— Ты че киснешь, Дракулыч? — толкнул его в плечо Нео. Олег даже не взглянул на Черкашина, продолжая мерно шагать. — Сил не рассчитал, — ответил за вампира Миххик. — Истощение. — Савельев обернулся к Топольскому, спросил: — Держишься? Олег кивнул, сказал тихо: — Еще денек, думаю, протяну. — Ты вообще, любую кровищу пьешь? — поинтересовался Максим. Топольский с кряхтением, переступил через массивное корневище дуба. — Почти, — ответил он. — Кровь оборотней и черных кошек не годится… — Есть особые предпочтения? — уточнил Нео. Топольский вымученно, но очень выразительно улыбнулся. — Кстати, о перевертышах, — сказал Миххик, — Не пойму, отчего меч не пробил шкуру зверя? Клинок не идеальный, но достаточно острый. — Порождения тьмы, — сухим бесцветным голосом заговорил Топольский, — уязвимы только перед серебряным оружием… Нео хмыкнул: — А как же тебе удалось оборотню бочину порвать? Топольский уточнил: — Или себе подобными, детьми ночи. Шли до самого вечера, пока на исходе дня не нашлось подходящее перелесье для стоянки. Нео и Жека отправились собирать дрова для костра, Миххик раскладывал вещи, Олег привалился спиной к стволу раскидистого ясеня. Вампир заметно исхудал, щеки втянулись, глаза ввались. Когда запылал огонь, друзья, наконец, принялись за ужин. На лес опустилась ночь. Нео ел острый козий сыр с хлебом и поглядывал на Топольского, все так же сидевшего под деревом. — Кровосос вообще завял, — сказал Черкашин хмуро. Миххик вытер рукавом маслянистые губы после сала, обратив внимание как часто, точно в лихорадке, вздымалась грудь вампира. — Плохи дела, — заметил Жека, откладывая горбушку хлеба. Он поднялся, подошел к Олегу. — Ты как? — спросил маг, сам понимая, что вопрос глупый. Топольского била дрожь. Он сцепил ладони, пряча пальцы, но было видно, как обострились их кончики. Из приоткрытого рта, торчали клыки. — Голод, — сказал Миххик, подойдя. Топольский, словно в подтверждение его слов, дернулся, и выбросил руку, точно норовя схватить кого-то из друзей. — Ломка типа. — Черкашин встал поодаль. Олег сжался, сложив длинные, худые руки на груди, и повалился на бок. Он тихо упал на траву, точно был пуст изнутри. Из его рта вырвалось шипение, он ошалело, по-звериному, смотрел голодными глазами на товарищей. — А я говорил, что он нас сожрет, — сказал Нео. Миххик закатал рукав рубахи, протянул руку Топольскому. — Пей, — сказал он. В глазах вампира, блеснул разум, еще не до конца подавленный сущностью персонажа. — Жри, давай, а то Жека тебя в белку превратит, — пригрозил Нео. — В белку-вампира. Олег трясущимися руками обхватил Миххика за локоть и впился в плоть. Вскоре Савельев почувствовал легкое головокружение и положил Топольскому руку на плечо. Вампир изменился в лице: порозовел, посвежел. Лихорадочный огонь в глазах померк, но еще не погас. Жека протянул свою руку. — Приятного аппетита, — сказал волшебник. Олег облизнул окровавленные губы, вожделенно сглотнул, нерешительно глядя на манящие дорожки синих вен. — Смелей, — сказал маг. — И Олег не отказался. Когда Жендальф ощутил навалившуюся ватную слабость в теле — отнял руку и, покачиваясь, пошел к костру, сел. — Максим? — с нажимом сказал Миххик. — Тебе надо особое приглашение? Нео нервно взглянул на похорошевшего Топольского, но до прежнего, естественного вида он еще не дотягивал. Черкашин вытер со лба испарину, дрожащей рукой подкатил рукав. — Я надеюсь, у тебя там все стерильно? — строго спросил плут. Топольский уверительно кивнул, ухмыльнувшись. — Жесть, тремор как у алкаша… — сказал Нео, глядя, как Топольский протягивает к нему дрожащие руки. Черкашин отвернулся, закусив губу. — Ай, мамочки!.. — вскрикнул он, ощутив, как клыки легко пробили кожу, и место укуса онемело. Когда Олег закончил пить, у Черкашина подгибались коленки. Но, судя по всему, не от потери крови, а от аффекта. — Вкусняшка, — протянул окрепшим голосом Топольский, облизываясь и нехотя выпуская запястье Черкашина. — Мы с тобой будем хорошими друзьями, — хитро сказал он поспешно уковылявшему прочь Черкашину. — Тамбовский волк тебе друзья! — брезгливо сказал ему Нео, растирая место укуса. Олег подошел к костру, сел на бревно рядом с Нео. — Спасибо, — серьезно сказал вампир всем. — Виноват, перестарался вчера. — Нормально, — отозвался Миххик, лежа на подстилке. — Для того друзья и нужны. Да, Максим? — Угу, — кивнул Нео. — А как же. Вернусь домой, чеснока развешу по всей квартире, священника позову, пусть освятит, и кол заготовлю. — Да перестань, — по-дружески похлопал его по спине Олег. — Между прочим, твоя кровь самая вкусная. В меру соленая, с мягкой кислинкой и слегка острая. Как я люблю. — Со вкусом дрянного пива и чипсов, — сказал Жека, тоже ложась на кусок полотнища, которое дала им бабушка. — Нормальное пиво… — буркнул Нео. — Вы отдыхайте, я покараулю, — сказал Олег. — Уснуть сегодня точно не смогу — прилив сил после трапезы. Жека и Миххик не возражали, и вскоре тихо засопели. Нео спать не собирался, он достал трубку и табак, закурил, глядя на пляшущий огонь. Темный лес отовсюду нашептывал свою колыбельную: перепевались сверчки, ухала сова, мерно дышал ветер в кронах деревьев. Живое пламя костра согревало, умиротворяло. — Ты знаешь, — заговорил Максим. Топольский отвел взгляд от костра. — Я ведь тот сундук вскрыл. — Он помолчал, задумчиво пыхнул трубкой. — И что там было? — спросил вампир. Нео поджал губы. — Ничего особенного: старый гребень для волос с отломленными зубьями, кружевной платок, скатерть, пара монет, мелочевка разная… — Что украл? — поинтересовался Олег. Нео хмыкнул, глядя на дрожащие хвостики пламени. — В том и дело, что ничего. Не смог. Как открыл, монеты увидал — сердце екнуло, а потом вдруг такая тоска накатила, противно стало… Опустил крышку, замок навесил, закрыл. Не смог… Топольский улыбнулся. — Повезло, — очень серьезно сказал он. — Значит, персонаж еще не победил. Ты устоял, не поддался навязанной роли. — Н-да… — протянул Нео, посипев люлькой. — Ладно. Пойду и я баиньки. От потери крови в сон клонит. — Иди, — согласился Олег. Черкашин отыскал среди вещей какую-то простынку, подложил под голову свою сумку, и лег. Топольский сидел на бревне и слушал ночь. Он глубоко вдохнул шелковистый воздух, мерно выдохнул, и привычно взглянул в небо. Бездна над ним приветливо искрилась. Олег вспомнил, как в детстве любил засиживаться с отцом на крыльце их уютного дома за чертой города, и смотреть на звезды. Говорить о предстоящей рыбалке украдкой от мамы, мечтать… А потом отца не стало. Внезапно. И Топольскому больше не было с кем делить бездонное небо по ночам. Он жалел только об одном: что так редко навещал отчий дом, когда вырос. Променял звезды и отцовское плечо на шум вечеринок и пьяные компании. Ладонь Олега дернулась, сжалась в кулак. Память, боль и молчаливые звезды — вот и все, что у него осталось. * * *