Удивленный сэр Рэй, расседлывая лошадь, поглядывал тихонько на Леонардо, спорившего с графом. Сын упер руки в боки и ждал ответа от отца. — Потому, Лео! Это поход, а не забег в бордель. А будешь разговаривать со мной в таком тоне, отправлю спать в дом к поселянам. — Филипп развернулся и направился на постоялый двор. — Но это нечестно… Отец, ты не прав, — прошипел негромко Лео, когда отец отошел достаточно далеко. Но на его несчастье, граф это услышал. Филипп уже на пороге обернулся и вернулся к старику Ормуту, который следовал за графом и вел за собой путников, чтобы расположить их по комнатам. — Выделите этому молодому человеку лежанку в каком-нибудь доме, — указал на побледневшего Лео Филипп. Выпучив глаза, Лео с ужасом и отвращением посмотрел на отца, который стоял и тоже смотрел на сына, сложив руки на груди. — Отец, но… Я не буду спать как простолюдин, в доме крестьян! Хорошо, я согласен быть с тобой в комнате! — Ты мне одолжение делаешь? — поднял брови Филипп и улыбнулся. — Нет, отец. Не будь так жесток ко мне! Что такого я тебе сделал? — Я все сказал, Лео. — С этими словами граф скрылся за дверью постоялого двора. Пнув пробегающую мимо курицу, Лео остался на холодной улице. На его челюсти заходили желваки, а злобный взгляд вперился в спины входящих в постоялый двор компаньонов. Сэр Рэй, который передал своего гнедого жеребца в руки неумелых конюхов, прошел мимо сына графа и тоже исчез в дверном проеме. К Леонардо вернулся невысокий старичок Ормут и очень вежливо, видя плохое настроение, предложил ему проследовать за ним. Лео, дав десять даренов хозяину дома, согнал на пол в другую комнату все семейство и устроился в одиночестве на нескольких положенных друг на дружку лежанках. Смеркалось. Ветер поутих, но пошел дождь. Счастливые члены отряда выглядывали из домов, радуясь, что они в тепле в эту мерзкую ночь, а не на улице. — Эметта, будь добра, простирни слегка это платье, оно на подоле вот тут сильно измазалось… Может высохнет до завтра, — передала в комнате служанке грязные вещи Йева. — Как хорошо, что ты не вчера это сделала. — И не говорите, госпожа, как Ямес спас, — закивала Эметта, расстилая лежанку у стены, около кровати дочери графа. Закончив, служанка взяла одежду из рук госпожи и отправилась на улицу. Йева с тоской оглядела захудалую комнату, обстановка которой состояла лишь из одной кровати да лежанки, а ширина комнаты была такой, что нельзя было пройти к маленькому заколоченному окошку, ничего не задев. Послышались гулкие шаги и голоса в узком и темном коридоре. — Вы не боитесь дождя, сэр Рэй? — спросил рыцаря Уильям. — Надо же, вы так трепетно заботитесь обо мне или боитесь шлепков мечом по заднице? — расхохотался капитан. — Погодите, я подучусь и тогда вы поплатитесь за такие слова, — ответил шутливо Уильям, идя вслед за пробирающимся по узкому коридору рыцарем — тому приходилось передвигаться боком, чтобы не цепляться доспехами за стены. — Поплачусь? Я? Ха! — воскликнул Рэй, который забыл, что за стенами находятся Йева и граф, а сами стены — что лист бумаги. — Если сможете сегодня хоть раз задеть меня мечом в спарринге, я готов выложить свое сезонное жалованье. — Ну это уже слишком… Вы чересчур азартны. У меня нечего дать взамен, если я проиграю в этом споре. — Азартен, да? Раз уж хотите, чтобы спор был честным, предлагаю тогда такие условия. — Рыцарь повернулся к идущему позади Уильяму. Глаза капитана неистово горели огнем спорщика. — Если вы сможете коснуться хотя бы кончиком меча моего тела в спарринге, то я даю вам свое сезонное жалованье. А если не сможете, то будете драить и седлать моего жеребца весь путь в Йефасу и обратно. — Седлать? Это я могу устроить, — хитро улыбнулся вампир. — Хотя нет, седлать все-таки лучше буду я сам, — одумался капитан и громко засмеялся. — Не хочу любоваться пейзажами из-под брюха коня! — Договорились, — согласился Уильям. — По рукам! — кивнул сэр Рэй. — Так, давайте пока идем, я расскажу, как правильно чистить моего коня, а то Тарантон с характером. Двое проникшихся симпатией друг к другу спорщика удалились хохоча. Прочие же постояльцы, которые стали невольными свидетелями столь комичного разговора, заулыбались. К своему удивлению, Уильям быстро нашел общий язык с сэром Рэем, который поначалу казался ему учтивым человеком с богатой семьи, склонным к излишней торжественности, а на деле оказался обычным и весьма приятным открытым мужчиной. Когда окончательно стемнело, в коридоре снова послышались шаги. Мокрые и довольные, спорщики возвращались в свою комнату. Когда они почти дошли до комнаты Йевы и Эметты, дверь распахнулась. Дочь графа, накинув шаль на нижнее платье для сна, выглянула в коридор, столкнувшись нос к носу с сэром Рэем. — Кто победил? — с любопытством спросила девушка, поглядывая то на рыцаря, то на выглядывающего из-за его плеча Уильяма. Уильям поднял над головой мешочек с даренами и поиграл бровями. Нахмуренный рыцарь, увидев потерянное свое жалованье за сезон, которое он планировал потратить в Йефасе, оскалился в улыбке побежденного. — Это случайность, госпожа! Вашему гостю благоволит удача. Он споткнулся о камень, и его клинок коснулся моей голени, в то время как сам Уильям растянулся на земле. — Но мы решили, что ничья, — весело заявил победитель. — Да… Слава богам, что мне не придется чистить Тарантона, хотя ваши услуги обойдутся мне чертовски дорого, — ухмыльнулся Рэй Мальгерб, обращаясь к вампиру. — Еще и седлать придется самому. Йева прикрыла дверь, чтобы двое мужчин смогли пройти, и снова выглянула, поглядывая на широкие спины Уильяма и Рэя. — Я же сказал, что могу седлать вашего Тарантона, — уже заходя в комнату ответил Уильям. — Нет, нет, спасибо, — провел пальцами раскрытой ладони от лба к подбородку, чертя знак Ямеса, сэр Рэй, и хмыкнул. — Ямес меня спаси от такого седлания! Мне потом придется от стыда подать прошение на разжалование. Скинув доспехи в угол комнаты около двери, сэр Рэй недовольно почесал крепкий живот, откуда слышались звуки бурчания. — Так, Уильям, лично я очень хочу есть. Предлагаю не сидеть в этой дыре, а сходить вниз. Пропустить пару стаканчиков того пойла, что тут у них наливают, вспомнить беднягу Винсента и Аурита, и вернуться уже сытыми. — Я не голоден, уважаемый сэр Рэй. — Ваше дело, — пожал плечами рыцарь. Сэр Рэй как можно скорее покинул отвратительную комнатушку и вышел на свежий воздух, где моросил мелкий и гадкий дождь. В таверне, одноэтажном здании с низкими потолками и грязными столами, сидели девять конников, занимая большую часть помещения. За оставшимися двумя столами теснились жители поселения, поглядывая на гостей то ли с уважением, то ли с ненавистью. — Сэр Рэй, — воскликнул Мойрон, — идите сюда, мы вам место оставили! Рыцарь присел на лавку между двумя солрами и оперся локтями о стол. — Чем здесь кормят? — Пока не знаем, но сказали вынесут скоро то, что есть. Но Кольрит попробовал уже их пива, — ответил спешно Мойрон. — Отвратительное пойло, не портите себе настроение и живот этим дерьмом, капитан, — сморщился Кольрит. Вскоре на столы перед воинами опустились запеченный заяц, куропатка и еще что-то непонятное. — А это что? — спросил сэр Рэй, показывая служанке на странное мясо, что вертела бедрами так, что порой сама себя ловила, чтобы не упасть. Она была полноватая и весьма страшненькая. — Свежезапеченная гадюка, — ответила та как можно ласковее. Лица мужчин вытянулись. Воины подозрительно привстали и посмотрели на лежавшие на деревянной миске поджаренные кусочки размером с палец. — Не беспокойтесь, — поспешно заверила людей служанка. — У гадюки яд только в голове. Мы отрубаем ей башку, вымачиваем мясо в воде пару часов, оно становится мягким, и жарим. Попробуйте! Для заверения она жестом показала, как именно отрубают змее голову. Вышло настолько убедительно, что один из воинов, сидящий рядышком с сэром Рэем, потянулся к кусочку, взял его осторожно кончиками пальцев, словно змея была живая, засунул в рот, тщательно пожевал. — Ну что? — спросил с интересом сэр Рэй. — Как курица, честное слово, курица! Люди похватали мясо, и вмиг деревянная тарелка с этим странным для них яством опустела. — Что только люди не едят, вот диво дивное, — произнес, уплетая за обе щеки гадючье мясо, сэр Рэй. — Жрать гадюк — это еще додуматься надо! А по вкусу действительно курица. Наевшись до отвала, солры все-таки решились заказать пива. Оно действительно оказалось отвратительным, но пить все равно хотелось. — Сэр, а что будут делать с конями Аурита и Винсента? — спросил полупьяный Мойрон. — Ничего, будут как запасные. Жаль парней, неплохие были. — вздохнул сэр Рэй, прихлебывая с отвращением гадкое пойло. — А этого, как его, Уильяма фон де Аверина не тронули-то, — сказал один конник и пихнул локтем другого Солра. — Его ж так же, как тебя зовут. Заметил? — Конечно, заметил, — кивнул другой солр по имени Уильям. — Имя же распространенное. У нас в деревне этих Уильямов как собак было… В каждом дворе точно! — Кто ж там печется о его жизни, я так и не понял, — промямлил Мойрон. — Никого ни разу не видел подле него. — Это нас не касается, ребята, — сморщился сэр Рэй, отодвинув кружку. — Ладно вам, сэр Рэй, здесь же никого нет из них, — ответил заплетающимся языком один из Солров. Служанка подошла к рыцарю и встала около него, потом наклонилась, чтобы взять пустые кружки. Ее пышная грудь едва не выпала из глубокого выреза, а девушка томно взглянула на капитана гвардии. — Дорогуша, — сказал захмелевший рыцарь, пялясь на очаровательные и зазывающие округлости. — А здесь есть нормальное пиво, пусть и подороже? — Есть, господин, для вас все есть, — ответила ласково служанка и, очень медленно разогнувшись, ушла с пустыми кружками. Девушку проводили изголодавшиеся до женского тела десять пар глаз, послышались вздохи. Многие из солров согласились, что служанка не такая уж полная и страшная, а один, самый захмелевший, и вовсе назвал её красавицей и не отказался бы жениться на ней. Обозленные селяне, что сидели за соседними столами, негодующе зыркали на чужеземцев. — Капитан, а чего мы вообще поперлись в Йефасу? — осторожно спросил самый трезвый из Солров.