– Тошенька, мама вернулась. Очень соскучилась по тебе. Ладошки на стекле задвигались быстрее. Услышал, но конечно же не обернется и не обнимет. Но он рад. Я точно знаю. Чувствую. – Пошли на кухню, Лара приготовила нам поесть. Обняла сзади, но он нервно задергал ногами, отказываясь слазить. – Идем. Давай я спущу тебя вниз. Снова дернул ногой и прижался лицом к стеклу. Обернулась и увидела Сергея. Он стоял в проеме двери и смотрел на сына. Потом молча кивнул мне, чтобы шла на кухню. Да, и это правильно. Лучше сейчас на Антошку не давить. Когда он слышит чужие голоса, его это пугает. Мы сели за стол, который накрыла Лариса. Меня посадила рядом с Сергеем. А сама поглядывает с любопытством то на меня, то на него. На меня особо пристально и с нажимом, приподнимая брови, мол «ты чего прицепилась, это же он». Сергей быстро и очень жадно ел…Руками. К вилке не прикоснулся. Мы снова переглянулись с Ларисой, но обе промолчали. – Спрашивать, где был и что делал тупо, да? – Бестактно и беспардонно, я бы сказал. Но ты спроси. Вижу ж, как интересно. Они всегда так общались. Поддевали друг друга. Я привыкла еще раньше. Хотя иногда доходило и до ссор. Бывало, они месяцами не общались. Сергей умел так ответить, чтобы задеть до самых печенок. – Ну я не такая воспитанная, как ты. Мы не местные, не столичные. Быдло мы деревенское, так что спрошу. И где ваше величество носило все семь лет? – Наше величество свои телеса прятало в подвале без окон и дверей, сидело на цепи, жрало похлебку собачью и сцало в ведро. Ларка поперхнулась и опустила вилку. – Черт…прости. – Та ладно. И ты прости. В плену был. Рассказывать особо не хочется, сама понимаешь. – Понимаю…ты сбежал? Или наши тебя спасли? Я хотела налить Сергею в рюмку водку, но он протянул руку и накрыл ее ладонью. Не давая наполнить. И я поставила бутылку обратно на стол. – Мне налей, – попросила Лариса, и я налила, – и себе. – Катя не пьет! И мою рюмку отставил в сторону. Ларка вздернула одну бровь. – А с каких пор вы у нас непьющие? Веру сменил или больной? И взгляд Сергея вдруг сделался нехорошим, страшным, исподлобья. У меня от него мороз по коже прошел. – Мать и жена трезвой быть должна. Пьяная баба своему языку и пилотке не хозяйка. А я просто не хочу. Такой ответ устроит? – Устроит. Видно, что Ларка обиделась. Это уже была не колкость их обычная, а явная грубость со стороны Сергея. Сбоку что-то зашуршало, и я обернулась. Антон стоял у двери. Он смотрел в пол и переминался с ноги на ногу. Вдруг Сергей взял со стола апельсин и бросил его по полу в сторону Тошки, как мяч. Как будто знал, что сыну очень нравятся круглые вещи, особенно красные и оранжевые. Апельсин подкатился к ногам мальчика, а Сергей посмотрел на Ларку. – Не дуй губы, Пятнистая. Семь лет прошло, многое изменилось. Я не пью и выбор мой прошу уважать. Насчет того, как выбрался, военная тайна. Ты мне лучше расскажи, как жена моя без меня жила. В этот момент по полу обратно прикатился апельсин под ноги Сергея, и тот невозмутимо покатил его обратно сыну. – А херово жила. Впроголодь. На трех работах впахивала! – Лара! – А что Лара?! – она явно разозлилась, и ее понесло. – Он по своим войнушкам прыгал, и он герой, но пусть знает, что и ты тут не жировала. Все деньги на развитие сына, есть нечего, сраная фирма прогорела, и товар людям отправлен не был. Катьку по судам таскают, и коллекторы названивают. Апельсин снова прикатился к ногам Сергея. – Разберемся. Мрачно ответил Сергей и взял апельсин в руки. – Разберешься? Там долгов столько, что разбираться годами придется! – Разберусь. Не переживай. – А я, знаешь, переживаю. На мне висело это время. Мы Катюхе помогали. Пока тебя здесь не было, я о твоей жене заботилась и о сыне и… В этот момент Сергей вдруг достал кошелек и начал отсчитывать деньги, потом выложил пачку на стол перед Лариской. – Этого достаточно? – Что? – Ну ты заботилась, вот тебе оплата за заботу! Хватит? Если что, я добавлю! – Мудак неблагодарный! – Ну так и скажи – каков размер благодарности должен быть? Ларка вскочила из-за стола, помчалась в коридор, я за ней. Сергей и с места не сдвинулся, принялся доедать руками картошку. – Лар, Ларочка. Ты это…не злись. Сама понимаешь. Он нервный и..ну плен и…прости. Черт…ну почему вы не сдержанные такие? – Мудак он. Как был козлом, так и остался. Ничего не изменилось. А ты еще его и не узнавала. Да он это. Разве не видишь? Ноги моей здесь не будет. Шваркнула дверью, а я растерянно повернула ключ в замке. Да, раньше тоже так бывало, но сегодня прям очень они сцепились…точнее, Сергей стал совсем нетерпимым. В прихожей Маркиз обнюхивал обувь Огнева. Я шикнула на пушистого негодяя, иначе тот может и напакостить, но он и не сдвинулся с места. Нюхал-нюхал, а потом взял и потерся о ботинки. Я шумно выдохнула и пошла обратно на кухню. Но так у порога и застыла. Сергей и Антон друг напротив друга. Муж сидит на стуле, а Антошка по апельсину у него в руке водит ладонью и за своей ладонью следит, а сам не отходит. И я вижу, как Сергей его по голове потрепал, по щеке погладил, а сын не отшатнулся, не убежал. Никогда раньше Антон не подходил так близко к чужим людям…А может, дело все в том, что Сергей не чужой? Глава 7 Тошку уложила не сразу. Он перевозбудился из-за присутствия гостей и от того, что меня долго не было. Мыслей в голове тысяча, и впереди все страшно и непонятно. Как теперь будет? Завтра еще и мама приехать должна, послезавтра праздник…А я ей ничего не сказала. Надо сказать, но не знаю как. Она тоже уже надеялась, что с Денисом буду…От мысли о Денисе стало неприятно. Я с ним все еще не поговорила и ни разу не позвонила. Он тоже не звонил. И, наверное, это правильно. Денис всегда был тактичным. С ним спокойно, с ним как-то уверенно и очень тихо. Песню сыну напеваю и в окно смотрю – там снег кружит, падает на стекло, мои пальцы перебирают волосы Тошки, а думаю я о том, кто сейчас на кухне сидит, картошку доедает или курит возле форточки. И присутствие его волнует очень сильно, дух захватывает. С Денисом никогда так не было. Скорее наоборот, хотелось поскорее чтобы ушел, или говорить было не о чем. А здесь даже мысли об этом не возникает. И почему-то постоянно вспоминается наш последний разговор, когда он сказал, что нам нужно пожить отдельно. Как будто вчера это было…И лицо теперь в воспоминаниях именно это, пусть и вызывает диссонанс, но все больше и больше кажется, что именно таким оно и было. Внезапно показалось, что кто-то смотрит на меня, резко обернулась и увидела Сергея в дверях. Облокотился о косяк и глаз с меня не сводит. Какой же у него взгляд невыносимый. Бунтарский, яростный, пронзительный. От него спрятаться хочется, а еще просыпается внутри вот это женское, примитивное волнение. Когда взгляд мужской откровенный слишком, когда взгляд чувствуется кожей и пробуждает ответный трепет. Я приподнялась на локте, встала с кроватки, поправила одеяло, укрывая Тошку. Даже в свитере и юбке до колен я ощутила себя раздетой, пока он наблюдал, как я шторы закрываю. Выключаю ночник. Надо на кухне убрать, посуду помыть и…ему постелить в нашей бывшей спальне. Я там давно не сплю. С Тошкой в детской всегда. Прошла мимо мужа, то глядя на него, то тут же отводя глаза. А на кухне уже убрано. Посуда сложена, стол без крошек. «Мужик – он не для того, чтобы посуду мыть. Это ваше бабское дело. Мое дело – на кухню войти к накрытому столу и выйти из-за все еще накрытого» Образ его же, как ложится на диван с пультом в руках, а я когда посуду уже помыла и в спальню пришла – спит. Кажется, это был мой День Рождения. Гости разошлись под утро, у меня ноги зудят от усталости. На мне под халатом новое белье кружевное. Копила на него несколько месяцев, чтобы после того, как все разойдутся, раздеться перед ним и…ничего. – Красивое кольцо. Вздрогнула от звука голоса и обернулась – в руке Сергея та самая бархатная коробочка, которую принес недавно Денис. – И как? Предложение приняла? Попыталась взять из его руки коробочку, но он не отдал. Поднял выше так, чтоб я не достала. – Приняла, спрашиваю? – Не успела. Отдай мне, пожалуйста. – Зачем? Нравится? Решила поносить? Он не кричал, но интонация голоса, его тембр почему-то заставил сердце забиться тревожней и сильно занервничать. – Кто он? – Хороший человек. Я у него работаю. Отдай!