Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 23 из 45 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
В этот миг у эшафота возникает какое-то оживление, люди отходят в стороны, одна женщина вскрикивает. По ступенькам подмостков восходит тонкая девушка, в которой честной народ Вильйона узнает племянницу Илафа. Вильд, несколько сбитый с толку, смотрит на мерно идущую вампиршу. Когда она поднимается на эшафот, один из стражников загораживает ей дорогу, наставив меч. Марта останавливается. Ладонью, плашмя, девушка бьет по долу клинка с такой силой, что вырывает его из рук стражника. И на подмостках начинается кутерьма. Уличив момент замешательства, Вильд резко подныривает между охранников, выхватывая рапиру. Он работает быстро и на пределе своих возможностей. Первого стража он прошивает метким ударом снизу вверх. Острие входит под панцирь внизу живота. Человек мешком валится на доски эшафота. В следующий миг вампир чувствует, как клинок другого охранника скользит по его шее, обжигая кожу точно раскаленный. Упырь успевает уйти в сторону, чудом не лишившись головы. Вильд выпрямляется и выбрасывает руку с рапирой в кадык атаковавшего его стража. Из раны щедро хлещет кровь. Теплая, живая. Между тем, юрба на площади вопит и бурлит. Словно гнездо мышей, в которое влез кот, серая масса брызгает в улочки. Кто-то падает на холодную, скользкую брусчатку, и его подминает под себя обезумевшая от страха толпа. Рувальд остается на эшафоте. Те, кто знают графа близко, — а таких мало — скажут, что мэр человек смелый и скромный. Рувальд многое видал и поучаствовал не в одном сражении. И ни разу не бежал. Не стал и сейчас. Он беспомощно смотрит, как самозванец-вампир двигается с чудовищной быстротой и одного за другим убивает его лучших людей. Стражников остается трое. Мэр ощущает привкус крови в воздухе. На подмостках ее столько, что ноги дерущихся скользят. Граф беспомощно сжимает старческой рукой эфес шпаги, и ловит себя на мысли, что, наверное, сегодня, под хмурым небом Вильйона он встретит свой конец. Еще один охранник падает от меткого удара Вильда. Все это длится не дольше пяти ударов сердца. Но в смертельную игру вступает еще один участник. Марта, кажется, движется даже быстрее Вильда. Она тенью скользит ему за спину, в ее руках что-то мутно блестит и вонзается в незащищенное доспехом бедро вампира. Вильд вскрикивает и бьет клинком наотмашь: но девушки там уже нет. Он бросает взгляд в сторону, очевидно ища путь для бегства. Но его замысел читают двое оставшихся в живых охранников, и становятся по обе стороны, отрезая заветную дорогу. Вильд тяжело дышит, решая, кого атаковать. Он в растерянности. Черты его лица изменились, вытянулись, озверели. Марта тоже преобразилась, девушка больше похожа на хищную птицу: ее руки удлинились, окогтились. Лицо — непроницаемая маска, зрачки ввалившихся глаз сузились. Девушка не стоит на месте, она двигается стороной, не спуская взгляда с Вильда. В ее правой руке — серебряный стилет с деревянной ручкой, который она вчера стянула у Илафа. Стражник перед Вильдом решается на атаку. Он делает обманное движение, метя в шею, но тут же уходит в сторону, надеясь ударить сопернику под руку. Вильд делает вид, что ведется на финт, позволяя человеку раскрыться, и резко меняет позицию, разворачивается и вгоняет рапиру сверху, в горловину доспеха под ключицу. Однако, маленькая победа оборачивается куда большей бедой: Марта вновь успевает оказаться у него за спиной. На этот раз стилет вонзается аккурат в сгиб ноги. Проходит навылет, пробивая коленную чашечку, проворачивается и выскальзывает из раны. Вильд со стоном опускается на одно колено. Вампир понимает, что следующий удар девчушка нанесет в щель между кирасой и шлемом, в затылок. Серебро попросту вскипятит ему мозги. И он изо всех сил бросается ниц, дабы клинок не достал его, и тут же разворачивается к Марте. На короткий миг их взгляды встречаются. Острие стилета проносится в опасной близости с лицом Вильда, но не достает. А рапира вонзается Марте в правую сторону груди. Клинок проходит навылет. Племянница Илафа вздрагивает, как обреченная бабочка на игле коллекционера. Левой рукой вампир вырывает из ее руки стилет и вгоняет по рукоятку в область сердца. Вильд ловит взгляд больших серых глаз, но почему-то видит в них не ужас, не страх смерти, а облегчение. Рапира уже на свободе, Вильд небрежно отталкивает обмякшее тельце в сторону. Позади площадь заполняет крик Илафа. Упырь привстает — левая нога болит неимоверно, крови полный сапог, но стоять можно. Будь он человеком — давно бы лежал с отрубленной головой. Последний стражник заметно дрожит, но меч не опускает. Вампир наносит ему серию хлестких ударов, человеку удается даже отбить парочку. Но быстрота нежити не сравнится с людской. Охранник получает ранение в горло, задыхаясь, валится на одно колено. Но стоять до конца решает не только обычный солдат. Рувальд, о котором вампир подзабыл, метит ему шпагой в просвет между шлемом и панцирем. Но неудачно. В руке уже нет молодецкой твердости. Вильд разворачивается и заносит вдоволь напившуюся за сегодня крови рапиру. Граф вскидывает шпагу, холодно глядя врагу в глаза. Но в этот момент позади лжеполицейского мелькает фигура в черном. Сильные когтистые руки обхватывают голову упыря, и рывком, с проворотом, тянут назад, точно выкручивая тыкву на бахче. Разрубленные колодки, обхватывающие запястья, кажется, ничуть не стесняют движений и ловкости спасителя графа. Из глотки самозванца вылетает сдавленный хрип, из руки выпадает кровожадная рапира. Она глухо лязгает о доски, щедро умытые кровью. Рувальд видит, как вампир в черном хватает руку Вильда, заводит ему за спину, и, упершись ладонью в локоть, с противным хрустом ломает. Лжец кричит, пытается схватить обидчика здоровой рукой. Но тот блокирует удар, захватывает конечность, и делает ею оборот вокруг оси. Слышится треск суставов. Вильд падает. Щекой он вымазывается в крови убитых им людей, шлем слетает с его головы. Топольский смотрит на противника беззлобно. Олег подходит к иссохшему трупу Марты, — так умирают вампиры, — и вырывает из ее груди серебряный стилет с витой деревянной ручкой. Он уже готов убить Вильда, пробить ему череп и оставить мучительно умирать с бурлящим в башке мозгом. Но его останавливает Рувальд: — Не надо, — граф по привычке вскидывает руку. Топольский смотрит на него, ждет. — Нужно казнить преступника по закону, — он кивает на безучастно застывшую глыбу палача у плахи. Тот почему-то не вмешался в бой, но и не оставил свой пост. Только сейчас Рувальд замечает по обе стороны от ложно обвиненного вампира троих людей. Один с палицей, в промокшем плаще, второй — бородач в легкой кольчуге с мечом наизготовку. Третий — вороватого вида парень стоит позади с коротким кинжалом в руке. Топольский и Миххик хватают под руки беспомощного Вильда, и волокут к огромному бревну рядом с палачом. Преступник хрипит, стареется вырваться, но тщетно. Его ставят на колени, кладут голову на бревно, не давая подняться. Вильд часто дышит, из его глотки вырывается рык. — Последнее слово, — буднично говорит ему Рувальд. — Имел… я вас… всех… — вырывается из пасти вампира. Рувальд бросает взгляд на палача: — Руби. Неподвижная глыба оживает. Широченные, мозолистые ладони обхватывают отполированный тысячами касаний черенок тяжелой секиры. Палач встает по левую сторону колоды. С легкостью заносит над головой топор. Миг отточенная секира висит в воздухе, а затем падает на плаху. Раздается звук похожий на тот, когда бакалейщик разрубает ножом большую надгнившую головку капусты. Голова лже-Вильда падает на доски, с противным чавкающим звуком скачет, и срывается с эшафота на брусчатку. Все стоят молча. Палач со звоном вырывает топор из дерева. Тело Вильда сваливается на бок, из обрубка шеи пульсируя хлещет почти черная кровь. Из-за тонкой душевной организации, Нео падает в обморок, но его подхватывает Жека. Рувальд Альдийский осматривает подмостки. Они залиты кровью, повсюду трупы его людей. Правда, один охранник, кажется, выжил. Два мертвых вампира. Мэр вздыхает, глядя на опустевшую площадь, посреди которой остался один несчастный Илаф. Затем глава Вильйона переводит взгляд на странную компанию. Встречается взглядом с вампиром, которому обязан жизнью, сдержанно кивает. Топольский отвечает тем же. Граф много повидал на своем веку. Даже сегодняшняя бойня — не самое страшное зрелище в его биографии. Но жизнь научила его одной простой вещи: за все нужно платить. Его отец как-то сказал на смертном одре: «если не можешь поступить по закону, поступай по совести». Этот совет часто выручал Рувальда. Так он решил поступить и сегодня. — Убирайтесь из моего города, — говорит мэр четверым друзьям. — До заката можете уйти. — Старый градоначальник спускается с эшафота, и через площадь направляется к ратуше. Небо над Вильйоном проясняется, серый покров облаков истончается, сквозь завесу пробивается солнце. Четверо друзей также покидают место казни. Они собираются вокруг Илафа, выражая сочувствие. Глубокой ночью, когда уставший, измученный утратой Илаф вернется домой, он найдет в своей спальне на подушке записку. Дрожащими руками хозяин таверны развернет сложенный вдвое желтый лист бумаги, и в неровном свете лампы прочтет: «Дорогой дядюшка Илаф, молю простить меня и главное — понять. С обращением в вампира, душа моя умерла. Радость жизни покинула сердце, чувства померкли. Все это время внутри жила пустота. Вы как родной отец заботились обо мне, за что я вам бесконечно благодарна. Но так жить, так существовать, я больше не в силах. Простите, что оставляю вас одного, милый дядюшка Илаф. Мне жаль. Но есть что-то выше жизни… Такой жизни. Надеюсь, сегодня она хоть на что-то сгодилась. Обязательно передам от вас привет своим мамочке и папе на небесах. Люблю вас, милый дядюшка. И буду любить всегда. Прощайте». Илаф прикрывает лицо широкой ладонью, хотя его никто не видит. Он один в комнате. С его глаз срываются слезы, падают на желтую бумагу. Он один в комнате. Он остался один. * * * Уходить из города на ночь глядя — отвратная затея. Но лучше воспользоваться милостью графа, нежели оказаться в сырой камере. — Где же эти ворота?.. — проговорил Жека, поправляя сумку на плече и озираясь. — Илаф сказал свернуть на перекрестке налево… или направо… — задумчиво сказал Топольский, всматриваясь в затопленные сумерками улочки. Из-за угла здания вышла женщина с плетеной корзиной в руке. Она торопливо шла через распутье, когда ее окликнул Нео: — Любезная, подскажите, как пройти к южным вратам?! Горожанка остановилась, обратив раскрасневшееся, круглое лицо к незнакомцам. — Ота тута так от и сюды там здеся вот так от, — она махнула на одну из улиц, поднимавшихся вверх и двинула прочь. — Буду скучать по этому городу, — ностальгически заметил Черкашин. — Особенно по ней, — он с грустью глядел вслед уходящей «проводнице». Стража пропустила их без единого слова. Перед четверкой лежала широкая глинистая дорога, уходящая вверх из долины, в которой и лежал городок. Дальше, далеко впереди, виднелась темная полоса леса, за которой догорал закат. Хозяин «Бараньего Дрына» рассказал, что в окрестностях за Вильйоном, у болота, есть старая хижина. Он подробно объяснил, как ее найти. Всяко лучше, чем остаться посреди ночи без крыши над головой. — Н-да, Вурдалакович, — протянул Максим на ходу, — опять проблем ты нам подкинул. А я говорил… Топольский едва улыбнулся. — Почему сразу не сказал про Марту? — спросил Миххик вампира. Олег поджал губы. — Когда я заметил, что она открывала бутылку с кровью, то не сразу сообразил, в чем дело, — начал Топольский. — Но. Бутыль я поставил в угол за шкафом, так, что даже при свете его заметить сложно. Да и с чего туда заглядывать… Сначала я запаниковал, допил кровь и избавился от сосуда. А потом меня осенило: девочка не из любопытства заглянула в наши покои, и не случайно обнаружила сосуд. Она учуяла еду. — Учуяла? — поежился Максим. Топольский кивнул: — Да. Когда вампир голоден, обоняние обостряется в разы. Итак, она узнала, что их гость — вампир, и прилежной горожанке следовало бы тут же сообщить об этом дядюшке, а тому — полиции. У нас не было никаких шансов уйти, даже спустись я вниз и расскажи вам о том, что меня раскрыли. Нас бы задержали. Тем более выпивших. А реши мы уйти в разгар веселья — это только усугубило картину. Но все это могло случиться только при условии, что Марта — человек, обычный житель Вильйона. Но если Марта вампир… — Она не будет рисковать, — понял Миххик. — Потому что другой вампир может обличить ее. — Верно, — похвально отозвался Топольский. — И то, что мы спокойно переночевали — лишь подтвердило догадку: племянница Илафа — нежить, и опекун об этом знает. Возникал другой вопрос: с чего хозяину таверны предупреждать нас об упыре, когда его племянница — первая подозреваемая. Ни с чего. А следовательно — племянница ни при чем. Значит, в городе есть еще один вампир. И возможно, наши гостеприимные хозяева знают, кто он. Двум кровопийцам жить в таком городе не просто, и рано или поздно они узнаю друг о друге. Тогда-то утром, я и решил уличить момент и поговорить с девушкой с глазу на глаз. Прямо. Но дело обернулось иначе… дальше вы знаете. — Ты такой умный, — с сарказмом произнес Нео. — Аж противно… Можно было просто уйти. Отлежаться денек, и вечерком слинять. Но нет! Вурдалаку скучно живется. Топольский усмехнулся. — Это квест. Здесь ничего просто так не происходит. От проблем нельзя уходить, их нужно решать. Дальше будет только сложней. — Вся наша жизнь квест, если так смотреть, — философски заметил Жека. Олег кивнул. Холодный ветер толкнул путников в спину, играя полами накидок, пробирая насквозь. — Скорей бы нашлась лачуга… — проворчал Нео, затягивая шнурки плаща. Они выбрались из котлована, в котором ютился Вильйон. Некоторое время они смотрели на город. Такой же несуразный и аляповатый. Но почему-то уже другой. — Идем, — сказал Савельев, пристально всматриваясь в противоположную сторону. — Скоро стемнеет. Друзья продолжили путь. Вильйон готовился ко сну. Впервые за долгое время его ждала спокойная ночь. Эпизод третий
book-ads2
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!