— Они эмоционально нестабильны, факт. Тому есть множество причин, начиная с возраста. — Мы все плюс-минус одного возраста. — Ты тоже, между нами говоря, не образец уравновешенности. — Я ебанутая на всю башку остервенелая сука, — признаётся Лирания с некоторой даже гордостью в голосе. — А ты, Док? — Как ты только что видела, я не могу служить позитивным примером выстраивания отношения в коллективе. Давай сойдёмся на том, что все мы не идеальны, но других нас у нас нет, а значит, придётся обходиться теми нами, которые есть. — Завернул! — усмехнулась Лирания. — Но я о другом, Док. Я за тобой давно наблюдаю. — Зачем? — Тебе соврать или послать нафиг? — Как хочешь. — Тогда скажу тупую правду — ты мне важен. Будь на моём месте нормальная девчонка, то можно было бы сказать «влюбилась», но поскольку на моём месте я, то я об тебя поранилась. Мне об тебя больно, а боль — это единственное, что я ещё чувствую. Но речь не обо мне. Речь о тебе. — И что со мной не так? — Тебе всё перечислить? — Хотя бы начни. — Ты дико странный. «Мало ли, — подумала я сначала, — может, ему тоже досталось. Не тебе, Лирка, говорить, сама такая». Но я продолжала наблюдать, и чем дальше, тем больше видела. Твоя «сестра», забывшись, называет тебя «папой», ладно. Допустим, шутка. Твой брат дразнит тебя «папашей». Это может быть той же шуткой, но он, как ни язвит в твой адрес, а фактически признает твоё право командовать. Старшие братья так себя не ведут. Его девушка, называющая тебя «Михл», то и дело обращается к тебе на «вы» и вообще выражает уважение, отнюдь не подобающее всего лишь младшему брату её парня. Ведёт себя так, как будто чем-то сильно тебе обязана. Продолжать? — Давай, это становится любопытным. — Перехожу к козырям. Берана. Тохия пересказала их разговор — та страшно удивилась, увидев тебя пацаном и выясняла, с каких пор Нагма тебе сестра, а не дочь. При встрече она говорила с тобой так, как будто вы знакомы много лет, имели общие дела, и она тоже тебе чем-то обязана. Упоминала, что вы были знакомы с Креоном. Тот уже два года как пропал, вы познакомились в твои тринадцать? И были при этом союзниками? — Не назвал бы это «союзом», но продолжай. — Калидия. Не делай удивлённые глаза, я знаю, что Верховная Владетельница тут. Нагма проговорилась Оньке. Проболталась, что вы давно знакомы, и назвала «худая-вредная». Она тоже тебе чем-то обязана, да? — Она так не считает, мне кажется, — я уже откровенно улыбаюсь. — Благодарность не относится к числу её достоинств. — Сколько лет тебе на самом деле, Док? Или Михл, или как там тебя? — Михаил. Но Док короче, и я больше привык к позывному. — И сколько тебе лет, Михаил? Я сказал. Прекрасно понимая, что за этим последует. А что мне терять? Дело ведь не в разнице возрастов. Я никогда не был хорош в отношениях. — Я всегда знала, — сказала Лирания тусклым голосом, — что если мне кто-то всерьёз понравится, то это окажется в лучшем случае маньяк-убийца. Он расчленит меня, вынесет на десять помоек в десяти мусорных пакетах, и так моя жизнь получит логичное и заслуженное завершение. Но это уже чересчур. Господи, да ты старше моего отца! И я с тобой трахалась! Какой пиздец. Я молча пожал плечами. А что тут скажешь? — Я не спрашиваю тебя, почему ты не сказал, — добавила она. — Я всё понимаю. Я спрашиваю только, почему я такое беспросветное дерьмо? Почему в моей мерзкой, говна не стоящей жизни, не может случиться ничего… Не хорошего даже, чёрт с ним, а хотя бы не совсем отвратительного? Чего-то, что можно вспомнить и не сблевать? — Ты вовсе… — Заткнись. Мне надо это как-то пережить, извини. Или не пережить, ещё не решила. Я пойду. — Стой, — я крепко взял её за плечо, ожидая, что в ответ она ударит меня, укусит, или как минимум обругает. Но она, видимо, ещё слишком шокирована. — Послушай. Наши отношения… — Не было у нас никаких отношений! — выкрикнула она с горечью и слезами в голосе. — Наши отношения, которых не было, — не отступаю я, — это то, что случается между прижатыми друг к другу жизнью людьми. Мы потерялись в чужом незнакомом мире, и, нащупав друг друга, вцепились как смогли. Чтобы не остаться одним. Чтобы не истечь кровью от потерь. Это не имеет отношения к возрасту, полу, жизненному опыту. Это не любовь и не страсть. Это взаимное зализывание ран, всего лишь. — Может быть, ты и прав, — мрачно сказала она, подумав, — а может быть, ты просто гнусный старикашка-педофил, который обманул меня и трахнул. — Я тебя трахнул? — Ну ладно, я тебя трахнула. Но обманул меня ты! Блин, звучит абсолютно идиотски. Мне правда надо об этом подумать. — Но ты не сделаешь никакой глупости? — Нет. — Честно? — Это, в конце концов, далеко не самое паршивое, что случалось со мной в жизни. Если подумать, то мне даже понравилось. И всё равно, это какой-то пиздец. — Я понимаю. — Ничего ты не понимаешь. Но, раз уж у нас сегодня такой день честности, скажешь мне ещё одну вещь? — Что угодно. — Почему я? — В смысле? — Если тебе, развратному старику, восхотелось молодого тела, то у тебя была всеобщая давалка Дженадин, у тебя была Шоня, которая в сто раз меня краше, полная Средка блядей и так далее… Зачем тебе я? Будь тебе и правда шестнадцать, я бы подумала «любовь зла». Я так и думала, собственно. Сама страдаю разрушительными привязанностями. Но тебе не шестнадцать, ты не мог в меня влюбиться. Я не понимаю. — Хочешь верь, хочешь нет, но ты мне почему-то очень дорога. Как только увидел, сразу к тебе потянуло. Не ради секса, хотя и это тоже, просто… Сам не знаю. Я, похоже, тоже страдаю разрушительными привязанностями. Может быть, однажды расскажу тебе пару историй. Если ты захочешь слушать, а не занесёшь навеки в число «блевательных воспоминаний». — Я подумаю над этим, дяденька, — фыркнула она. — Ну почему в твоей дурацкой жизни, Лирания, всё всегда должно идти исключительно через жопу? — это она уже не мне, а сама себе вслух, удаляясь по коридору. По крайней мере, настроение у неё теперь не суицидное. * * * — На минутку, — отвлёк меня Дмитрий от проверки готовности уже погрузившегося в машину подразделения. Увы, я пока не настолько доверяю своим подчинённым, чтобы оставить это на самотёк. — Рядовой Тохия! — Ась? — Хренась! Я что сказал про воду? — Что? — «По максимуму». — И что? — Почему в баке половина? — Так ты же сказал «из расчёта на…» Насколько ты там сказал? — Это я сказал про пайки. И ещё, вода свежая или с прошлого раза осталась? — А что ей сделается? Это же вода! — Так. Бегом — воду слить, новую налить, пайки перепроверить, боекомплект перепроверю сам, и если хоть одного патрона не хватит… — Поняли, поняли! — засуетились мои бойцы. — Извини, — вернулся я к Дмитрию. — Это не самые невдалые новобранцы, которых я видел, но в пятёрку войдут точно. — Давай отойдём, — предложил он. Когда мы отдалились от места стоянки, он тихо сказал: — Есть паршивые новости.