Маг вышел вперёд, поправил свои широкие рукава и с доброжелательной улыбкой обратился к стоявшим рядом друг с другом жрецу, Осгоду и Эхору. — Это свободные земли, — сказал Пацель, — И мы имеем право остановиться, где хотим, оплатив золотом услуги. — Это земли Ямеса! — закричал яростно жрец, которого умиротворенный вид лекаря взбесил еще больше. — Мы под защитой повелителя и не позволим демонической твари находиться в нашем городе! — Ямеса? Кто это? — с чувством спросил Пацель, весело поднимая брови. — Это какой-то могущественный маг? Жрец позеленел, а его лицо налилось желчью, как и физиономии господина Осгода и Эхора. Такое-то богохульство не часто услышишь! А иноземец явно сделал это намеренно. — Это бог! — едва не бросился на мага жрец. — Великий Ямес создал наш мир и послал четырех посланников: Аарда, Саммама, Лионору и Граго, чтобы следить за его творением! — Ах вон оно что… — наигранно произнес Пацель. — Всего-навсего выдуманный божок, которых было сотни и будет еще сотня. — Да как ты смеешь! Южное отребье! — возмутился служитель. — Ямес покарает тебя! — Пусть карает, я жду, — ухмыльнулся Пацель, сложив руки на груди. На площади воцарилась тишина. Перепуганный люд озирался по сторонам, ожидая кары своего божественного господина, о котором им внушали с самого рождения. Но небо не громыхнуло, стерев с лица земли странного южанина, а земля не разверзлась под ногами богохульника. А Пацель стоял и улыбался. — Где же Ямес? — поглядывая с любопытством в небо, поинтересовался маг из Детхая. Кровь отлила от лица жреца, и он тоже посмотрел вокруг себя, растерялся, не зная, что ответить. — Видишь ли, глупый человечек… Твой Ямес, такой, как вы себе его представляете, — это просто выдумка. А вот мы, демоны, стоящие перед тобой, абсолютно реальны. Мне кажется, что разумнее пытаться договориться с нами, существование которых доказано для вас произошедшими ранее событиями, чем пытаться взывать к ирреальным богам, — в насмешке Пацель развел руками и заулыбался. И тут над Вардами словно пробежала туча. Все вокруг посерело, и на город легла огромная тень. Юлиан, как и все вокруг, вздернули головы, но нет — небо было таким же голубым, без единого облака. Побелевшие люди не понимали, что происходит. Они поутихли и уже пугливо смотрели на стоявшего перед ним человека с Юга, человека странного, насмешливого, не верящего в бога. — Ну и какой твой ответ, человек? — спросил Пацель, продолжая улыбаться. — О, Ямес, защити нас! — воскликнул опешивший жрец, когда увидел сгустившуюся над Вардами серую мглу. — Ну что ж, — пожал как-то разочарованно плечами Пацель. — Тогда молись своему Ямесу! Ноги жреца с хрустом подогнулись, и он упал на колени. Изумленные Осгод и Эхор отскочили от товарища. Подняв руки к небу, жрец согнулся пополам в поклоне. — О, Ямес, спаси нас… — снова воскликнул он. В исступленной молитве служитель склонился к земле и вдруг с силой ударился о нее лбом. Народ вздрогнул. Снова воздев руки к небу, жрец опять со всей дури ударился головой. А когда он поднялся, то люд увидел перекошенное и испуганное лицо жреца — из его рассечённого лба по носу стекала струйка крови. — Ямес, где же ты, — разрыдался жрец. Раздался хруст… Жрец снова и снова бился головой о землю и плакал. А Пацель, меж тем, ходил вокруг жреца, наклонялся, заглядывал ему в лицо с улыбкой. Охваченные страхом Осгод и вождь Эхор испуганно отошли как можно дальше. Никто не знал, что делать. Напасть на колдуна, ударить? Но все боялись за свою жизнь, все дрожали. — А Ямеса все нет, — развел руками маг. — Что же делать? Может, нужно больше молящихся? После этих слов вдруг все на площади попадали на колени. Раздались истошные вопли, люди застонали, взмолились южанину, совершенно забыв о Ямесе. Пацель улыбался и с радостью смотрел на напуганных жителей Вардов. Его янтарные глаза засияли странным нечистым огнём, и он издевательски расхохотался. Побледневший Юлиан с беспокойством следил за этим хаосом, но за его локоть держалась Мариэльд, поглаживая и успокаивая сына. — Ну что, готовы молиться Ямесу? — громко и с чувством спросил Пацель у жителей Вардов, едва ли не приплясывая. А хруст все продолжался. Тело уже мертвого жреца с разбитой головой продолжало подниматься и опускаться, снова и снова ударяясь с силой о землю. Юлиан вспомнил, как с таким же звуком трещала челюсть Бартлета. — Пощадите! — захрипел трясущийся Эхор, стоя на коленях против своей воли. Его руки, как и руки прочих селян на площади резко взметнулись вверх и, закинув голову назад, люди с силой устремились головой к припорошенной снегом земле. Но их лица, по которым уже бежали слезы, замерли перед самым ударом. Обмякнув, все жители Вардов попадали ниц. А тело жреца все продолжало исступленно долбиться головой о площадь. — Пожалуйста, остановитесь! — взмолился Осгод. — Ну, я вас слушаю, — улыбнулся Пацель и подошел к хозяину трактира, прикованному магией к земле. — Мы будем рады предоставить вам кров и еду, — произнес перепуганный Осгод, дрожа как осенний лист на ветру. — Мне по душе ваше здравомыслие, — ласково протянул маг из Детхая и потер ладони. — Мне, будьте добры, комнату потеплее. И не забудьте принести курицу, хлеб и пиво. От всех этих дел с божками так разыгрывается аппетит… — Как скажете, господин. Линайя, бледная и напуганная, хотя к счастью ее магия не коснулась, перевела взгляд с отца на Юлиана, потом на странную женщину с белоснежными волосами и на колдуна с юга. И захлопнула ставни. Выйдя из толпы, насмерть перепуганные работники постоялого двора, измазанные в грязи, приняли лошадей и увели их в стойла, чтобы накормить и почистить. Юлиан с матерью направился вслед за Управителем, таким же дрожащим, как и все остальные. Пропустив Фийю вперед, он зашел в комнату, весьма хорошо обустроенную, — с камином, крепкой кроватью, правда, единственной, столом и с двумя деревянными креслами и вешалкой. — Господин, вы здесь родились? — спросила тихонько служанка, раскладывая и приводя в порядок вещи. — Да, Фийя. — Вы, как и хозяйка, были человеком? — удивилась она. — Да, — еще раз кивнул Юлиан, снимая темно-синий плащ. — Понятно, — Фийя чуть покраснела. — А вы отправляетесь с нами в Ноэль? — Да, Фийя, и еще раз да! — Я рада, господин, — облегченно выдохнула служанка и расплылась в счастливой улыбке. Вампир прислушался. Похоже, что тело бедного жреца до сих пор остервенело билось о землю. Юлиан подошел к окну, открыл створки. В спальню ворвался морозный воздух. Перевесившись через подоконник торца здания, он убедился, что да, служитель до сих пор стучал разбитой до мяса головой о площадь. Остальные жители Вардов быстренько ретировались по своим домам, чтобы не показываться на глаза страшному южанину. Пацель явно был склонен к проявлению черного юмора. Фийя высунулась вслед за Юлианом, посмотрела совершенно спокойно на служителя и улыбнулась. — Так этому жрецу и надо! — довольно заявила она. — Как он посмел вообще что-то вам говорить? — Но заслуживает ли он такой смерти? — задумчиво произнес вампир, поморщившись от вида обезображенного жреца. Даже сюда, до окна постоялого двора, доносился запах крови служителя, и Юлиан с жадностью втянул его, прикрыл глаза и погладил языком ломящие клыки. — Я бы тоже перекусила, господин, — отметила чуть печально Фийя, заметив слегка потемневшие глаза мужчины. — Мы в последний раз ели в Молчаливом замке. Тело жреца перестало биться и легло, раздробленное, на землю. Северные ветра быстро нагнали небольшую тучу, и хотя во время событий на площади на небе не было ни облачка, сейчас посыпал снег. Труп жреца стало быстро заметать. Пока не стемнело, Юлиан решил узнать по поводу приобретения дома в Вардах. Он вытащил из седельной сумки мешочек с даренами и, чуть отдохнув в обнимку с Фийей, поднялся с кровати. Фийя дала ему красивые серые шаровары, белоснежную нижнюю рубаху с высоким воротом-стойкой, шерстяную жилетку и голубой пояс. Одевшись, Юлиан накинул плащ и с кошелем под плащом вышел из комнаты, спустился на первый этаж и покинул постоялый двор. Только-только начинало смеркаться, а припорошенное снегом тело все еще лежало на земле, нетронутое. Устрашенные люди боялись его трогать, чтобы не разгневать колдуна с юга. Помявшись на пороге постоялого двора, Юлиан вышел под снег и направился через площадь к дому Эхора, поскрипывая сапогами. Дверь открыла жена вождя. Увидев лицо гостя, она едва не упала в обморок от ужаса. — Здравствуйте. Я хотел бы увидеть вождя Эхора, — сказал Юлиан как можно спокойнее. — Он у купца Осгода, — промямлила женщина, прячась за дверь. — Спасибо. Чтобы не довести уже сползающую по стене женщину до бессознательного состояния, Юлиан развернулся и быстро ушел. Он не знал, когда вернется Вождь, поэтому, чтобы не торчать среди площади и не быть пугалом для и без того перепуганных жителей, он вздохнул и пошел в сторону дома Осгода. И хотя он хотел спросить про покупку дома у Вождя, но выходило так, что встретиться придется и с самим купцом, отцом Линайи. Дом Осгода располагался почти вплотную к постоялому двору и некоторые окна дома выходили на окна постоялого двора. Напротив комнаты Юлиана располагалась спальня Линайи с намертво запертыми створками. Поднявшись по ступеням, Юлиан постучал в крепкую светлую дверь. Ее распахнула жена Осгода и, увидев гостя, с реакцией, похожей на реакцию жены Эхора, отшатнулась назад. Не спрашивая разрешения, которое все равно будет дано из страха, Юлиан переступил порог, поздоровался с женщиной, прошел по узкому коридору к маленькой гостиной. Оттуда слышался возбужденный разговор Вождя Эхора и купца Осгода. Обстановка дома после замка Брасо-Дэнто или Молчаливого замка казалась очень небогатой. С улыбкой Юлиан вспомнил, как в детстве с открытым ртом заходил в эти, казавшиеся тогда огромными, комнаты и с благоговением взирал на роскошное убранство, считая господина Осгода едва ли не богатейшим человеком в мире. Обычные деревянные скамьи, кресла, столы, шкаф, простенький камин — вот и вся роскошь. Юлиан попытался придать своему виду спокойствие и благодушие, с которым действовал ранее тот же Пацель. Он вошел в гостиную. Посреди комнаты за столом с зажженными свечами сидели господин Осгод в теплом спальном платье и Вождь Эхор, а в углу комнаты в креслах были Линайя и Генри. Генри поглаживал большой живот своей жены, а та, облокотившись о подлокотник рукой, отрешенно смотрела куда-то вдаль. Увидев Юлиана, у неё перехватило дыхание, и она побледнела, потом покраснела. — Приветствую, — негромко произнес Юлиан и вошел в гостиную. Мужчины резко побледнели. Эхор подскочил, едва не опрокинув скамью, на которой сидел, а господин Осгод так и остался сидеть на месте, лишь вздрогнул. — И тебе здравствуй… Или вам? — нахмурился Осгод, перед которым стояла опорожненная большая кружка, в которой, судя по запаху, было пиво. Капли от напитка стекали по его густой темной бороде с небольшой проседью. — Это не важно, — произнес Юлиан и, повесив плащ на вешалку, присел за стол с другого края. — Что тебе нужно? — резко сказал Осгод. Юлиан чувствовал, что они боятся его куда больше, чем он их, поэтому воспрянул духом и произнес: — Я приехал помочь матери, только и всего. Лекарь излечил ее, но в таких условиях ей жить нельзя. Я хочу приобрести тот двухэтажный дом у мастерской сапожника, что вы выставляли на продажу за двести пятьдесят даренов весной, во время праздника Аарда. Осгод мрачно осмотрел чудаковатые, но явно очень дорогие одежды бывшего рыбака, большой перстень со странным голубым цветком на указательном пальце, серебряные украшения в коротко остриженных волосах.