– И кто только станет терпеть тебя… – А я, как ни погляжу, у тебя тоже просто до хрена друзей, да, Анна? – ядовито рассмеялась Софья. Я хлопнула дверью и сжала пальцы в кулаки. Не хотелось это признавать, но она права. Никто из тех, с кем я общалась в школе, даже не навестил меня после аварии. – А ты рассказывала своим приятелям-инвалидам о своем прошлом? – пропела она. – Да пошла ты! – крикнула я. Из-за двери раздался жуткий смех. «Стерва! Дрянь! Ведьма!» Мне хотелось, чтобы она заткнулась. Чтобы перестала смеяться. Я закрыла уши ладонями и зажмурилась. Было почти так же больно, как когда меня толкали сбившиеся в стаю девчонки в школьном туалете. Я не хотела вспоминать, но снова и снова слышала свой жалобный голос и чувствовала, как горят ладони от ударов по двери. Я кричала, задыхалась и молила, но мне никто не открывал. 7 Через два дня, покончив с уроками и отослав их на проверку учителю, я включила музыку, прилегла на кровать и уставилась в потолок. Новый трек Сэма Смита наполнил комнату всеми оттенками душевных терзаний. С тех пор как инвалидное кресло стало частью меня, моя жизнь кардинально изменилась. И дело касалось не только ежедневных занятий, трудностей в быту или круга общения, одним из основных лишений стал переезд на первый этаж в бывшую мамину спальню. Из моей спальни, которую теперь занимала сестра, я могла видеть огни города, гармонично вплетенного в лес. Мы много переезжали за последние десять лет, и потому меня трудно было чем-то удивить, но Сампо с первых минут показался мне магическим местом. Нигде раньше я не видела, чтобы город вырос и расцвел прямо посреди дикой природы: для него не выбирали какой-то пустырь и почти не вырубали лес. Его как будто встроили в лесной массив, и даже в самом центре Сампо кое-где еще возвышались вековые сосны, образовывая целые зеленые островки и парки. Да, я была добровольной узницей тюрьмы своей лжи. Я постоянно уговаривала себя, что все происходящее оправданно и не тяготит меня. Но вспоминая те вечера, когда я садилась на широкий подоконник, надевала наушники и слушала любимую музыку, любуясь из окна величественными видами природы и мирно сосуществующими с ней творениями человеческих рук… В эти моменты у меня нестерпимо щемило сердце. Когда песня кончилась, я взглянула на часы. У меня было около двадцати минут для того, чтобы приготовить себе чай и вернуться к компьютеру. Сегодня я не собиралась опаздывать. Пусть назначают победителем кого-то другого. Я села в кресло и поехала на кухню. Но там меня ожидал неприятный сюрприз: сахарница почему-то оказалась на верхней полке гарнитура. Мне не нужно было напрягать мозги, чтобы догадаться, чьих рук это дело. Если у Софьи появлялась возможность сделать мне какую-нибудь гадость, она ее делала. Размышляя о том, так ли уж сильно мне хочется сладкого чая, я сжевала целый бутерброд с арахисовой пастой. «Обойдусь без чая», – решила я. И в этот момент услышала стук в дверь. Пес засуетился, стал радостно поскуливать, забегал по коридору. «Кого это принесло?» Я отряхнула руки от хлебных крошек, торопливо облизнула губы и отправилась открывать. Глупо было бы отрицать, что я не думала о Мике ни разу за эти два дня, – еще как думала, особенно из-за того, что все это время его не было видно возле соседского дома. Так или иначе его появление на пороге моего жилища оказалось неожиданным. – О… – выдохнула я, обнаружив его за дверью. – Я настолько хорош собой, что ты потеряла дар речи? – улыбнулся парень, глядя на меня сверху вниз. Дрисс, отпихнув меня, бросился к нему. Я едва удержалась «в седле», но была благодарна псу за то, что он прервал неловкую паузу, возникшую в тот момент, когда я поняла, что от волнения не могу связать и двух слов. – Привет-привет, злодей! – погладил его по голове Мика. И тогда пес, окончательно обнаглев, решил встать на задние лапы и выразить свое почтение гостю мощным толчком в грудь. – Эй, полегче! – рассмеялся парень, подхватывая его за лапы. Надо признать, вблизи Мика оказался еще привлекательнее: длинные ресницы, густые брови, лукавые морщинки в уголках глаз. К тому же под его расстегнутой курткой обнаружилась черная футболка с надписью: «Друзья не лгут», а это была фраза из моего любимого сериала «Очень странные дела», поэтому парень немедленно получил сто очков, что приблизило его по шкале симпатии от «Ничего себе, какой» к «Боже, за что ты так со мной?». – Кстати, почему Дрисс? – вдруг спросил он, переводя взгляд на меня. – Это ирония. – Парень сузил темные глаза до узких щелочек, поэтому мне пришлось пояснить: – Мама решила, что для успешной реабилитации мне необходим питомец. Когда она притащила в дом большого черного пса, я вспомнила французский фильм «Неприкасаемые»[1], помнишь такой? Ну, тот, где парализованному аристократу Филиппу в помощники наняли здоровенного темнокожего верзилу Дрисса, бывшего преступника. Вот мы с моим Дриссом копия этой парочки. – Забавно, – продолжая трепать собаку за загривок, улыбнулся Мика. Я пожала плечами. Мы смотрели друг на друга, и молчание опасно затягивалось. – Отец сказал, что в этом городе много милых и общительных людей, – наконец нарушил его парень. – Ты довольно мила, но совсем не общительна. Я так и знал, что он врет. – Прости, – улыбнулась я. – Просто ты так и не сказал, зачем пришел. – Ой. – Мика виновато тряхнул головой. – Точно. Прости! – Он поправил волосы и спрятал руки в карманы, затем тут же их вытащил. – Дело в том, что я тут никого, кроме тебя, не знаю. К тому же отец сказал, что ты дружила с моей сестрой. – Сестрой? – С Оливией. Я открыла рот, безуспешно пытаясь подавить растущую внутри бурю. – Э… Отсо Ярвинен – твой отец?! – К сожалению, да, – нахмурил брови Мика. – Я не знала, что у него есть сын… – Мы практически не общались. – Он пожал плечами. Судя по тому, как заходили желваки на лице парня, эта тема была не самой приятной для него. – Вот как… И… – Я растерялась. – Ты приехал его навестить? Потеряв интерес к гостю, Дрисс выбежал во двор. Мы остались на пороге моего дома вдвоем. – Да, – кивнул Мика. – Я поживу тут. Эм… некоторое время. – Ух ты, – выдохнула я. – Что? – Просто Оливия никогда не говорила, что у нее есть брат. – У нас с ней… разные матери. Так бывает. – Ясно… – мой голос прозвучал надтреснуто и неестественно. – Я подумал, вдруг ты согласишься прогуляться со мной до кладбища? – осторожно спросил парень. – Покажешь ее могилу… – До кладбища?! – Это ни черта не романтично, знаю. Но отца я попросить не могу. Мы с ним… – Мика склонил голову набок и прищурился. – Еще не нашли общий язык, скажем так. – Ух. Я не знаю, – пробормотала я, чувствуя, как леденеют руки. – Хочешь, возьмем с собой пса? – Парень кивнул на возникшего на пороге Дрисса. Тот остановился, высунул толстый розовый язык и, часто дыша, уставился на нас. Его черные глаза блеснули жаждой приключений. – До кладбища тут недалеко, но дорога ужасная, – вынуждена была расстроить я их обоих. – Тебе придется помогать мне с коляской, и это будет непросто. А если ты потащишь с собой на поводке еще и пса весом с полцентнера, то наш поход быстро превратится в квест на выживание. – Хорошо, оставим его дома. – Мика потер ладони друг о друга. – Так ты согласна? Его обаяние не оставляло мне ни единого шанса. Над головой Мики ослепительным красным вспыхивали предупредительные огни: «Не делай этого, держись от него подальше!» – но я не могла заставить себя сказать ему «нет». Или не хотела. – Согласна, – сдалась я. – Только мне нужно одеться. – Без проблем! – радостно выпалил Мика. – Я пока побуду здесь, покидаю фрисби своему новому другу. Дрисс, правильно растолковав его слова, тут же ринулся во двор искать позабытый под кустом летающий диск. Парень махнул мне рукой и спустился по ступеням. – Я быстро, – пообещала я.