— Как ты считаешь, Лугос был прав, когда убил трех людей? — спросил граф у Уильяма, когда они вдвоем поднимались по ступенькам назад. Йева уже успела к этому времени покинуть тюремное отделение и вернуться в постель. — Тяжело сказать, господин. То, что он узнал, было для него таким большим ударом и несчастьем, что необходимость в наказании, таком жестоком, стала для него первостепенной. Он верил, что поступает справедливо, верил всем сердцем. — А что думаешь ты? — слегка улыбнулся Филипп. — Как сторонний наблюдатель? — Похоже, я стал бездушным, — вздохнул грустно Уильям. — Я считаю, что жена купца и его друг, Эртольф, заслужили наказания. Но не сын. Он не был виновен в том, что был зачат от другого отца. Но это так все сложно, господин… Мир оказался таким многогранным, что, наблюдая его глазами других, я обнаруживаю, что белое видится им черным, а черное — белым. — Это не бездушие. Просто ты взрослеешь на глазах, Уильям, — тепло посмотрел на рыбака Филипп. — Да, мир очень сложен, и понять его до конца, познать истину, что ускользает постоянно из рук, подсовывая вместо себя предрассудки, тяжело. Ох, помнится, старина Гиффард всегда мог мастерски отделить истину от правды! Уильям промолчал. Он шел позади Филиппа и касался влажных стен, чтобы не упасть. В голове мелькали воспоминания двух убитых, и Уилл тяжело вздыхал от совершенного им чудовищного поступка. — Знаете, господин, я много раз думал о том, зачем Гиффард это сделал. Ну, передал дар… — Ну и? — И я не могу понять, зачем он это сделал — передав кровь мне, он убил себя совершенно добровольно. Он ведь мог постараться отползти, скрыться, раз уж бессмертен. Но отдать дар мне, простому рыбаку без фамилии… Почему назвал наследником? Я часто вспоминаю то, что он мне говорил, и так жалею, что не услышал все до конца. Мне кажется, что там было что-то важное… — тяжело вздохнул Уильям, отчего-то чувствуя стыд. — Я тоже постоянно думаю о том, что сделал Гиффард, — признался Филипп. — У него действительно был шанс просто отползти как можно дальше, и Райгар, вероятно, даже не стал искать бы его. Ну, а если бы у тебя была возможность все изменить, ты бы оставил мать и убежал от вурдалаков, пока те тебя не истрепали? — Нет! — воскликнул Уильям. — Но почему? Разве твоя жизнь, жизнь молодого мужчины, если смотреть объективно, не важнее жизни старой женщины, которой и так осталось жить от силы пару лет? — Филипп развернулся и посмотрел в глаза собеседнику. — Это же семья, господин, — пробормотал в ужасе Уильям. — Как можно предать тех, кто дорог? Граф Тастемара промолчал и зашагал дальше. Вскоре ступеньки кончились, и двое вампиров поднялись из подвала. Брасо-Дэнто еще не тронул рассвет, и дождь заливал город, находящийся во мраке. Залы замка были пусты, слуги спали в своих постелях, и лишь конюхи заботливо готовили коней для господ. — Можешь вернуться к Йеве. У вас есть время до рассвета, — наконец, где-то между вторым и третьим этажом, тихо промолвил граф. — Базил позовет вас, когда все соберутся внизу. Если хочешь, то возьми что-нибудь почитать. Дорога будет долгой, дней пятнадцать или семнадцать, и тебе будет чем себя занять. На четвертом этаже Филипп свернул в коридор и пошел к кабинету, Уильям же, довольный, взлетел по ступенькам вверх, словно птица. * * * Близился рассвет, и мысль о наступающем дне обвивалась вокруг сознания Йевы, словно холодное щупальце. Лежа в объятиях Уильяма, она размышляла о природе своих чувств к нему. Любила ли она его? Уильям же дремал, забывшись снами, в которых присутствовали Йева и Вериатель, но почему-то не нашлось места для Линайи. Йева тихонько вылезла из-под одеяла, взяла с кресла подготовленный слугами дорожный костюм. Сначала она надела теплое нижнее платье, на ноги натянула вязаные шерстяные чулки. Поверх платья было надето еще одно, верхнее, из коричневой шерсти, с поднятым воротником, который должен был защищать шею от ветра. Расчесав длинные волосы, отливающие огнем, Йева заплела косу, затем уложила её в прическу и закрепила заколками, привезенными южными купцами. Из украшений она взяла лишь маленькие золотые серьги, выполненные в виде листьев, да и те спрятала в небольшую суму, не желая позориться в походе вычурностью наряда. Правда, время от времени все же придется их надевать, чтобы проколы в ушах не затянулись. Серьги эти Йеве подарил отец, заказав у тех же купцов из-за Черной Найги за хорошие деньги. Обычно женщины Севера не носили сережек и даже понятия не имели, что можно украшать уши, сделав в них проколы. Эта мода была навеяна Югом недавно. Йева оделась и вздохнула, ибо мыслями она уже была в далекой Йефасе. Поэтому, когда девушка заметила Уильяма, который уже проснулся, от неожиданности она вздрогнула. Тот наблюдал весь процесс одевания с хитрой улыбкой на лице. — Сколько же действий женщинам нужно совершить, чтобы выйти на улицу! Йева в ответ лишь картинно закатила глаза. — Ладно, мне тоже пора собираться, — тихонько сказал Уильям и стал подбирать с пола разбросанные вещи. — А то я совсем уже обнаглел, когда под носом у графа стал заходить в комнату его дочери. — В обычной близости нет ничего плохого, и отец это прекрасно понимает. Молодой ли ты мужчина или старый вампир — перед желанием все равны, в большей или меньшей степени. Даже отец порой зовет к себе Эметту, хотя та тщательно скрывает эти визиты от очень ревнивого Леонардо. С этими словами Йева подошла к Уильяму, обняла за шею и нежно поцеловала. — Хотя, по-моему, у нас все вышло за рамки обычной близости, — прошептала чуть слышно дочь графа, обращаясь скорее к самой себе. — Наверное да. Мне хорошо с тобой, но я боюсь раскидываться признаниями в любви, — ответил смущенно вампир. — Почему? — Я уже клялся одной девушке в любви, при каждой встрече называл ее любимой, дорогой и желанной. И каков итог? Я сейчас так редко о ней вспоминаю, что даже стыдно! В моей голове лишь ты… и Вериатель. Уильям расцеловал девушку, оделся и вышел из комнаты. Тем более, его чуткий слух уловил на лестнице шаги. Йева посмотрела вслед и, когда дверь захлопнулась, задрожала подобно осиновому листу на ветру. Потерянная в мыслях, она подошла к окну и несколько минут отрешенно наблюдала за тем, как дождь барабанит по стеклу. Вдруг ее взгляд упал на браслет, который лежал на ковре. Видимо, безделушка выпала из кармана Уильяма. Помявшись, девушка подняла украшение и спрятала его в ящик, опасливо озираясь по сторонам. В комнату к Уильяму постучал Базил. — Здравствуйте, господин, — Базил поклонился почтительно и отступил. — Вас ждут внизу. — Благодарю вас, уважаемый Базил. Управитель с натянутой улыбкой сделал еще шаг назад, демонстрируя нежелание общаться, и закрыл за собой дверь. Затем Базил постучал в дверь и к Йеве. После разрешения он переступил порог и невольно потянул носом воздух. И побледнел — вся комната была пропитана запахами Уильяма, подушки на кровати смяты, а одеяло почти сползло на пол. — Зачем ты пришел, Базил? — коротко спросила девушка, отвернувшись, чтобы взять перчатки из сундука. — Госпожа, — Базил не отводил взволнованного взгляда от возлюбленной, — ваш отец просил, чтобы с рассветом вы спустились вниз. — Я это и без тебя знаю, Базил, — поморщилась Йева. — У тебя есть еще что-нибудь для меня? — Госпожа… Йева… — тихо сказал Базил. — Да? — громко переспросила дочь графа и посмотрела на Управителя. Базил с такой тоской взглянул на Йеву, что та растерялась и добавила уже чуть тише. — Спасибо, что передал. Я сейчас спущусь. Новый Управитель поправил ворот своего длинного одеяния, попятился и вышел из комнаты. Чуть позже Йева вышла в коридор и столкнулась нос к носу с Уильямом. На нем был надет черный гамбезон — длинная и очень плотная, до колен, верхняя одежда из нескольких слоев ткани. Уильям коснулся пояса, где были подвязаны пустые ножны. — Не пойму, зачем мне выдали ножны, но не дали меча. — тихо засмеялся Уильям. — Тебе просто выдали один из перешитых под тебя костюмов отца — снова эта воронья вышивка. Ну и ножны в довесок, — натянуто улыбнулась Йева. — Порой портнихи так увлекаются этой вышивкой, что расшивают ей все подряд. У меня даже есть пара нижних платьев, в которых я сплю, с воронами. Они спустились вниз, в главный холл, где уже собирались обитатели замка. Одна створка высокой главной двери была приоткрыта, и слуги кутались в шали и плащи, чтобы спрятаться от холодного ветра и капель дождя. Там же, за второй створкой, у самого входа стоял Леонардо, щегольски одетый в зеленый плотный плащ с золотистой вышивкой, под которым был дублет зеленого цвета. Мрачная черная повязка оборачивала голову и прятала выколотый в детстве глаз. На приподнятой и специальной перчатке сидел Таки-Таки, нахохлившийся от порывов ветра. Рядом с Лео стояла зябнущая в плаще Эметта, а недалеко от нее топтались двое слуг, которых Уильям не знал. Слуги тоже были одеты в походную одежду, они держали в руках очень объемные сумы с вещами и переговаривались меж собой. — Таки-Таки остаться, — ворчала птица. — Нет, — ответил Лео. — Отец наказал взять тебя. — Плохо и холодно, — каркал ворон. Леонардо, увидев сестру в сопровождении Уильяма, замолчал, так и ничего не ответив птице. Он сначала вперился в Йеву, потом в её спутника и после отвернулся и заговорил о чем-то с Эметтой. Та услужливо улыбалась и кивала в ответ. — Приветствую вас, господа! — В холл бодрым шагом вошел сэр Рэй Мальгерб. С него ручьями стекала вода. — Нам пора выдвигаться! Рыцарь отвесил поклон Леонардо и Уильяму, потом подбежал к Йеве и страстно припал к ее руке губами. — Откуда в вас столько энергии, сэр Рэй? — с теплотой спросила дочь графа. — Вот увидел вас, госпожа, и сразу силы появились. — Лицо рыцаря озарила широкая улыбка, сверкнули белоснежные ровные зубы. — А до этого был как рыбина, которую выбросило на берег! Уильям накинул поверх гамбезона теплый и плотный плащ черного цвета, отороченный мехом по капюшону. Несколько застежек крепко держали одежду и не давали краям плаща распахнуться от сильного ветра. Из карманов дублета вампир достал кожаные перчатки. В свою очередь, Йева обмотала голову шарфом, а сверху накинула плащ с глубоким капюшоном, под который сразу же спряталась. — Какая мерзопакостная погода, — проворчала девушка. — Да, дочь моя, погода не для путешествий, но мы заложники ситуации, — сказал спускающийся со ступенек граф. — Сэр Рэй, все готово? — Конечно, господин! — поклонился рыцарь, гремя доспехами. — Двенадцать Солров, включая меня и моего оруженосца, готовы к отправлению. Онакс, Брогмот и Базил, а также старик Него стояли впереди всей прислуги и преданно смотрели на господина. — Я надеюсь, вы не развалите замок за половину сезона Граго, — сурово обратился к своим помощникам граф, хотя его синие глаза улыбались. — Господин, как вы так можете говорить про нас. Мы — ваши глаза и руки, а когда они вас подводили? — шутливо возмутился Брогмот и снял с себя свою смешную шапочку с пером ворона. — Я присмотрю за своим внуком, господин, не переживайте, — старик Него вышел вперед. Он был бледен и словно еще больше иссох за несколько дней: глаза впали, а скулы заострились. Филипп смерил взглядом своего старого Управителя и вслушался. Старое сердце с трудом отбивало ритм, Него Натифуллус дышал часто и с трудом. Грустно улыбнувшись, граф подошел к старику и ласково обнял его, погладил по спине. Толпа вокруг замерла.