И тут же из сизого тумана родились другие змеи без глаз, но всех их настигали стрелы. Одна голова, две, десять, двадцать, некоторые кидались в атаку одновременно, бесшумно. Только и успевали щелкать тетивы. Леонардо стрелял без промаха и быстро, но даже он не мог угнаться за отцом, выпускавшим по три стрелы, пока сын едва успевал отправить в цель одну. Последняя змея ударилась оземь, поднялась над землей и пропала в тумане. Над городом нависла тревожная тишина. Только шелестела гнилая листва за частоколом. Леонардо вслушивался и вглядывался во мглу, медленно поворачивал голову, но ничего не слышал и не видел. А вот Филипп вдруг резко побледнел и крикнул: — Обнажить мечи! Теперь уже все услышали странный шум, словно что-то большое, намного крупнее тех змей, волокло свое тело к воротам. Филипп выстрелил в туман, куда не доставал взор Леонардо. Дикий визг. Что-то яростно завопило и ускорилось. Руки графа стремительно посылали стрелу за стрелой, и каждая настигала сокрытое в тумане чудовище. Леонардо вскрикнул от ужаса, когда сумел разглядеть то, что надвигалось на город, — гигантский клубок шевелящихся змей. Черные гладкие тела словно бы защищали что-то, сокрытое в центре этого чудовищного существа. Мертвые змеи, истыканные стрелами, были в качестве щита — ехидна прикрылась ими, защищаясь. Вождь истошно закричал, когда тварь приблизилась настолько, что стала различима и человеческому взору. Ехидна сжалась, как пружина, и прыгнула. Ее змееголовые конечности вытянулись вперед и обвили толстяка. Хрустнули ломающиеся кости, и змеи подтянули безжизненное тело к переплетенному клубку. Ненадолго плотно сжатые тела разомкнулись, и перед вампирами показалось нечто белесое. В тусклом свете факелов сверкнуло острие копья. Сталь впилась в истинное тело ехидны, открытое по неосторожности. Истошный визг боли и ярости. Филипп потянулся за следующим копьем, но болотная тварь поняла свою оплошность и скрыла истинное тело. К дозорной башне устремились несколько ее длинных змей. Они преодолели забор, перевесились и широко раскрыли пасти. В одно мгновение Филипп схватил застывшего от испуга сына за шиворот и спихнул его с дозорной башни к солрам, а сам быстрым движением обнажил меч. Он увернулся от атаки одной змеи. Блеснул клинок. Обрубленная голова упала к ногам графа. Затем вторая голова, третья, четвертая… Сталь без устали рассекала черную гладкую плоть, отрубленные конечности извивались и клацали зубами. Вновь над болотами раздался визг. Последний. И наступило безмолвие, только шелестела старая листва за частоколом. Змеи скрылись за стеной, и ехидна бесшумно отступила в плотную пелену тумана, унося в себе тело вождя. Над городом повисла тишина. Насмерть перепуганные люди стояли с открытыми ртами и с благоговением и ужасом смотрели на Филиппа. Тот ловко спустился по лестнице дозорной башни и подошел к сыну. — Ничего не сломал? — поинтересовался граф. — Нет, — промямлил Леонардо. Граф кивнул, развернулся и подошел к одной из отрубленных голов, что лежала у подножия дозорной башни. Обрубок продолжал извиваться, прыгать по земле и открывать зубастую пасть. Филипп взял факел со стойки у ворот и осмотрел отрубленную конечность ехидны, служившую и рукой, и ногой, и оружием, а затем поднес к ней огонь. Зашипело, и смрадная вонь паленой плоти наполнила воздух. Обрубок судорожно дернулся и сжался в клубок. — Огня боится, — прошептал Филипп сам себе. — Значит, это пожар в болотах выгнал ее и сестер с их охотничьих угодий. — Господин, — испуганно сказал сэр Рэй, — что дальше? — Сожгите остальные головы, выставьте караульных и можете идти отдыхать, — ответил Филипп, пряча свой клинок в ножны. — Нам повезло, что эта тварь оказалась меньше и неопытнее, чем я думал… Совсем юная и мелкая ехидночка! — Мелкая? — воскликнул пораженный рыцарь. — О, Ямес… — Да, сэр Рэй. Если бы это была матерая, большая ехидна, похожая на ту, что мы встретили у реки, то она бы не стала довольствоваться подачками Вождя. Мы бы обнаружили лишь пустое поселение с поваленным забором. С этими словами Филипп повернулся к перепуганному люду. — Я разжаловал вашего вождя! Так что выбирайте другого, и чтобы утром он уже стоял передо мной. Ясно? Жители городка закивали, соглашаясь. Филипп развернулся к своему сыну и, поблагодарив его, отправился к постоялому двору. Там он поднялся на второй этаж и погрузился в спокойную дремоту. Обрадованный Леонардо, который наконец-то почувствовал свою значимость и восстановление статуса в глазах отца, тоже вернулся к себе в комнату. Пыл сражения разгорячил его, и он овладел Эметтой едва ли не на пороге. Сэр Рэй, как и прочие солры, проводил графа взглядом, полным восхищения. — Что за человек! Вы видели то, как ловко он управлялся с луком и отрубал головы этой твари? — обратился рыцарь к Уильяму. — Никогда бы не подумал, что мой лорд на такое способен. — Да, граф Тастемара удивительный… человек. Йева, высунувшись из окна, встретилась взглядами с Уильямом, тот тепло улыбнулся. — Уважаемый Уильям, сказать честно, я невероятно голоден! Быть может, вы все-таки составите мне компанию и разбавите мой отряд чересчур веселых ребят своим редкостным занудством? — рассмеялся сэр Рэй. — Нет, прошу меня простить, — ответил Уильям, поглядывая на окошко Йевы. — Я, пожалуй, пойду отдохну. — Ваше дело. Но не ждите меня до полуночи — мы с моими солрами будем праздновать головокружительную победу нашего лорда над ехидной из Орла! Ее тут зовут Многоголовой! Знатная баллада выйдет, ох знатная! «Победа над Многоголовой»! Нет, лучше «Свержение великой Многоголовой»! С красивой улыбкой белых зубов, что для мужчин его лет было редкостью, сэр Рэй поправил рыжие волосы и бодрым шагом направился в сторону таверны, гремя доспехами. А Уильям же, увидев ласковый взгляд Йевы, которая все слышала, взлетел словно птица по ступенькам на второй этаж. Его комната была крайней на втором этаже, в то время как спальня графа находилась сразу же около лестницы. Так что пара могла не переживать, что каждый их звук и вздох будет услышан чуткими ушами Филиппа. Йева подошла к двери комнаты Уильяма, шелестя подолом шерстяного платья, которое уже изрядно поистрепалось в дороге. Взгляды возлюбленных встретились, и рыбак нежно взял девушку за руку, притянул к себе. Не успела закрыться за ними дверь, как руки Уильяма нырнули под юбку Йевы, скользнули вверх и добрались до сокровенного. С ее губ сорвался тихий стон. — Ты уже пил, — с томным придыханием прошептала Йева, ощущая на губах вкус крови после поцелуя. Уильям не ответил. Вместо этого он потянулся к завязкам на её платье и стал их быстро распутывать, продолжая целовать Йеву. Та в свою очередь на ощупь разбиралась с шнурками на груди поддоспешника. Наконец её платье упало на пол, а он стащил с себя штаны, рубаху и отнес Йеву к кровати. Вдохнув ее аромат, Уилл в нетерпении зарычал и подтянул ее бедра к своим. Чуть позже они лежали под теплым одеялом, обнимались и гладили друг друга, не в силах оторваться после долгого воздержания. — Ну ты и зверь, — совсем тихонько шепнула Йева с нежной улыбкой. — Я тоже по тебе очень соскучилась! — Знала бы ты, как тяжело не смотреть на тебя, когда ты так близко! — Я из-за этого уже возненавидела походы, — ответила Йева и положила голову ему на грудь. — Каждое твое слово, каждый твой взгляд становятся поводом для пересудов. А потом кости моют в таверне меж собой. Брр… Отвратительно. — Ничего не поделать, придется терпеть, — ласково улыбнулся Уильям, поглаживая её по бронзовым волосам. — Интересно, та тварь еще вернется или нет? — Не знаю… Отец её, похоже, сильно ранил. Но не убил. — Но мог отбить желание приползать сюда за едой. Твой отец… Я даже не знаю, как передать то, что я чувствую… Он ни разу не ошибся, все делал уверенно! — Так ему уже почти пятьсот лет, Уилл! Отец не всегда сидел в замке, погрузившись в отчеты да аудиенции. Он говорил, что в молодости любил путешествовать по Солрагу и многое повидал. А знаешь, сколько он раз участвовал в сражениях? Как часто то Имрийя, когда Офурт еще принадлежал ей, то Глеоф пытались покуситься на Солраг — ты думаешь, что отец позволил им? — Нужно будет порасспрашивать его, может захочет хоть о чем-то рассказать. Йева ничего не ответила, но посмотрела на Уилла с любовью и прикусила нижнюю губу, ведя изящными пальчиками по его широким плечам и крепкому торсу. В зеленых глазах зажегся огонь, и она вскарабкалась сверху на Уильяма, обхватив его ногами. — Тебе мало? Ну ладно, — тихонько рассмеялся он и сел, опершись о спинку кровати. Йева обхватила его шею руками и стала то опускаться, то подниматься, постанывая. Уильям помогал ей, поддерживая руками её бедра. Влюбленные томно смотрели друг на друга. Бронзовые волосы Йевы волнами струились по обнаженному телу — худенькой талии, небольшой, но красивой груди, изящным плечам. Холодный сквозняк продувал сквозь полуоткрытые ставни, но не мог остудить разгоряченные тела и сердца. В коридоре затопали. Вдруг дверь отворилась, и в комнату ввалился обозленный сэр Рэй. — Нет, ну представляете, поесть они дали, а вот мест, чтоб отметить, у них нет! Видите ли, вся деревня собралась там на голосование. Вождя, гады, выбирают! — возмущенно пожаловался сэр Рэй, входя в комнату. Он кинул взгляд на кровать, освещенную лунным светом сквозь щели ставней, и замер. Рыцарь обомлел от вида обнаженной Йевы, прикрытой лишь бронзой густых волос. Уильям подхватил одеяло и укрыл девушку по плечи, и та соскользнула с его бедер пряча раскрасневшееся лицо. — Понял, зайду позже, — медленно произнес тоже зардевшийся рыцарь и вышел из комнаты. Впрочем, он все-таки обернулся еще раз и посмотрел на свою госпожу, чье прекрасное личико выглядывало из-за одеяла. Накручивая круги по площади в течение получаса, капитан, наконец, взял себя в руки и вернулся в комнату. Там уже лежал в постели Уильям, одетый и смутившийся, кода сэр Рэй сел на кровать напротив и посмотрел на него. Рыцарь тоже отвел взгляд. Он вспоминал очертания хрупкого и изящного тела его госпожи, ее горящий взгляд и теперь завидовал Уильяму. В полном молчании мужчины, не обронив ни слова, улеглись спать. — Кхм… Уважаемый Уильям, — уже лежа в постели и укрывшись одеялом, сказал рыцарь. — Вы ж не забудьте про Тарантона завтра. — Не забуду, не переживайте, — ответил Уильям. — Сегодня из-за ехидны не смог добраться до воды. — Хорошо, благодарю, — произнес рыцарь и осторожно добавил: — И извините меня, пожалуйста, за то, что помешал. — Ни к чему извинения. Нас не должно было быть здесь. Поход — не место для проявлений чувств. — Да бросьте. — Сэр Рэй сел в кровати, опустив ноги в теплых штанах и носках на пол. — Вам ведь тоже не чужды человеческие чувства, я все прекрасно понимаю. — О чем вы? — Вы знаете, о чем я, — прошептал рыцарь. — Уже третье поколение моей семьи служит Тастемара и многое знает. Вы не едите обычную пищу, но мои воины постоянно конвоируют смертников в замок Брасо-Дэнто. Господа Йева и Леонардо — мои ровесники, нам почти по сорок лет, но дети графа до сих пор выглядят как двадцатилетние молодые люди. Так что я догадываюсь, кто и вы. Уильям промолчал, лишь рассеянно взглянул на капитана, который, в свою очередь, внимательно смотрел на него. — Вы ведь вампир, да? — Возможно, — смутился Уильям. — Ха! Я оказался прав. Когда граф подписал назначение меня капитаном гвардии, отец в самом темном и тихом углу дома шепнул мне на ухо то, что знал… Я поначалу решил, что он свихнулся на старости лет, но потом тоже стал замечать странные вещи. — Рыцарь приглушенно продолжил: — Ведь весь город считает, что граф просто обменял у какого-нибудь прислужника Граго душу на вечную молодость. Но, получается, он сам монстр, вот такая забавная штука!