Развитие хирургии невозможно без развития анестезиологии. Оперируемый не должен ощущать боли или же эта боль должна быть слабой, такой, чтобы ее можно было бы вытерпеть, иначе человек умрет от болевого шока. Для обезболивания применяли опиум, препараты, приготовленные из конопли и белены, а также алкогольные напитки. Вот интересный пример того, как совершенно разными путями можно прийти к одинаковому результату. Для того чтобы операция прошла успешно, хирургические инструменты должны были содержаться в состоянии ритуальной чистоты, в особых шкатулках, а перед операцией их следовало вымыть в горячей воде и погрузить в огонь. Ритуал есть ритуал и его нужно соблюдать. Вот так, не имея никакого понятия о микробах, древние индийские хирурги стерилизовали свои инструменты. Мотивы не важны — важен результат. Впрочем, в «Атхарваведе», той части священных Вед, в которой говорится о медицине, упоминаются живые существа (по сути дела — микроорганизмы), которые вызывают некоторые болезни. Эти существа называются по-разному — дурнама, ятудханья, крими. Для того чтобы победить болезнь, лекари должны найти и убить эти существа при помощи различных лекарств. Жесткого разделения на хирургов и терапевтов, подобного тому, которое наблюдалось в Древнем Китае, в Древней Индии не существовало, потому что и терапия, и хирургия были почтенными врачебными занятиями. Любой древнеиндийский врач мог и должен был при необходимости сделать ту или иную операцию, начиная с удаления помутневшего хрусталика и заканчивая кесаревым сечением. Конечно же, можно допустить, что среди прочих были особо искусные хирурги, к которым пациенты приезжали из дальних краев, и были такие, у которых старались не оперироваться. Но в целом индийский врач был специалистом широкого профиля, вдобавок ко всему разбиравшимся в лечебных растениях и умевшим готовить лекарства. «Врач, не умеющий оперировать, — говорится в «Сушрута-самхите», — впадает в замешательство у постели больного, а врач, который умеет только лишь оперировать, но не имеет достаточно знаний, вообще не заслуживает уважения и способен подвергнуть опасности даже жизнь царей. Каждый из таких врачей владеет лишь половиной своего искусства и потому подобен птице, имеющей только одно крыло». Заслуживает внимания весьма интересная деталь, характеризующая гуманизм древнеиндийского общества. Сушрута писал, что врач должен лечить всех нуждающихся в его помощи точно так же, как он лечил бы своих близких, и что врач не имеет права отказывать в помощи кому-либо. И тут же уточнял, что можно, без урона для репутации, отказывать тем, кто погряз в грехах и не желает раскаиваться, а также охотникам, которые сделали своим ремеслом убийство, и птицеловам, посягающим на чужую свободу. Трактат Сушруты пользовался известностью не только в Индии, но и в арабском мире. В VIII веке он был переведен на арабский язык. Отдельные фрагменты переводились на персидский и китайский языки. Это неудивительно, ведь ничего подобного «Сушрута-самхите» в те времена не существовало. Если сравнить то, что описывал Сушрута, с европейской медициной, то мы снова попадем примерно туда же, куда нас привело сравнение «Чарака-самхиты», — в XVII век, а по ряду операций даже в XVIII век. Иными словами, развитие древней индийской медицины соответствовало Новому времени[20]. Одно только описание операции кесарева сечения, дополненное рекомендациями по послеоперационному уходу за матерью и ребенком, заслуживает аплодисментов, потому что полностью укладывается в рамки современных представлений. Но давайте вспомним, что мы с вами живем в ХXI веке, а Сушрута жил в IV или V веке, более чем полторы тысячи лет назад. Так и напрашивается вопрос: почему же индийская медицина остановилась в своем развитии практически сразу же после Сушруты, то есть где-то в VI веке нашей эры? Причин было две — обилие завоевателей, последними из которых стали мы, британцы, и кастовая система, разделявшая индийское общество на множество социальных групп, в которых помимо прочих ограничений существовали и ограничения по выбору профессии. О том, какой ущерб обществу наносят завоевательные войны, говорить нет смысла. Что же касается кастовой системы, то она, с одной стороны, впихивает человека в прокрустово ложе разрешенных профессий, не учитывая при этом личностных предпочтений, а с другой — убивает всяческую инициативу. Зачем стремиться к чему-то особенному, если и ты, и твои сыновья, и твои внуки будут занимать в обществе точно такое же положение, что и твои деды с прадедами? Заработай на жизнь себе и своему семейству и на этом можешь успокоиться. Это, конечно, сказано образно и отчасти утрированно, но суть передана ясно — кастовая система тормозит развитие общества по всем направлениям. РЕЗЮМЕ. ИНДИЙСКАЯ МЕДИЦИНА В ПРАКТИЧЕСКОМ СМЫСЛЕ БЫЛА САМОЙ ПЕРЕДОВОЙ В ДРЕВНЕМ МИРЕ, НО ЭТА ПЕРЕДОВАЯ ПРАКТИКА ОСНОВЫВАЛАСЬ НА НЕВЕРНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЯХ О ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ ОРГАНИЗМЕ. Глава 6 Медицина Древней Греции «Тотчас, бессмертным подобный, вошел Махаон в середину И попытался стрелу из атридова пояса вынуть; Но заостренные зубья обратно ее не пускали. Пояс узорный тогда расстегнул он, а после — передник С медной повязкой, — немало над ней кузнецы потрудились. Рану увидел тогда, нанесенную горькой стрелою, Высосал кровь и со знаньем лекарствами рану посыпал…» Если спросить у десяти выбранных наугад людей: «Кто такой Махаон?» — то все десять ответят: «Это такая большая красивая бабочка». Только некоторые историки и знатоки классической греческой поэзии вспомнят знаменитого врача Махаона. Этот Махаон, не раз упомянутый в «Илиаде» Гомера, и есть настоящий, «первозданный» Махаон. А бабочка-махаон появилась лишь в середине XVIII века. Шведский ученый Карл Линней, тот самый, который создал единую систему классификации растений и животных, назвал в честь древнегреческого врача одного из представителей семейства парусников. «Стоит многих людей один врачеватель искусный, — писал Гомер. — Вырежет он и стрелу, и рану присыплет лекарством»[21]. «Илиада» ориентировочно датируется IX веком до нашей эры. Ее, вместе с «Одиссеей» и рядом других произведений, принято приписывать Гомеру, но точно установить авторство не представляется возможным. Да и неизвестно — существовал ли вообще Гомер или это некий собирательный образ. Однажды Томаса Карлейля[22] спросили о том, существовал ли Гомер. — Мы не можем сказать наверняка, кто создал историю о Тристане и Изольде[23], — ответил Карлейль. — Что же говорить о гораздо более древних временах? Но нам не так уж и важно, а если говорить начистоту — то совсем не важно, кто написал «Илиаду» и существовал ли Гомер. Нам важно иметь свидетельство того, что уже в IX веке до нашей эры в греческом обществе были профессиональные врачи. Да, Махаон и его родной брат Подалирий[24], были не только врачами, но и воинами, участвовавшими в сражениях. Однако первое же упоминание о них сопровождается словами: «Славные оба врачи, Асклепия мудрые дети». Врачи! Другое дело, если бы о них было сказано так: «Доблестные воины, умевшие врачевать раны». Да и отец Махаона и Подалирия Асклепий назван в «Илиаде» «врачом безупречным». Надо уточнить, что в «Илиаде» идет речь не о боге-враче Асклепии, сыне Аполлона, а о его «прототипе» — правителе одного из греческих государств, который отправил на осаду Трои тридцать кораблей с воинами. Богом Асклепий станет только в VII веке до нашей эры, когда его начнут почитать по всей Греции. Став богом, легендарный врач обрел нового родителя, бога Аполлона, одним из «титулов» которого был Акесий — Целитель, и нового учителя — мудрого кентавра Хирона. Храмы бога Асклепия, называемые «асклепионами», стали подобием больниц, в которых асклепиады, жрецы-врачи, лечили страждущих. В отличие от своих вавилонских коллег, асклепиады использовали не только магические ритуалы, но и практические методы лечения, вплоть до хирургических вмешательств. В асклепионах впервые в Древнем мире в качестве лечебного средства стали использовать гимнастические упражнения. Египетские или вавилонские врачи не шли в своих рекомендациях дальше прогулок, потому что ни там, ни там не было такого культа физического совершенства, культа тела, который существовал в Древней Элладе. Служители Асклепия разрабатывали целые комплексы лечебных упражнений для различных заболеваний, так что Древнюю Грецию по праву можно считать родиной такого направления медицины, как лечебная физкультура, а Асклепия можно «назначить» покровителем фитнеса. Но давайте вернемся пока к «Илиаде», а то мы что-то слишком забежали вперед. Если же набраться смелости и вспомнить, что Троянская война была не то в XIII, не то в XII веке до нашей эры, то можно «привязать» появление в Греции врачебной профессии к этому периоду. В «Илиаде» сказано, что Махаона с Подалирием обучил врачебному ремеслу их отец. Индивидуальное обучение было распространено на всем протяжении существования древнегреческой цивилизации, но наряду с этим в VII веке до нашей эры врачей начали готовить в специальных школах. Не в храмах Асклепия, обратите внимание, а в светских школах. Этот факт свидетельствует о том, что потребность во врачах была велика, что профессия врача была востребованной настолько, что потребовалось перейти от индивидуального обучения к групповому. Вполне возможно, что медицинские школы появились и раньше, но первая школа, упоминание о которой дошло до нас, была открыта в начале VII века до нашей эры в греческом городе Книд, находившимся на территории современной Турции. Параллельно с распространением культа Асклепия и строительством новых храмов-асклепионов, в греческих городах создавались медицинские школы. Светская медицина не конкурировала с храмовой, а дополняла ее. Даже в период наибольшего расцвета «асклепизма» жрецы-асклепиады не могли оказывать помощь всем нуждавшимся. Жрецы были замкнутой кастой, в которую мог попасть далеко не каждый желающий. Не будучи же жрецом, обучиться врачебному делу при храме было невозможно, потому что жрецы бережно хранили профессиональные секреты от посторонних. С другой стороны, далеко не все люди, испытывавшие склонность к врачеванию, желали становиться жрецами, потому что жречество накладывало на человека много ограничений и требовало беспрекословного подчинения суровой храмовой дисциплине, которую можно было сравнить с армейской. Можно сказать пациенту, что он выздоровел благодаря молитвам, а те снадобья, которые ему давались, лишь в малой степени помогли выздоровлению. Пациент поверит, потому что древние греки привыкли верить жрецам. Но как быть, если пациенту нужна операция? То есть как скрыть от пациента факт хирургического вмешательства, действия тайного, о котором никому из посторонних знать не нужно? Все делалось очень просто, причем так, что одним камнем убивалось сразу две птицы[25] — сохранялась тайна и укреплялся божественный авторитет. Любой больной человек, обратившийся к жрецам-асклепиадам за помощью, вне зависимости от его диагноза и состояния, должен был провести в храме ночь. Считалось, что сны, которые ему снились в эту ночь, насылаются богами. Сны толковались жрецами, и на основе этих толкований назначалось лечение. Каждый пациент получал от жрецов некое питье, которое должно было помочь установить контакт с богами, а на деле являлось усыпляющим. Если жрецы видели, что пациенту нужна операция, они давали ему особое питье, которое не просто усыпляло, а вводило в бесчувственное состояние наркоза. В таком состоянии пациенту проводили операцию. Наутро, когда пробудившийся пациент с удивлением смотрел на послеоперационный шов, ему объясняли, что это дело рук бога, Асклепия или кого-то еще. Мол, ночью, пока пациент спал, бог просунул руку в его живот, и извлек оттуда опухоль (или, к примеру, удалил пораженную язвой часть желудка), а затем зашил рану… Одураченный пациент рассказывал всем о чуде, которое с ним произошло, восхвалял исцелившего его бога, рекламировал храм… Число пациентов возрастало, соответственно, увеличивались и прибыли. Бедняки, которых жрецы лечили бесплатно, составляли малую часть пациентов. Большинство платили за лечение и вдобавок делали храму подарки. Иногда снадобье не отключало сознание полностью, и пациент помнил какие-то обстоятельства операции, например как его крепко связывали или же как тело его резали ножом. Жрецы «объясняли», что пациенту посчастливилось увидеть самого Асклепия… Желая сохранить память о таком чуде (мало кому доводилось видеть богов собственными глазами) на века, счастливчик записывал рассказ о случившемся на глиняной табличке и приносил ее в храм вместе с какими-нибудь дарами. Табличку размещали на видном месте для того, чтобы любой зашедший в храм мог бы ее прочесть. Несколько таких табличек дошло до нас. В храмах Асклепия существовал запрет на оказание помощи умирающим. Попытка лечения умирающего приравнивалась к попытке воскрешения, а это уже было святотатством, вмешательством в божественный промысел. И потом, раз уж боги решили, что дни человека сочтены, то как можно просить их помочь ему? Примечательно, что, согласно легенде, сам Асклепий был наказан Зевсом-громовержцем за то, что дерзал воскрешать умерших. Наказание было истинно олимпийским, полностью соответствовавшим вспыльчивому характеру владыки Олимпа[26]. В порыве гнева Зевс убил Асклепия молнией, а когда успокоился — оживил его. Асклепий усвоил урок и больше воскрешениями не баловался. Согласно одной из версий происхождения Асклепия, которая рассматривает его не как сына Аполлона, воспитанного кентавром Хироном, а как обычного человека, именно после воскрешения Зевс сделал Асклепия богом врачевателей. В другой легенде рассказывается, что дерзость Асклепия заключалась не в воскрешении умерших, как таковом, а в том, что он попытался воскресить знаменитого охотника Ориона, навлекшего на себя гнев богов. Вместо воскрешения Орион был превращен в одноименное созвездие. Запрет на помощь умирающим был очень выгоден жрецам, потому что позволял им отказываться от лечения тех, в чьем исцелении они не были уверены. Заодно сохранялась незапятнанной репутация Асклепия и прочих богов, якобы откликавшихся на просьбы жрецов о помощи. Получалось, что если уж жрецы-асклепиады оставили человека переночевать в храме, то он может быть уверен в своем исцелении. Гарантия была практически стопроцентной. Светские же врачи помогали всем, кто был в состоянии им заплатить, и далеко не все их пациенты выздоравливали. Вдобавок светские врачи лечили пациентов открыто, не скрывая того, что они делали. Иначе и быть не могло, ведь платили им за сделанную работу. Чудеса всегда выглядят привлекательнее и ценятся дороже, а стопроцентные гарантии невероятно нравятся клиентам, поэтому репутация жрецов-асклепиад была гораздо выше репутации светских врачей. Однако все знаменитые врачи Древней Греции были именно светскими врачами. Жрецы ничем не обогатили медицинскую науку. К V веку до нашей эры древнегреческая медицина достигла своего расцвета. Практически в каждом греческом городе были не только храмы Асклепия, выполнявшие роль общественных больниц, но и светские больницы, содержащиеся на общественные средства, а также значительное количество частнопрактикующих врачей. Те из них, кто пользовался известностью, принимали пациентов на дому, а врачи поплоше предлагали свои услуги в банях, которые у древних греков были не только местом для помывки, но и подобием поликлиник. В бане можно было получить консультацию врача, сделать массаж или кровопускание, вскрыть нарыв, сменить повязку на ране. Кстати, о ранах. Ранения и переломы костей в храмах не лечили, этим «презренным» делом занимались светские врачи или же костоправы, занимавшиеся только лечением травм. Процент травматизма у древних греков с их любовью к спорту и склонности к войнам всегда был высоким. Уровень травматологии тоже был высоким. В исторических документах, хотя бы и в той же «Илиаде», содержится много упоминаний о том, что воины после ранения возвращались в строй. Чем примечателен V век до нашей эры? Тем, что во второй его половине на острове Кос, который находится в Эгейском море, родился великий врач древности Гиппократ, которого неверно называют «Отцом медицины». Почему неверно? Да потому, что отцом можно называть создателя чего-либо. Если уж учреждать почетный титул «Отца медицины», то его нужно присваивать Имхотепу, потому что он был первым знаменитым врачом в той древней системе, из которой выросла современная западная медицина. О каком «отцовстве» Гиппократа можно говорить, если к моменту его рождения медицина в Древней Греции была хорошо развита и полностью удовлетворяла потребность общества в лечебных услугах. Кроме лечебного имелось и развитое профилактическое направление — активно пропагандировался здоровый образ жизни, сочетавший обязательные занятия спортом с умеренностью в еде и питье, да и во всем остальном тоже. И пусть вас не удивляет то обстоятельство, что в древнегреческих текстах сплошь и рядом упоминается вино. Вино было принято разбавлять водой наполовину, а то и больше. В результате получался напиток, содержащий около пяти процентов этилового спирта. Никакого сравнения с джином или виски, не так ли? Гиппократ не «отец медицины», а великий врач, очень много сделавший для развития этой науки. Так будет правильно. Биография Гиппократа сильно приукрашена потомками. Достаточно сказать, что его происхождение возводится к самому Асклепию, причем не через Махаона, больше специализировавшегося на лечении ран, а через Подалирия, знатока болезней. Но достоверно известно, что отец и дед Гиппократа были жрецами-асклепиадами. Они передали свои знания Гиппократу, несмотря на то что тот не собирался становиться жрецом. Правила правилами, а для родственника всегда можно сделать исключение. Можно предположить, что юный Гиппократ не собирался идти по стопам отца и деда, потому что свое обучение он продолжил у известного философа-материалиста Демокрита Абдерского. Попутно Гиппократ изучал софистику — искусство красноречия и ведения споров. Не исключено, что он готовил себя к политической стезе, но в конечном итоге победила склонность к медицине. Образование Гиппократ пополнял в путешествиях, которым посвятил бо́льшую часть своей жизни. Надо сказать, что путешествия в древности были далеко не настолько комфортными и безопасными, как сейчас. Редко кто путешествовал ради собственного удовольствия. Гораздо чаще людей гнала с места на место необходимость. Почему представитель жреческого рода, уважаемого и явно не бедствующего, вдруг начал скитаться по Греции? Получив начальное врачебное образование у отца и деда, можно было дополнить его в каком-то одном месте, а не путешествовать годами. И почему вдруг потомок жрецов выбрал себе в учителя философа, полностью отрицавшего существование богов? Стоит только задуматься над этим, как приходит на ум мысль о конфликте между отцом-жрецом и сыном-вольнодумцем. Уж не изгнал ли отец из дома непутевого сына, отказавшегося от жреческой карьеры и пожелавшего учиться у философа-безбожника? Если допустить это, то становится ясен мотив путешествий Гиппократа — его гнал с места на место поиск работы. Такое было в обычае у древнегреческих врачей. Полечив пациентов в одном месте, они переезжали в другое, когда спрос на их услуги падал. Заслуги Гиппократа перед медициной — это отдельная тема, достойная отдельной книги. Для того чтобы прославиться и вписать свое имя в историю медицины, было достаточно и десятой части его свершений. Чего стоит одно только введение в европейскую медицинскую практику понятия о пульсе! Дело, начатое Гиппократом, продолжил другой греческий врач по имени Герофил, родившийся спустя полвека после смерти Гиппократа. Герофил доказал, что пульс обусловлен сокращениями сердца, а не является каким-то особенным, индивидуальным свойством артерий. Также он разработал классификацию пульса на основании таких основных его признаков, как сила, частота и ритм. Впоследствии изучение пульса продолжил древнеримский медик Гален, завершивший создание учения о пульсе, принятом в западной медицине. Но началось-то все с Гиппократа! Кстати говоря, пульс — это далеко не самая главная заслуга Гиппократа. Главными его заслугами были создание этического кодекса врача, получившего воплощение в знаменитой клятве, разработка и совершенствование методов обследования больных, а также отделение материалистического от мистического, то есть стремление объяснять все заболевания природными причинами. Представление древних греков о здоровье человека было в чем-то сродни индийскому. Оно зависело от баланса четырех жидкостей, четырех телесных соков — крови, флегмы и желчи, черной и желтой. Этим жидкостям соответствовали четыре стихии — воздух, вода, земля и огонь. Учение о четырех стихиях изложено в трудах известного древнегреческого философа Аристотеля, который, подобно Гиппократу, происходил из рода потомственных жрецов-асклепиадов. Задачей врача было восстановление нарушенного баланса телесных соков — увлажнить пересохшее, согреть охладившееся, охладить горячее… По представлениям древних греков причиной многих болезней был избыток крови, поэтому самым распространенным методом лечения стало кровопускание. Гиппократ мог бы совершить поистине революционный прорыв в медицине, если бы стал искать причины болезней не в соотношении телесных соков, а в нарушениях функций тех или иных органов. Но, к сожалению, он такого прорыва не совершил, упустил шанс стать «Отцом физиологии»[27]. Это сделали другие люди в другое время. Врачам интересны все труды Гиппократа, в том числе и те, научность которых впоследствии была опровергнута, поскольку опровергнутое показывает, как развивалась наука и к чему от чего она шла. Но для историков наибольший интерес представляет текст врачебной клятвы, созданной Гиппократом. Этические нормы, изложенные в ней, помогают составить представление о медицине позднего периода существования древнегреческой цивилизации. Пройдет каких-то триста лет, и греческие города будут завоеваны римлянами… Начнется другая история. Разумеется, любая клятва в той или иной степени идеалистична, поскольку в ней говорится о том, к чему нужно стремиться, то есть о желаемом. Но желаемое тесно связано с действительным и тоже может дать полезные сведения. Приносящий клятву обещает почитать того, кто научил его врачебному искусству наравне с родителями, делиться с ним своими средствами и при необходимости всячески помогать ему. Потомков учителя следует считать своими братьями (речь шла только о потомках мужского рода, поскольку женщины в Древней Греции были существенно ущемлены в правах) и обучать их врачебному искусству безвозмездно. Также можно было обучать своих сыновей и учеников, давших обязательство о неразглашении полученных сведений. Отсюда ясно, что даже в светском обществе врачебное ремесло было знанием скрытым, корпоративным, доступным только посвященным, тем, кто поклялся хранить все узнанное в тайне. Ничего похожего на «Рецепты» Сунь Сымяо в Древней Греции появиться не могло. Возможно, этот запрет не столько служил увеличению доходов врачей, сколько предназначался для борьбы с шарлатанством, ведь там, где есть врачи, непременно будут и шарлатаны. Обещание не делать сечения, то есть операции, у страдающих каменной болезнью, предоставив это людям, которые этим делом занимаются, свидетельствует о том, что в Древней Греции существовала профессия «извлекателя камней» и что это дело не считалось врачебным. В организме человека камни могут содержаться в почках, а также в мочевом и желчном пузырях. В клятве Гиппократа речь определенно идет о камнях мочевого пузыря, поскольку операция по их извлечению является довольно простой. Непонятно, почему древнегреческие врачи не занимались этим делом. Но факт есть факт — не только не занимались, но и давали обещание не делать сечения. То ли извлечение камней считалось делом малодостойным, принижающим авторитет врача, то ли исторически сложилось такое вот разделение сфер и за его соблюдением строго следили извлекатели камней, блюдущие свой корпоративный интерес. Также врачи клялись не давать никому просимого смертельного средства, не указывать путей для самоубийства и не давать женщинам абортивного пессария, изготовленного из бронзы или камня, приспособления, которое провоцировало выкидыш, будучи введенным во влагалище. Иначе говоря, к эвтаназии и абортам в Древней Греции относились плохо. Слова «чтобы я ни увидел или ни услышал при лечении или без лечения из того, что не следует разглашать, я разглашать не стану, считая это тайной» нужно понимать гораздо шире, чем требование по соблюдению врачебной тайны. «Чтобы я ни увидел или ни услышал при лечении или без лечения», сказано в клятве. Врачу вообще не подобало сплетничать, и это требование перекликается с нормами, принятыми в Древнем Китае и в Древней Индии. Человек, которому люди должны доверять, по определению не может быть сплетником. При чтении клятвы, созданной Гиппократом, в воображении возникает симпатичный, располагающий к доверию образ врача. Прошли тысячелетия, а этические нормы не изменились. Разве что удаление камней из мочевого пузыря стало считаться врачебным и только врачебным делом. А в остальном — все то же самое.