— Неудачное время для прогулок, — сказал Уильям, и пара спешно покинула открытое пространство. Вырвав руку из объятий мужчины, Йева вновь закуталась поплотнее в плащ и ускорилась. Уильям покачал головой, не понимая, что происходит у неё в душе. Все его попытки разобраться в происходящем разбивались в пух и прах. Меж тем, на постоялом дворе царило оживление — люди просыпались, уныло поглядывая на непогоду, и собирались в путь. Уже позавтракавшие солры, укутавшись в накидки, запрягали лошадей, навешивали седельные сумки, подтягивали подпруги. Наконец все взобрались на лошадей и тронулись по каменистой дороге за ворота, а оттуда по главному тракту — в Йефасу. Они проехали мимо березового Ванского леса. Таких деревьев Уильям никогда прежде не встречал. Весь день лил дождь, и все путники хмурились и молчали, не пытаясь перекричать шум воды. Один лишь Леонардо ехал счастливый и улыбчивый — впервые за пару дней после моста он пребывал в замечательном расположении духа и предавался честолюбивым мечтам. Но время от времени его руки касались обезображенного лица, которое он всегда холил и лелеял, и это ненадолго возвращало его в реальность. Тогда он хмурился, но потом сознание опять ласково возвращало его в фантазии, где он стал Старейшиной. Филипп же ехал совсем угрюмый и молчаливый. Он погрузился в думы, сомневался, вспоминал. Как-то раз к нему обратился сэр Рэй по поводу размещения в Йефасе, но граф не ответил, продолжая отрешенно смотреть на равнины. Удивленный сэр Рэй снова повторил вопрос — он давно привык к собранности господина. Но и тогда Филипп не ответил. И лишь через пару мгновений его глаза, постаревшие и опутанные сетью морщин, уставились на опешившего капитана гвардии, и граф Тастемара мрачно поинтересовался у рыцаря, что тому нужно. Ближе к вечеру вдали показались башни Йефасского замка. Невысокая стена, множество окон и две пестрые, украшенные красными гобеленами, башни, что стояли с торцов замка и соединялись между собой прямоугольным четырехэтажных зданием, делали замок похожим скорее на дворец. И все-таки облик этого не то дворца, не то крепости был по-северному лаконичным. Впрочем, хозяевам Молчаливого замка, окруженного лесом, не приходилось воевать уже больше тысячи лет. Воинственный Глеоф сам нападал на других, так что Йефаса жила, ориентируясь на открытые дворцы юга, а не на наглухо запертые замки Севера. Замок медленно рос. Перед ним лежал большой город, отделенный от дворца дубовым лесом. Он раскинулся вдоль реки и вглубь равнин и кипел жизнью, подобно большому муравейнику и был даже больше Брасо-Дэнто, зажатого меж скалами и рекой. Невысокие крепостные стены города вряд ли могли пережить серьезную осаду или штурм и служили скорее для поддержания порядка внутри. На перепутье отряд остановился. Одна дорога уходила влево, шла стороной от Йефасы к замку через Молчаливый лес, а вторая вела прямиком в город. По правую руку от путников текла река Йеф, широкая и спокойная, как и все равнинные реки. Конники окружили графа. Филипп вздохнул и громко обратился к людям, чтобы перекричать раскаты грома и шум дождя. — Сэр Рэй, вы расположитесь в Йефасе, как я и говорил ранее. Мы же с уважаемым Горроном его людьми, моими детьми, слугами и Уильямом направимся сразу же в замок лесной тропой. Завтра вечером я пришлю гонца в город, и там мы уже определимся, пустимся ли в обратный путь или задержимся. — Хорошо, господин, — склонил голову в почтении капитан гвардии и обратился уже к своим людям: — За мной, в Йефасу! Но прежде чем направить коня в город, он сердечно улыбнулся Уильяму. Его карие глаза сверкнули, и сэр Рэй тихо сказал: — А вам удачи от всего сердца. Махнув на прощание, рыцарь тронулся вслед за всадниками, спешащими в город, где их ждали сытная еда, теплый кров и, может быть, ласковые женщины. Ливень на протяжении всего дня пути изрядно утомил путников. Дождь продолжал хлестать по лицу и стекать с капюшона, молнии срывались с неба, а гром грохотал и закладывал чуткие уши вампиров. Филипп, чуть надавив на бока лошади, чтобы та шла быстрее, въехал на левую тропу и оглянулся. Он на мгновение встретился взглядом с Уильямом, сжал плотно губы и отвернулся. Глава 18. Суд Город остался по правую руку. Вампиры, ибо все люди остались в Йефасе, проехали вдоль стены, украшенной зубцами скорее для красоты, чем в оборонительных целях из-за их небольшой высоты, и въехали под сень голых деревьев Молчаливого леса. Сосны стояли вперемешку с дубом, а сгнившая листва вдавливалась копытами лошадей в грязь. Дорога заняла у отряда немного времени, от силы полчаса и, наконец, деревья кончились и вампиры выехали к воротам замка. Из небольшой калитки выбежал невысокий старичок, укутанный в забавный красный плащ, и подскочил к Филиппу. — Герцог Горрон де Донталь и граф Филипп фон де Тастемара прибыли на суд, — возвестил деловито Филипп. — Рады вас приветствовать, господа, — поклонился почтенно старый мужчина и, блеснув глазами, продолжил: — Все уже собрались. Ждут лишь вас. — Отлично, — произнес Филипп. Створки металлических ворот, украшенных гербом Глеофа с вывешенными красными гобеленами, отворились, и отряд двинулся дальше. Из груди Леонардо донесся вздох восхищения. От ворот до замка располагался сад, в сезон Граго, конечно, не очень красивый, но тем не менее ухоженный. Клумбы чередовались с деревьями и остриженным кустарником, составляя прекрасный ансамбль. Вампиры спешились, взяли коней под узду и повели их через сад по центральной аллее. Близнецы, Уильям и слуги восхищенно вертели головой по сторонам, никогда ранее в своей жизни не видевши, чтобы перед замком разбивали прогулочную зону, ибо замки на Дальнем Севере были маленькими и закрытыми. Филипп и Горрон же, абсолютно не обращая на это внимания, шли вперёд, и каждый находился в своих думах. Таки-Таки сидел на плече у Леонардо, поворачивал туда-сюда голову и, наконец, сделал свой вывод из всего увиденного. — Безобразие, — прокаркал ворон, отчего тут же получил сильный щелчок по клюву от Леонардо. В полном молчании, не говоря друг другу ни слова, отряд подошел к главному входу. Из вспомогательной постройки выскочили конюхи, взяли лошадей и увели в стойла. С седельными сумками в руках, мокрые и продрогшие путники поднялись по пятнадцати каменным ступеням, украшенным по бокам большими вазами, к массивным дверям. Едва они приблизились ко входу, как створки распахнулись, и вампиры оказались в просторном холле. После шумного ливня здесь царила оглушающая тишина. Слуги, не произнося ни слова, стояли и смотрели на прибывших гостей взором преданных вышколенных овец. Лишь старичок в красном, который зашел вместе с путниками в замок, очень живо обратился к ним. — Меня зовут Галфридус Жедрусзек, я Управитель Йефасского замка. Господин Форанцисс предупредил меня, что вы вскоре прибудете. Ваши комнаты уже готовы, прошу следовать за мной! Галфридус улыбнулся дежурной улыбкой. Он направился на второй этаж замка, приглашая гостей за собой. Управитель так старался держать спину ровно, что его семенящая походка выглядела забавной. — Кто еще прибыл? — спросил Филипп, оглядываясь. — Графиня Мариэльд де Лилле Адан, барон Теорат Черный, герцогиня Амелотта де Моренн, Ярл Барден Тихий, Ольстер Орхейс, Синистари, Марко Горней, Шауни де Бекк, граф Райгар Хейм Вайр, Джазелон Дарру, а также виконт Лагот Валорир и граф Мелинай де Джамед Мор, — Управитель перечислил имена и титулы, но потом задумался, не забыл ли кого. — Надо же, — удивился Горрон де Донталь, — даже на том скандальном суде Мараули не было столько Старейшин. Считай, больше половины приехало. — Так и причина более веская, господин Донталь! Давно ничего подобного не происходило — ответил Галфридус Жедрусзек и, осторожно взглянув на молодого Уильяма, более ничего не стал говорить. — Если вы готовы, то я бы забрал Уильяма… Уильяма… Как ваша фамилия, юноша? — Нет у меня фамилии, — смутился молодой вампир. Он снова почувствовал себя просто рыбаком. По губам Леонардо проползла ядовитая усмешка, и его обезображенное лицо еще больше перекосилось. Впрочем, здесь язвить было не принято — Молчаливый замок сурово относился к неосторожно брошенным словам, так что Лео, обладая хоть каким-то умом, промолчал. — Ну что ж… Тогда, если у вас есть желание начать раньше, так как все уже собрались, то я бы забрал Уильяма, чтобы подготовить его к суду. У Уильяма от беспокойства затряслись руки, и он сжал их в кулаки, чтобы не видно было дрожи. Хотя он так ждал суда, чтобы быстрее все разрешить, но боялся. Боялся того, что могущественные существа с демонической сущностью будут решать его судьбу. К такому невозможно быть готовым. Сердце Уильяма часто застучало, а на лбу выступила холодная испарина. Мрачное и тихое помещение с высокими потолками и скудным освещением давило на него, шаги гулким эхом отдавались под сводами первого этажа, необычайно высокого, а пустые коридоры внушали ужас. Уильям инстинктивно огляделся в поисках хоть какой-то поддержки. Он посмотрел на Йеву, однако та прикусила губу и отвернулась. Тогда он взглянул на Филиппа, но граф Тастемара вздрогнул и отвел глаза. Происходило что-то нехорошее, и Уильям это понимал. Там, на свежем воздухе, под затянутым тучами небом и проливным ливнем это беспокойство расплывалось под каплями дождя, рассеивалось с редкими солнечными лучами, но здесь, в темноте, оно тонкой вуалью опутало сознание и тело, лишив воли и заставив дрожать. — Да, — спокойно ответил Филипп. — Раньше начнем, раньше закончим. — Хорошо. Уильям, следуйте за мной. А вас, благородные господа, я попрошу подождать в своих комнатах, куда вас отведут мои помощники. Через полтора часа я пришлю за вами, — деловито произнес Управитель и, хлопнув в ладоши, подозвал к себе немого слугу. Тот выказал почтение глубоким поклоном и в полной тишине повел гостей к комнатам. Уильям же на ватных ногах последовал за Галфридусом Жедрусзеком, очень бойким старичком с коротко остриженной бородой, такими же короткими волосами, зачесанными назад, и в длинной мантии, подпоясанной красным ремнем. Пальцы старика отягощали два перстня с очень крупными рубинами. Все казалось Уильяму странным. Роскошные коридоры украшали гобелены и картины, высота потолков была просто невероятной, и привыкший к уюту и практичности замка Брасо-Дэнто Уильям не понимал, зачем нужны такие порочные излишества. Они шагали по глухим и пустым коридорам, вышли в большой зал с устремленными вверх колоннами, прошли сквозь него, подошли к низкому арочному проему, ведущему куда-то вниз, в подвал, и стали спускаться по каменным ступеням вниз. Коридор изгибался, устремляясь под землю. Факелы, установленные в стойки, лениво горели и создавали приглушенный рассеянный свет. Видимо, их зажгли исключительно к суду — Уильям боялся представить, сколько труда и времени понадобиться для того, чтобы осветить весь замок. Сердце его готово было выскочить от ужаса тем сильнее, чем глубже они спускались в подвал. — Не бойтесь, — ласково произнес Галфридус Жедрусзек, когда увидел бледное и испуганное лицо Старейшины. — Если суд приговорит вас к смерти, то вы умрете в бессознательном состоянии и ничего не почувствуете. — Спасибо, вы меня успокоили, — еще сильнее распереживался Уильям. Хромота из-за долгой ходьбы и тревог стала невыносимой, нога болезненно ныла, и Уилл, к своему стыду, едва поспевал за энергичным Управителем. Они спустились в подвалы, в низкий коридор, где трещали огнем развешанные на стенах факелы. Коридор упирался в дверь из камня, на которых были выбиты загадочные надписи. Были ли это письмена Хор'Аф или какие-то иные символы, Уильям не знал. Бордовая ковровая дорожка тянулась по всему коридору, а по бокам стояли лавочки из темного дерева. На стенах висели красные гобелены без каких-либо символов или гербов. Просто красная ткань, обшитая по краям черными нитями. Низкий свод потолка делал это место зловещим и мрачным. — Суд будет проходить за той дверью, — сказал Галфридус и показал на закрытые створки. Однако он так и не дошел до этой каменной двери, а повернул влево, в небольшой коридор-закуток, который почти сразу уперся в металлическую дверь, напоминающую тюремную. Ее темный проем не был освещен ничем, и она открылась гулко, отдав эхом в сердце перепуганного Уильяма. — Это место очень старое? — наконец спросил он, чтобы хоть как-то успокоить себя и отвлечься от дурных мыслей. — Да, намного старее замка! — гордо произнес Галфридус Жедрусзек. — Ему больше двух тысяч лет. С этими словами старик вошел в металлическую дверь, отворившуюся изнутри. Там, в каменном квадратном помещении, старом и холодном, сидели два вампира, которые смотрели на Управителя преданным взглядом — так смотрят прирученные псы на хозяина. На них были надеты легкие черные рубахи до колен да теплые шерстяные штаны, оба коротко острижены, так же, как и старый Управитель. В комнате располагалось несколько каменных столов, скорее напоминающих алтари для жертвоприношений. Пара скамеек, небольшой сундук сбоку — единственные предметы мебели в этой угрюмой и почти лишенной света комнате. — Я вас оставляю на них, Уильям. Прощайте, — коротко проговорил старичок и вышел из помещения, грохнув металлической дверью. Уильям остался наедине со слугами. Где-то в коридоре Галфридус Жедрусзек приказал страже охранять комнату подготовки. — Раздевайтесь, господин, — сказал первый слуга, как две капли воды похожий на второго. Слуга поднял подготовленный таз с водой, зажег факел и принялся в его тусклом рассеянном свете обмывать Уильяма. Ему промыли грязные и слипшиеся от крови волосы, сняли повязку с бедра, осторожно обработали рану, обтерли досуха куском полотнища, а затем вручили рубаху и штаны. Плохое предчувствие терзало душу вампира все сильнее, но, вспомнив о графе, в его сердце все-таки теплилась надежда. А ведь действительно, зачем он переживает? Его покровитель и защитник, могущественный и благороднейший Старейшина обещал ему, что все будет хорошо. Словам графа Уильям верил, и эта мысль, словно костер в ночи, согрела его и придала сил. У него еще было много вопросов, но он не стал спрашивать у слуг, понимая, что те ничего не знают. А если и знают, то ничего не скажут, ибо слишком фанатичным был их взор. — Присядьте, — вежливо пробормотал один из прислужников, указав на алтарь. — Нужно подождать. Облаченный в темные штаны и рубаху, как и слуги, Уилл послушно сел и принялся ждать. Время текло долго, а сердце гулко стучало в груди. И Уильяму казалось, будто стук его сердца разносится далеко за пределы комнаты, и от этого странного чувства ему было не по себе. Где-то в коридоре послышались тихие разговоры, зашелестели подолы юбок. Со скрежетом отворились старые каменные двери с письменами, и голоса пропали, затихнув. Значит скоро…