Они же маленькие совсем! Трогательные до тахикардии. Пацаны как будто чувствуют мое настроение, жмутся ко мне, начинают плакать. – Мама нас теперь сильно накажет, что мы пожаловались, да? – спрашивают со страхом. У меня в этот момент сердце екает. Мне за них больно, как за себя. Хотя нет, не так – в триста раз больнее. Мои ж вы хорошие! Как же она могла вас так… На ком я женился вообще? Во мне просыпается такая лютая злость, что хочется убивать. Ишь ты, наказывальщица выискалась. Встретилась с детьми раз за два месяца – и вперед во все тяжкие, ломать их хрупкую психику. Не позволю! Я сажусь на корточки, крепко прижимаю сыновей к себе и обещаю: – Не волнуйтесь, мои малыши, все будет хорошо. Целую обоих в макушки. Встаю, обращаюсь к Кристине: – Можно, они у тебя еще немного побудут? Мне нужно разобраться… – Конечно, – сразу соглашается Кристина. Киваю ей, бросаю еще один взгляд на ребят и ухожу. На этот раз иду к себе в квартиру. Открываю дверь, тихо прохожу в прихожую, потом дальше в квартиру. Обнаруживаю Надежду в ванной. Она как ни в чем не бывало красится. Разложила возле раковины тонну косметики, при этом избитой совершенно не выглядит, а ведь еще совсем недавно она пела мне по телефону, как сильно ей досталось от Кристины. Увидев меня, Надежда замирает с тюбиком помады в руке. – Раф, ты приехал! – радуется она. – Я так волновалась. Ты нашел эту психически неуравновешенную? Куда она дела наших детей? Надежда стоит передо мной как ни в чем не бывало. Даже пытается улыбаться. Я же веду себя словно биоробот, или, как меня называла раньше Кристина, – Робокоп. Изо всех сил стараюсь сдержать эмоции, спрашиваю: – Ты вправду била наших детей? – Я?! – она картинно улыбается, хлопает ресницами. – Да как ты мог такое подумать? Это тебе Кристина наговорила, да? Она все выдумала, так и знай! – А краснющее и поцарапанное ухо Артура Кристина тоже выдумала? – спрашиваю с прищуром. И тут Надежда взрывается в тон мне, как она делала много раз за время нашей совместной жизни: – Подумаешь, чуть дернула за ухо да в угол поставила. Подумаешь, дала по жирной жопе. Они все заслужили! Это ты во всем виноват, Раф! Понял? Ты! – В чем на этот раз я виноват? – развожу руками. Она впечатывает в меня свой стандартный обиженный взгляд и отвечает: – Ты совсем их разбаловал, Рафаэль! С ними же теперь невозможно сладить, делают что хотят, ходят на голове! Они язык русский понимать разучились… Вот она, разность восприятия. У родной матери они русского языка, видите ли, не понимают, а у Кристины вполне себе спокойно играют и – о боги! – слушаются. Надежда тем временем продолжает: – Они потеряли всякий страх… Я не могла оставить это безнаказанным. Как только она это говорит, я неожиданно вспоминаю одну из многих типичных картин нашей совместной жизни. Близнецы играют на ковре, заходит Надежда, рявкает на них, чтобы они не смели трогать пульт от телевизора. Те в страхе кидаются в разные стороны. Они часто так от нее удирали. А за два месяца, видно, забыли, что маму надо бояться – что вообще кого бы то ни было надо бояться. Ведь меня особо не боялись никогда. Как-то сразу понимаю – Кристина права. Надежда и раньше их била, держала в страхе. Моих сыновей! – Иди сюда, Наденька, – зову ее почти ласково. Она ведется, действительно делает шаг ко мне. А я нагло пользуюсь этим, подаюсь вперед и хватаю ее за ухо. С силой выкручиваю, добиваюсь от нее вопля боли. – А-а-а! Сумасшедший! – визжит она и пытается освободиться. – Ты сломаешь мне ухо! Но я не пускаю. Прямо за ухо приближаю ее к себе и шиплю в лицо: – Ты сейчас же соберешь барахло, которое разложила тут, и свалишь куда подальше. И если еще хоть раз посмеешь подойти к близнецам, я церемониться не буду. Возьму и изобью тебя, как ты их. Только у меня будет ремень потолще, с бляхой. Хочешь? – Совсем псих! – стонет она. – Отпусти! С силой пихаю ее в сторону. Она не удерживается на ногах и бухается задницей на кафельный пол. Не пытаюсь помочь ей подняться. Беру ее сумку, сваливаю туда все, что она разложила на раковине. Потом хватаю сучку за плечо, заставляю встать и почти насильно веду в прихожую. – Вон пошла! – ору на нее и выпихиваю на лестничную клетку как есть – в белых носках. Выкидываю туда же ее сумку, потом забираю из прихожей ее обувь и пальто, швыряю на лестничную клетку и их. – Больной! – кричит она. – Еще какой! Больше не смей даже рядом появляться! – угрожающе рычу. Она делает скорбную мину, пытается картинно разрыдаться. Но мне плевать на ее эмоции, я попросту захлопываю дверь. Прислоняюсь спиной к стене и прокручиваю в голове все, что случилось. Что бы было с моими сыновьями, не живи за стенкой храбрая фея Тина? Нет, пацаны без нее определенно зачахнут. А особенно я. Мне срочно нужно ее вернуть! Глава 56. Романтичный мужчина Рафаэль Я слышу из-за двери, как ругается Надежда. Пусть ругается, пусть хоть желчью изойдет, мне все равно. Бросаю взгляд на вазу, куда обычно кладу ключи. Вижу там связку, что отдал ей сегодня утром и выдыхаю. Без ключей ушла, значит. Самолично точно не вернется, что избавляет меня от нужды менять замки. Теперь к более важному. Я спешу в спальню. Иду прямиком к сейфу, что запрятан в дальнем углу шкафа. Открываю, перерываю документы в поисках маленькой бархатной коробки. Ругаю себя, что засунул купленное для Кристины кольцо подальше. Достаю его, любуюсь. Сапфир все так же хорош, как и в день покупки, бриллианты тоже искрятся блеском. Захлопываю белую бархатную коробку и кладу в карман, спешу на выход. Все, я готов к решительным действиям.