— Три минуты. — Санчес опустился на колени у моей головы. Ладонями обхватил мое лицо, пристально изучая. — Что скажешь, Соблазнительные Изгибы? — На что? — Моя ледяная могила, должно быть, привела к онемению мозга, потому что я на самом деле понятия не имела, о чем он говорил. — На то, чтобы я немного тебя согрел, — сказал он и заглушил мои протесты обжигающим поцелуем, который творил чудеса с моим нынешним ужасным положением. Я ответила на поцелуй. Потому что этот поцелуй был из тех, на которые нельзя не ответить. Он не спрашивал разрешения, он вызывал любопытство и обещал дать ответы, если поцелуете его в ответ. Поэтому я его поцеловала. Наши языки встретились с безумной страстью, к которой я совершенно не была готова, и когда он рукой скользнул по моей шее, притянув ближе, я смирилась с этим. Потому что прошло шесть лет, с тех пор как меня вот так целовали. И почти столько же, с тех пор как я позволила себе что-то чувствовать. Я осознала, насколько хорошо это ощущалось, насколько хорошо было чувствовать себя желанной, даже если меня хотел этот тупой футболист-плейбой, у которого, вероятно, было достаточно зарубок на столбике кровати, что этот столбик выглядел как швейцарский сыр. Санчес отстранился; губы скользнули вниз по моей холодной шее, а затем его рот снова оказался на моих губах. Запищал таймер. Я попыталась отодвинуться. Он мне не позволил. — Тепло? — Санчес наклонил на бок голову, его ухмылка исчезла, сменившись чем-то, над чем я, вероятно, буду раздумывать позже, пытаясь заснуть. — Горячо. — Я проглотила нервозность, которую внезапно почувствовала в его руках. Взгляд его зеленых глаз снова опустился на мой рот, словно тот хотел опять меня поцеловать, а затем сделал то, что, как мне казалось, было совершенно не в его характере. Он встал, схватил полотенце, протянул его мне, а затем повернулся ко мне спиной. — Спасибо. — Все мое тело онемело, я вздрогнула в последний раз, выбравшись из ванны, и завернулась в полотенце. Он был тайным джентльменом? Или, вероятно… просто безумно умным, так как знал, что единственный способ залезть в трусики к девушке — это притвориться хорошим парнем, а потом внезапно атаковать. — Я отсюда слышу твои мысли, Соблазнительные Изгибы. — Извини. — Я в изумлении посмотрела на него, слегка потрясла головой, а затем быстро сняла с себя мокрое белье и надела толстовку и спортивные штаны, которые всегда держала в спортивной сумке — Окей, я… э-э, больше не голая. — Черт, — выругался он и опустил голову, а затем взглянул через плечо. — Ты солгала о том, что была голой? — Попался. Он сглотнул, его глаза остекленели, пока тот меня осматривал. — Чертовски обидно. — Извини? — Что тебе приходится носить одежду, — подмигнул он. — Ты готова идти? — Конечно. — Я схватила свою сумку, а Санчес зашел в одну из комнат и вернулся, держа в руке телефон. Был конец лета, теплый воздух согревал меня так же сильно, как и поцелуй Санчеса. Мы бок о бок шли на стоянку и молчали. — Тебя подвезти? — спросил он. Я взглянула на свою развалюху-«хонду» и пожала плечами. — Нет, я поеду на ней. — Уверена? — указал он на машину. — Удивительно уже то, что ее не украли. — Очень смешно. Санчес сунул руки в карманы. — Завтра рано утром я должен быть на первой тренировке, поработать кое над чем с нашим новым товарищем по команде. Я тебя подброшу сейчас, а потом заберу утром. Что думаешь? — Думаю… — я открыла дверцу и забралась внутрь, — что ты пытаешься выяснить, где я живу. Он протиснулся в маленькое пространство между мной, сидящей на сидении, и открытой дверцей машины. — Это скорее профессиональный интерес, чтобы наш новый черлидер благополучно добралась до дома. — Да? А я называю это враньем. Он усмехнулся. — Абсолютное вранье. На самом деле, я просто хочу тебя трахнуть. — Что ж… — Я старалась не выглядеть слишком обиженной. — По крайней мере, ты честный. — Обычно это работает лучше, чем цветы. — Честно говоря, я не большая поклонница цветов. — Это почему-то имеет смысл, — вздохнул он, а затем провел рукой по своим волосам. — Я вроде как… не привык к отказам. — Прими ибупрофен и вечером выпей хороший бокал вина, Санчес. С утра, после хорошего сна, все будет выглядеть намного лучше. — Саркастичная хрень. — Его ухмылка стала шире. — Скажи, что между нами не выйдет ничего хорошего. Я просто не могла. Я это знала. И он это знал. Поскольку, вероятно, все между нами станет взрывоопасным, а затем, учитывая послужной список Санчеса, я его побью за какой-нибудь тупой комментарий, и он извинится, а второй раунд будет только лучше. А потом все закончится. Но я не хотела всего этого. Я попыталась сдержать слезы. — Эй-эй. — Санчес опустился на колени рядом со мной. — Соблазнительные Изгибы, что за черт? Откуда взялось это выражение лица? Потому что уверен, что не из-за меня. — Ниоткуда, — покачала я головой. — Серьезно. Все в порядке. — Я не уйду, пока не скажешь, почему исчезла твоя улыбка. — Ого. — Я схватила руль и покачала головой. — Знаешь, если бы ты использовал свои силы на добрые дела, оказался бы в стабильных отношениях, с детьми, с собакой, возможно, даже с попугаем. Мечтай о большем, Санчес. — Мне нравятся птицы. — Он пристально смотрел мне в глаза. — Итак, почему грустит моя соблазнительная девушка на одну ночь? — Мы не будем спать вместе. — Кто говорил о сне? Я имел в виду секс. Прости. Это смущает? — Санчес! — Боже, люблю, когда ты произносишь мое имя. — Его сексуальная усмешка исчезла. — Так, серьезно, что случилось? — Ничего, сказала же. Я в порядке. Санчес сжал дверцу. — У меня целая ночь впереди. Он не собирался уходить. И был как серьезный случай заболевания гриппом или как затянувшийся кашель. В чем смысл? Мне нужен был сон, и я уже проиграла битву с этим парнем. Честно говоря, Санчес утомлял, а я была слишком зла на себя из-за того, что не могла быть такой девушкой. Девушкой, которая просто прыгнула бы в его ожидающие руки и согласилась хорошо провести время. — Я люблю футбол. Но ненавижу игроков. Скажем так, у меня был очень-очень-очень плохой опыт. — Ясно, особенно после того, как ты три раза повторила слово «очень». — Очень плохой. — Это был четвертый раз. — Теперь я могу ехать? — Ага. — Он поднял пальцами мой подбородок. — Знаешь, мы могли бы повеселиться… забыть всю драму.