– Ой, Дина, а я к тебе! Еще одно письмо от брата! Пляши! Однако Дине плясать не хотелось. Ее обуревало нестерпимое желание открыть письмо, прочесть строки, написанные любимым, но вместо этого… Динка молча, сжав губы, разорвала непрочитанное письмо на мелкие кусочки, отдав их ветру. И ушла. Оставив и письмо, и Сашу в прошлом. По крайней мере, ей хотелось в это верить. Точка невозврата Переезд в город стал для Дины спасением. Сначала девчонка обосновалась в общежитии, но уже очень скоро настырный Валера все же настоял, чтобы она переехала к нему на квартиру, которая досталась ему от родителей. Трехкомнатная, в центре. Правда, со старым ремонтом, но это было не важно. Зато у Дины появилась своя комната, платой за которой была, по сути, уборка да готовка, в коих сам Валера, мягко говоря, был не силен. Парнишка был счастлив. Больше всего в жизни он ненавидел одиночество, которое окружало его с той самой поры, как мама и папа погибли в аварии. Воспитывающая его бабушка была вынуждена работать даже будучи на пенсии, поэтому он всю жизнь оставался один дома. И был сыт этим по горло. Шло время. Месяц, другой. Дина отчаянно пыталась не думать о Саше, забыть его, но получалось откровенно плохо. Вдобавок, ближе к зиме, она запоздало поняла, что у нее задержка. И большая. Понять и принять это Дина наотрез отказывалась. Она списывала отсутствие месячных на неправильный подсчет, на нервный срыв, на то, что «так бывает», но, когда на подступе был уже ноябрь и джинсы стали предательски не сходиться, Дина сдалась и пошла в аптеку. На другом конце города. Чтобы никто ее там не узнал. Покупать тест на беременность было стыдно и страшно. Еще страшнее было увидеть две предательские полоски. Ступор, рыдания, а затем – истерический смех. Динка сидела на полу в ванной и смеялась. Над своей невезучей судьбой, над абсурдностью и безвыходностью ситуации. Хотя нет… Выход все же был. Аптечка лежала на кухне. Выдавив трясущимися руками пригоршню таблеток, Динка поднесла ладонь с ними ко рту. В последний раз подняла глаза. Взгляд сам собой наткнулся на небольшую икону Николая Чудотворца, висящую неподалеку от нее на стене. И рука остановилась. * * * Зима пришла в Сибирь, как обычно, внезапно. Снега за ночь навалило сугробы. На радость ребятне и к досаде автолюбителей, которые, следуя неписаной давней традиции, до последнего протянули с заменой летней резины на зимнюю и теперь атаковали переполненные автомастерские. Близился конец года, поэтому завал был не только у автослесарей. В тот день Тамара взяла работу на дом. Обложившись на кухонном столе отчетами, налив кружку горячего чая, укутавшись в теплую вязаную кофту, Тамара погрузилась в далеко не сладостный мир цифр. От проверки отчетов ее отвлек телефонный звонок. Незнакомый номер. Явно стационарный – с кодом города. Заинтригованная Тамара взяла трубку. – Слушаю. Да, это я. Из деканата? – сразу напряглась Тамара. – Что она еще вытворила? – сразу приготовилась к худшему мать, и не зря. Новость, которую ей сообщили по телефону, заставила Тамару напрочь забыть обо всех рабочих отчетах. – Что?! Вы уверены?! Спасибо, что сообщили. Бросив мобильный на стол, Тамара с досадой взглянула на кипу документов. С работой придется повременить. И все из-за Динки, которая умудрилась даже дистанционно создать матери проблемы. А уж она-то, Тамара, надеялась, что с отъездом дочери заживет спокойно! Но куда там! * * * Был уже поздний вечер. Город освещала многомиллионная иллюминация, состоящая из уличных фонарей, фар машин, сияющих во тьме окон домов, за каждым из которых была своя история. В окне квартиры Валеры тоже горел свет. Каждый из ребят сидел в своей комнате. Ботаник тщательно готовился к предстоящему экзамену. Бледная, заметно поправившаяся Динка задумчиво сидела на диване в темном шерстяном платье, закутавшись в плед. Последние пару дней ее морозило, а болеть было нельзя. И это, вкупе с ворохом других болезненно-неприятных мыслей, напрягало девушку. Несмотря на аховую ситуацию, Дина старалась мыслить позитивно. Не ради себя. А ради малышей, которых ждала. Это был еще удар под дых. Дина так и сползла с кушетки, когда узистка сообщила ей новость, что детей будет сразу двое. Лишь одно утешало Дину. Ни УЗИ, ни какие-то сложные анализы, на которые ее отвел заботливый Валера, не выявили никаких патологий. А именно этого она и боялась больше всего. Шутка ли: она ждала детей от… Думать об этом не хотелось. В коридоре раздался настойчивый дверной звонок. Один, другой… И кто мог быть таким настырным? Первым не выдержал Валера. С досадой пошел открывать. Он уже сто раз пожалел, что их подъезд в прошлый раз отказался от железной двери с домофоном. Страдай теперь от всевозможных коммивояжеров, назойливых свидетелей Иеговы, представителей косметических фирм, но, что еще хуже, – идейных агитаторов, которых, в преддверии региональных выборов, расплодилось столько, что впору тушить свет. – Нам ничего не надо! – начал было парнишка и осекся, увидев на пороге хмурую Тамару в дорогой норковой шубе. – Здравствуй, Валера. Дина у себя? Приезд Тамары был сравним для Валеры с громом посреди ясного неба, причем зимой. За те несколько месяцев, что Дина прожила в городе, мать ни разу ее не навестила. Парень растерянно отступил от двери, дав возможность Тамаре пройти в квартиру. – Здравствуйте, тетя Тома. Заходите. Тамара оценивающе осмотрелась. Недовольно хмыкнула. До идеальной чистоты, к которой она привыкла, было далеко. Царил творческий бардак. В своем доме педантичная Тамара такого не допускала. И куда только Динка смотрит?! Неужели так трудно лишний раз помыть полы?! Ботаник словно прочитал ее мысли. Виновато оглянулся, тихо констатировал: – Вот, бардак. – А Дина?! Тамаре не надо было заканчивать фразу, Валера и так понял суть вопроса, показав ей на комнату дочери. Женщина сразу же направилась туда, предварительно притормозив Валеру, который на автомате хотел последовать за ней. – Не надо, Валер. Оставь нас, пожалуйста. Молодому человеку ничего не оставалось, как только подчиниться. Связываться с властной тетей Томой было боязно. Комната Дины была небольшой, со старой мебелью и современным диваном-«кляксой», на котором и расположилась девушка. Внезапный приезд матери стал для нее неприятным сюрпризом, заставил оторваться от гнетущих мыслей, чтобы заменить их еще куда более депрессивными. Этой встречи Дина боялась как огня. Всячески пыталась оттянуть ее, но, как говорится, сколько веревочке ни виться… Тамара не собиралась особо чеканиться с дочерью. Даже не поздоровавшись с ней, сразу прошла к вещам Динки, выбирая кофту потеплее. – Так, живо одевайся! У нас в больнице на семь часов назначено. Дина не сразу поняла, о чем говорит мать. Раздосадованная Тамара лютовала, даже не пытаясь скрыть свое раздражение. – Ну, что ты смотришь? Мне в деканате уже все рассказали! Про твою неуспеваемость, про результаты медобследования, – многозначительно добавила возмущенная мать, испытующе глядя на Динку. Все, что могла та сделать в ответ, лишь стыдливо отвернуться. Гнев Тамары с каждой минутой набирал обороты. Женщина уже не церемонилась в выражениях. – Или ты думаешь, твое пузо само собой рассосется?! До Дины наконец дошло, чего от нее хочет мать. Аборт. – Я никуда с тобой не поеду. Голос Дины звучал тихо, спокойно, чем лишь сильнее бесил мать. – Поедешь! Еще как поедешь! Я тебе не позволю жизнь сломать из-за этого выродка, которого ты еще не известно от кого нагуляла. Счастья он тебе точно не принесет! Слова матери били наотмашь. И ладно бы били по самой Дине, но они летели в адрес ее ни в чем не повинных детей. И этого она не могла допустить. Неведомый доселе материнский инстинкт начинал брать свое. Дина с пренебрежением взглянула на Тамару. – По себе судишь? – цинично, с вызовом поинтересовалась девчонка, впервые осмелившись в открытую пойти против матери. Слова Дины подействовали на Тамару словно красная тряпка на быка. Казалось, она только и ждала все эти годы этого самого «официального» повода, чтобы в открытую сорваться на нелюбимую дочь. В Дину тотчас же полетела ее кофта. – Да ты кто такая?! Я тебе сказала, поехали! Вставай! – недолго думая, Тамара бесцеремонно схватила Динку за руку, заставив резко встать с дивана. Одеяло, все это время прикрывающее живот Дины, соскользнуло на пол. Тамара, словно в плохом немом кино, застыла от неприятного удивления, глядя на большой живот дочери. Срок был явно не два месяца и даже не три. Сказать что-либо она не успела, потому что у Дины у самой окончательно сдали нервы. – Уходи! – тихо, зло прошептала она. Поняв, что мать не воспринимает ее всерьез, Дина уже в открытую истерично закричала, словно выбрасывая боль, которую носила в себе все эти годы. – Уходи! Я не просила меня рожать! Лучше бы ты сама тогда аборт сделала! Уходи! Шокированная Тамара отступила. Дина, словно придя в себя от звука собственного голоса, стихла. Вернулась на диван, положив руку на живот. Этим невольным жестом она словно пыталась защитить своих еще не родившихся детей от их же родной бабушки. – Значит так, моя дорогая. С пузом домой можешь даже не появляться, – стараясь сдержать разрывающий изнутри гнев, процедила мать. – О моей финансовой поддержке благополучно забудь. Решишь избавиться вот от этого – позвони. Тамара резко развернулась, скрылась в коридоре, из которого почти сразу донеслось интеллигентно-вежливое: «Валера, до свидания».