Но камень не долетел до Пацеля, а неожиданно завис в воздухе, так и не коснувшись земли. Как, впрочем, и снежки, брошенные детьми. Пацель печально вздохнул, недовольно оторвал взгляд от книги и посмотрел на камень, поднимавшийся в воздух все выше и выше, пока не оказался на уровне его глаз. Держа книгу одной рукой, второй он соединил большой и указательный пальцы в круг и выстрелил указательным пальцем резко вперед. В этот же миг и камень, и снежки понеслись назад, в сторону своих владельцев, стремительно, словно выпущенные из лука. Дети попадали, очищая лицо от снега и отплевываясь с криками, а самый главный из них, тот, кто и кинул тот единственный камень, упал на снег и так и остался лежать. Лишь из пробитой головы медленно засочилась кровь. Все вокруг закричали. К мальчику подбежала женщина, скорее всего мать, и истерично затрясла лежавшее тело с пустым и неживым взглядом. Во лбу юноши зияла дыра. — Позовите Гиппа! Позовите Вождя! — завопили в толпе. Горрон удивленно уставился на Пацеля, но тот лишь добродушно улыбнулся и пожал плечами. Из одного дома выскочил худощавый старичок с лысой головой, на которую он спешно надел шапку. Подбежав к мертвому мальчику, он перепуганно взглянул на пробитую насквозь голову и обернулся к путникам. — Он колдун! Демон Граго! — закричала рыдающая женщина, держа в руках труп, под которым уже растеклась лужа крови. — Он убил моего мальчика! Старика затрясло от ярости, и вот он вскочил и побежал к южанину. А Пацель стоял и улыбался, а шаги Вождя все замедлялись и замедлялись. Наконец, старик подошел к лекарю, замер, покачнулся. Постоял, помолчал, вращая глазами, затем вдруг развернулся и обратился к людям. — Ты сама виновата, Курода! — крикнул матери убитого мальчика Вождь. — Лучше нужно было воспитывать своего сына, безмозглая ты баба! По губам Пацеля снова скользнула улыбка, и он, развернувшись, пошел ко входу на постоялый двор. Вождь же качался и продолжал стеклянными глазами смотреть на своих людей, пока не поднял руки. — Расходитесь, чего уставились! — закричал он жителям городка и сам поплелся по направлению к дому. Горрон теперь уже с изумлением посмотрел сначала вслед колдуну, а затем на Мариэльд. Но та, лишь безучастно пожав плечами, взяла ошарашенного сына под локоть и повела к постоялому двору. Люди, перепуганные и бледные, разошлись. На улице осталась лишь женщина, рыдающая над телом сына, и ее стенания продолжались до самой ночи. К счастью, поселение было крохотным, и, случилось подобное где-нибудь в большом городе, Пацеля бы ждали неприятности. Однако все обошлось. Пацель скрылся в своей комнате и снова пропал, и сколько бы Уильям не ходил возле его двери, он так и не услышал ни дыхания, ни скрипа кровати, ни биения сердца. Горрон тоже не покидал свою спальню вместе со слугами. Лишь среди ночи те ненадолго покинули постоялый двор и вернулись уже с телами. А затем еще раз покинули спальню, чтобы избавиться от остатков ночного пиршества. * * * Утром, выпутавшись из объятий Фийи, Уильям оделся и собрал вещи. Служанка смутилась от того, что всю ее работу сделали, наспех нацепила нижнее платье, затем верхнее, заплела себе косички, расчесала хозяину волосы, хотя тот сопротивлялся, поправила серебряные украшения в его волосах и выскочила вслед за ним в коридор. Ноэльцы уселись на коней. Не хватало только Пацеля. Тот снова вышел последним и, поприветствовав всех на южный манер, взобрался на своего гнедого жеребца. Отряд отправился дальше в путь. Чуть позже Уильям поравнялся с лекарем. Тот со скучающим видом оглядывался по сторонам, взирал на заснеженные равнины, усеянные небольшими поселениями. — Уважаемый Пацель, — обратился негромко к магу Уильям. — Да-да, — тот вскинул голову. — Вы тогда вскользь упомянули про веномансию… Расскажите, пожалуйста, что это? — Все-таки заинтересовались? — ухмыльнулся маг. — Это искусство ядов. — Всего-навсего? — Ох-ох, всего-навсего… Ха-ха. Услышь вас мой товарищ, мастер ядов Гор’Ахаг, он бы от такого невежества черкнул ваше имя в список, а к вечеру уже вычеркнул, — лукаво улыбнулся Пацель. — Опытные веномансеры на юге пользуются не меньшим почетом, чем маги. И в разговоре касаемо целительства я порекомендовал вам увлечься веномансией, потому что с обостренными чувствами Старейшин и умением пережить любой яд можно очень быстро развиваться в этой сфере. Не боясь смерти от случайной передозировки, вдыхания ядовитых паров и прочих маленьких неприятностей. — А где веномансия используется? Чтобы травить кого-то? — Нет. У веномансии широкий спектр использования. Например, многие лекарства изготавливаются на основе ядов, у правителей южных королевств личная охрана обязана быть сведуща в веномансии, чтобы вовремя определить отравление и подобрать противоядие, — деловито произнес Пацель. — А разве нельзя просто вылечить магией? — удивился Уильям. — Чтобы лечить магией, нужно понимать, что лечить, — улыбнулся от таких наивных суждений Пацель. — Вот предположим, перед вами лежит умирающий человек. Представили? — Ну… Я вас не понимаю… От чего умирающий? — Вот! Видите… А вы не знаете, от чего он умирает. Например, у человека онемели конечности, его рвет, начались судороги. На что указывают эти симптомы? Что вы предпримете? — Не знаю, — смутился Уильям. — Скорее всего, это будет отравление мышьяком, столь популярное на Юге, и вам потребуется противоядие. Но вдруг это не мышьяк? Чтобы быть уверенным, что противоядие поможет, нужно удостовериться в постановке причины отравления и сделать это быстро. Поэтому вам, вампиру, который может через вкус крови чувствовать наличие яда и распознавать его, будет намного проще. — И долго обучаются веномансии? — Всего лишь всю жизнь, юноша. Мастера веномансии вечно соревнуются друг с другом в скорости создания новых ядов, а затем противоядий к ним, — ухмыльнулся маг и почесал очень короткую щетину. Затем закутался еще плотнее в накидку и стряхнул с шарфа налипший снег. — Но если приложить умственные усилия, то можно стать весьма неплохим веномансером за четверть века. — Как долго, — разочарованно вздохнул Уильям. Мариэльд и Горрон переглянулись, и герцог едва не расхохотался. Маг же лишь сдержанно улыбнулся, взирая на простодушного молодого Старейшину, который пока не осознавал всей ценности своего дара. — Юлиан, если у тебя будет желание, то я могу попросить Пацеля пригласить какого-нибудь веномансера в Ноэль для твоего обучения. В дополнение к основной программе, конечно же, — графиня с любовью взглянула на сына. — Какой основной программе? — очень живо поинтересовался Уильям. — Различные науки: философия, политика и экономика, несколько языков, в том числе языковая группа Аеля, на котором разговариваем мы, Ноэльцы, и еще несколько крупных южных королевств. О, я вижу блеск в твоих глазах! Это хорошо, — удовлетворенно заметила графиня Лилле Адан. — В довесок к обучению я тебе дам немудреную работу, как это делал Филипп. А затем, когда ты уже освоишься, возьмешь на себя половину от моей ответственности. — Вы уже так все распланировали, — прошептал Уильям, мрачно взглянув на мать. — Конечно, я же знаю, что ты никуда не уйдешь после Офурта и останешься со мной, обретя дом в Ноэле. — А вы хотели уйти, Юлиан? — спросил Горрон и вцепился взглядом своих пронзительных синих глаз в Уильяма. — Не знаю, — затравленно ответил Уильям. — Слишком многое произошло за последнее время. Путники ехали по тропе, проходящей сквозь заснеженные поля. Справа возвышались странные деревянные строения с крыльями. Непонимающе уставившись на эти сооружения, Уильям пытался понять их назначение. Он видел уже что-то подобное около Брасо-Дэнто, когда вместе с Филиппом покидал город, но тогда постеснялся спросить. Как и сейчас. — Это ветряная мельница, с ее помощью мелят зерно, — ответила за сына Мариэльд, различив в глазах сына интерес. — Они появились сначала в Глеофе, попав туда с Юга. Глеоф всегда перенимает все с юга первым. Вот теперь и Филипп очень быстро ухватился за эту технологию и установил мельницы на плодородных западных равнинах, где постоянно дуют ветра. — Да, Филипп в этом плане молодец, — кивнул довольно Горрон. — Он вроде еще на реку Брасо собирается поставить водяные мельницы, чтобы заставить служить эту лютую реку на пользу города. — Потом придет Глеоф и поблагодарит его за развитый и богатый край. — Саркастическая улыбка скользнула по тонким, но красивым губам Мариэльд. — Я тоже переживаю об этом, Мариэльд. — Взгляд Горрона затуманился, он пытался заглянуть в будущее. — Но Филипп никогда не нарушит соглашение с Крелиосом. Даже я уже похоронил Крелиос, но Белый Ворон упрямо продолжает соблюдать договоренности. Мариэльд не ответила. Но чуть позже привыкший к бурной деятельности и принципиально не выносящий молчаливого бездействия Горрон де Донталь вновь обратился к Мариэльд: — Мариэльд, а как обстоят дела в твоем графстве? — Отчего это ты заинтересовался Ноэлем? Неужто вложил большую часть своего золота в цветочный банкирский дом? — Так и есть, половину, — улыбнулся Горрон. — Я уверен, что у тебя все в порядке, но на всякий случай уточняю. — У меня все в порядке, — повторила с насмешкой Мариэльд и перебросила косы на другую сторону плеча. — А с Детхаем и Гаивраром как складываются отношения? — не унимался герцог. — Правление Детхая, надеюсь, еще не смотрит в вашу сторону? — Можешь сам узнать у советника и верховного мага короля Лод’Арана, он справа от тебя. А с Гаивраром все хорошо. Горрон посмотрел на Пацеля, на которого указала графиня, с еще большим интересом. Погладив задумчиво гладко выбритый подбородок, он снова ощупал взглядом облик лекаря, который оказался не совсем лекарем, пытаясь найти хоть что-то… Но Пацель был одет так серо и блекло, что Горрон лишь дернул плечами сам себе. — Вы очень молоды для советника, — мягко улыбнулся Горрон, в глазах которого читалось все больше подозрений. — Вы тоже в свое время были очень молоды для короля, Элрон Солнечный, — в ответной улыбке склонил голову набок Пацель. На лицо Горрона набежала тень, хотя деревьев рядом не было. Он умолк, всмотрелся еще раз в абсолютно спокойного и непроницаемого Пацеля, внюхался и убедился, что передним все-таки человек. — Откуда вы знаете такую информацию? — поинтересовался он с совершенно благодушным и смиренным видом, однако Мариэльд, знающая его, понимала, что персона Пацеля вызвала жгучий интерес у герцога. — Если вы ничего не знаете о Юге, то это не значит, что Юг ничего не знает о вас. — Мариэльд? — Горрон обратился вежливо к хозяйке Ноэля. — Я ничего не говорила Пацелю, — спокойно ответила та и продолжила дальше любоваться заснеженными полями с ветряными мельницами. — Но он прав. — Мари, мы минуем мост на Драурге завтра? — Пацель достал книгу и принялся читать, показывая и своим вопросом, и видом, что он не желает продолжать общение с Горроном. — Да, Пацель. И завтра мы повернем на северо-запад, а Горрон отправится в Брасо-Дэнто на север, если ты клонишь к этому. — Хорошо, спасибо, моя дорогая. Горрон де Донталь деликатно улыбнулся и Мариэльд, и Пацелю, и Юлиану, и, наверное, всем вокруг, а потом провалился в думы, периодически поглядывая на мага. Чем севернее продвигались всадники, тем сильнее укрывался Пацель своим подобием головного убора, и теперь лишь янтарные глаза и широкий нос выглядывали из-под плотно обмотанного со всех сторон лица шарфа. От забавного вида мерзнущего мага Горрон и слуги тихонько усмехались, но, похоже, Пацеля это не волновало.