном стекле Марининой любимой коралловой помадой было написано: «Позвони» — и телефонный номер без подписи. Тюбик с испорченной помадой лежал рядом, на подоконнике. Марина бросилась ожесточенно стирать надпись. Головная боль прошла сама, от злости. Нет, так больше продолжаться не может, в отчаянии думала она. Во-первых, скоро защита, а дипломная работа едва добралась до середины. Во-вторых, под глазами мешки — в зеркало смотреть обидно. Надо больше спать, бегать по утрам, что ли. В-третьих, все ее приятели, обожающие ходить к ней в гости со своим вином, все эти молодые художники, писатели и музыканты, довольно милые и интересные в начале вечера, оказываются такими надоедливыми в конце. На трезвую голову они всегда говорят о чистоте искусства, а как только напьются, лезут с объятиями или просят денег на такси. Наконец стекло показалось Марине достаточно чистым. Она выглянула во двор. В песочнице возились дети. С залитой солнцем лавочки на них покрикивали мамаши, не отрываясь от бесформенного вязанья. Когда Марине было шесть лет, на вопрос взрослых «Кем ты будешь, когда вырастешь?» она с удовольствием отвечала: «Звездой». И вот ее мечта отчасти сбылась. Она заканчивает Институт искусства, у нее репутация умной, красивой и талантливой, она пользуется известностью в узких кругах. Но известность в узких кругах — весьма двусмысленная вещь, она не прокормит и не добавит самоуважения. Разве что поможет устроиться в какое-нибудь скучное издательство — редактировать скучные рукописи. Или в ежедневную газету — разбирать письма читателей, для которых нет главнее занятия, кроме как писать в газету. Или в дамский журнал, давать советы по вязанию, о котором Марина не имеет представления. Она сохранила глубоко в сердце восторг шестилетней девочки, и поэтому ждала от жизни чего-то большего, чем все ее разочарованные знакомые. Размеренная жизнь на залитой солнцем лавочке не для нее. Она мечтала по ночам о головокружительных приключениях, о кругосветных путешествиях, о балах и принцах. Она все еще хотела стать звездой, в самом настоящем и ярком смысле этого слова. Поступив в институт, она предвкушала ежедневный праздник, разнообразную и непредсказуемую жизнь в окружении необыкновенных, сплошь гениальных людей. Но каждый следующий день оказывался похожим на предыдущий. Одни и те же гости, темы разговоров, одна и та же головная боль на следующее утро. Почти все ее знакомые казались теперь безвольными неудачниками, пусть и талантливыми. Такую же тоску наводили на Марину и бывшие подружки-одноклассницы, которые быстро выскочили замуж, столь же быстро развелись, иные — не один раз. Возможно, это их дети играли в песочнице под окном. Марина отправилась в ванную, отвернула кран до упора. Он по обыкновению возмущенно зафыркал, выпустил ржавую струйку и затих. Но Марина знала, что кран собирается с силами. Это происходило почти каждое утро, и особенно тогда, когда ей хотелось смыть воспоминания о вчерашнем. Наконец горячая вода пошла ровной чистой струей, и Марина, плеснув ароматной пены из бутылочки, опустилась в белые хлопья. В воздухе запахло эвкалиптом и чем-то еще тропическим, манящим. От вчерашнего вечера не осталось ничего особенно приятного, разве только вспомнилось, как она окатила холодной водой из ведра двух Юлькиных кавалеров. Юлька была ее самой близкой приятельницей в институте, безответственной авантюристкой, вечно опекавшей пьяниц-художников или многодетных помощников режиссеров. Эту некрасивую, но обладавшую каким-то магическим обаянием толстушку приходилось частенько выручать в самых разных ситуациях. Из-за нее дрались арабы в университетском общежитии и милиционеры в сто восьмом отделении. А она снимала туфли на высоченных шпильках, которые носила, чтобы казаться стройней, и удирала босиком, пока Марина изображала ее строгую старшую сестру. В присутствии холодной как айсберг Марины все страсти утихали, и пламенные Юлькины поклонники понуро разбредались. Самым важным своим занятием Юля считала сватовство Марины. Она выставляла баллы знакомым мужчинам именно по этой шкале. Вот и вчера Юля явилась без предупреждения. С обеих сторон ее конвоировали два очередных кандидата на роль Марининых женихов. Правда, они о своей роли в Юлькином плане не подозревали, умильно поглядывая на нее и ревниво — друг на друга. А ведь с самого начала Марина знала, чем дело кончится. Юля рассадила их по разные стороны от себя, напротив Марины. Один был повыше, галстук имел поярче, а другой — пониже и за пазухой прятал бутылку шампанского. Но Марине они казались почему-то похожими. По их лицам Марина читала одни и те же незамысловатые сексуальные желания, неуверенность и самодовольство одновременно. Впрочем, все мужчины одинаковы, есть такая поговорка. — Это Андрей, теннисный инструктор. — Юлька поставила на стол шампанское и похлопала по руке одного. Потом поправила галстук другому: — А это Сергей, скрипач из Большого театра. Наконец улыбнулась Марине: — А это Марина, умница-красавица. — И вдруг испуганно охнула. Но ее извинений уже никто не слушал — гости схватили друг друга за лацканы, раздался треск ткани и звон разбитой посуды. Тут-то и сыграло свою миротворческую роль приготовленное Мариной уже упомянутое ведро с водой. До Юлькиного прихода Марина собиралась отирать. Но, потрогав трубы и убедившись, что они холодны как лед, Марина набрала в ведерко холодной водички и поставила его на плиту: от возни в холодной воде у Марины пересыхала кожа на руках. Хорошо, что газ включить она не успела, иначе сердобольная Юлька всю ночь лечила бы приятелей от ожогов. Погода стояла прекрасная, и подруга могла не беспокоиться, что темпераментные молодые люди простудятся. Они отряхнулись, одернули пиджаки и смущенно выбрались из квартиры. Один пошел по лестнице пешком, другой спустился на лифте. — Ты можешь что-нибудь объяснить? — недоуменно приподняла брови Марина, когда, заперев входную дверь, вернулась к подруге. — А что тебе непонятно? — Юлька уже открывала шампанское и помирала со смеху. — Почему они подрались? — Ты знаешь, я опять их перепутала. Уже в третий раз. Это первый — Сергей, а второй, наоборот, — Андрей. Почему мужчины такие обидчивые? Марина тоже развеселилась. Ей очень нравилось сидеть вот так с Юлькой вдвоем. — Кстати, о нервах, — вспомнила Юлька. — Я ведь жаловалась тебе на зубную боль? Как разозлюсь на кого-нибудь, сразу начинают зубы ныть. — Да, помню. Я тебе еще советовала не злиться и полоскать шалфеем. — Так вот, вчера я наконец решилась и отправилась к зубному врачу. Думала, придется посвятить зубам целую неделю. — И что же? — Оказалось, что у меня нет ни одной дырки. «Определенно это нервное», — сказал мне этот очкарик с очень серьезным видом. И посоветовал выйти замуж. — За него? — догадалась Марина. — Между прочим очень симпатичный молодой доктор. Ты должна с ним познакомиться. Как у тебя с зубами? Марина изнемогала от смеха. — Юля, пожалей меня. Я не хочу замуж за стоматолога. Я вообще не хочу замуж. — Просто ты никогда не была по-настоящему влюблена, — мечтательно произнесла Юля. — Возможно. А ты была? Юлька возмутилась: — Да я влюбляюсь раз в неделю. И каждый раз — до полусмерти. Потом они до позднего вечера пили шампанское и говорили совсем не о мужчинах. Потом заявился Гоша со своими приятелями из «Литературной газеты» и с их вечными анекдотами про Евтушенко и Вознесенского. С литературных анекдотов переключились на неправдоподобные рассказы о собственных сексуальных похождениях, а затем и вовсе заспорили о загадках Бермудского треугольника. Все шло по обычному сценарию. Потом один из приятелей Гоши надоедал Марине с предложением потанцевать, хотя музыку не включали. Потом… А потом был долго не умолкающий телефонный звонок и головная боль. Марина выбралась из остывшей воды на мягкий коврик и обернула мокрые волосы теплым мохнатым полотенцем. Даже в запотевшем зеркале было видно, что выглядит Марина гораздо лучше. Лицо порозовело, в глазах появился живой блеск. Настроение поднялось, и обещания изменить образ жизни улетучились. Ушли, как уходит мыльная вода в водосток. Жизнь начинается снова, как и ожидание чуда. Марина насмешливо улыбнулась самой себе и услышала телефонный звонок. — Белецкая, привет! — раздался в трубке возбужденный голос Юльки. — Ну, привет, — ответила Марина, пытаясь по Юлькиным интонациям определить, как поздно закончилась вчерашняя вечеринка. — Вы уже встали? — Кто это «вы»? — возмутилась Марина. — А Игорь Всеволодович разве не у тебя остался? — В голосе Юльки послышалось ехидство. Гоша был единственным мужчиной, кто, по мнению подруги, Марине никак не подходил, а, наоборот, «пил из нее кровь литрами». — Проснулась я одна, — сухо ответила Марина. Она и сама знала, что Гоша ей не подходит. — Значит, он уехал с этим рыжим, новеньким, вести полноценную бисексуальную жизнь. Он так нежно ему водки подливал. — Юлька захихикала. — Юлия, человек он молодой. Экспериментирует. И вообще это не твое дело, — сказала Марина назидательным тоном, и подруги одновременно рассмеялись. — Ладно, Марина, тем лучше. У меня для тебя очень странная новость. Между прочим, касается твоих отношений со Всеволодычем. — Юля многозначительно замолчала. — Что за новость? — Марина терпеть не могла, когда ее вынуждали задавать наводящие вопросы. — В институте все лопнут, когда узнают. Рассказывать ничего не буду, приезжай, сама увидишь. Только не говори потом, что это я вас поссорила. — И Юлька бесцеремонно бросила трубку. Игорь Всеволодович, он же Гоша, он же «вампир» из Юлькиных острот, приходился Марине не кем иным, как научным руководителем, преподавателем истории культуры. И эту историю культуры Марина изучала с первого курса. Иными словами, молодой преподаватель так настойчиво восхищался своей студенткой, ее способностями, ее дипломной работой, что Марина в конце концов сдалась. Нужно же ей мужское общество хотя бы иногда, для здоровья, для поддержания спортивной формы. А Гоша был таким нежным, неревнивым и легким в общении любовником, что Марину их отношения вполне устраивали. Никто из них ни разу за пять лет не назвал это любовью. Марина хорошо помнила, какое впечатление произвел на нее Гоша во время своей первой лекции на ее курсе. Тонкие черты бледного лица, темные спутанные волосы, острый насмешливый взгляд. И тихий, немного хриплый голос, от которого цепенела и постанывала вся женская часть аудитории.