«Вот оно – связующее звено! Осталось только уточнить кое-какие подробности у его отца. Даже это…» – О чем задумался, парень? – неожиданно сквозь мои мысли пробился голос журналиста. – Да так. Не обращайте внимания. – Не могу, я же журналист, а значит, везде сую свой нос. Я же тебе помогаю, а следовательно, заслуживаю толику внимания к себе. Иначе говоря, жду от тебя объяснений. – Согласен, только не сейчас, так как мне самому не все еще ясно. Как только придет время, обещаю, все расскажу. Думаю, у вас получится сногсшибательная горячая статья, которой вы утрете нос всем местным писакам. – Хотелось бы верить, – тяжело вздохнул Шпиц. – Ладно, так и быть, подожду. Знаешь, я собираюсь сходить к Райтам. Хочу лично выразить свое соболезнование. Я эту семью знаю много лет… «Карл, узнай, что его связывало с Райтами», – снова вспомнилась мне фраза, сказанная Кинли. У меня уже не осталось сомнений, что убийство Тома совершили люди Кинли. «Точкой преткновения двух бывших друзей, скорее всего, стала именно „Русалка”. Только непонятно, что Том забыл в этом мотеле? Еще не совсем ясна связь контрабандистов с Кинли, но думаю, что связующее звено – это наркотики. Они доложили о Томасе своему боссу, а тот, неплохо зная характер младшего Райта, отдал приказ. Вот тогда и прозвучали те выстрелы. Хм. Осталось только уточнить, что делал Том в мотеле? На этот вопрос мне мог бы ответить его отец». – Парень, ты здесь? – снова пробился в мое сознание голос журналиста. – Я тебе рассказываю, а потом оказывается, что ты меня не слушаешь, а спишь с открытыми глазами. – Извините меня, ради бога, мистер Шпиц. Так о чем вы говорили? – Да что с тобой, парень? Если это травка, то бросай это дурное дело! То ли дело виски! Впрочем, все это ерунда! Не услышал так не услышал. Повторять не буду. Ты куда сейчас? Я на машине, еду в центр. Могу подбросить, если нам по пути. – Хорошо. Я помахал рукой официантке. Когда она подошла, мы рассчитались и вышли. Пока мы ехали, я делал вид, что слушаю Шпица, который, похоже, вообще не мог молчать, а сам думал о том, как рассказать обо всем этом старику Райту. К тому же надо было подумать, что делать с Кинли. Я был уверен, что он не убежит из города, так как это для него значило потерять все, к чему он шел всю жизнь: власть и деньги. В центральной части Майами не было толп туристов, так как здесь не было ни пляжа, ни океана, ни развлекательных зрелищ. Вместо туристических отелей здесь находились административные здания; юридические и страховые конторы, сувенирные лавочки сменяли магазины писчебумажных товаров, а ночные клубы – рестораны для деловых встреч. Жизнерадостных туристов здесь заменяли деловито шагавшие по улицам банковские и офисные служащие, торопились по поручению своих боссов посыльные и курьеры. Несколько раз мне доводилось проезжать через деловую часть Майами, но устраивать экскурсию в эти места я не собирался, поэтому, когда Шпиц остановил машину у «Гранд-отеля», в самом центре деловой и административной части Майами, мне стало интересно посмотреть, как живет здесь местная власть. Вышли из машины. Я покрутил головой по сторонам. В глаза сразу бросилось величественное здание с колоннами и государственным флагом, а перед ним расположилась небольшая площадь, в центре которой стоял какой-то памятник. От площади в разные стороны расходились четыре улицы. Судя по вывескам ближайших зданий, здесь располагались государственные учреждения и офисы всевозможных контор. Мне это было неинтересно, поэтому я перевел взгляд на небольшое столпотворение перед входом в «Гранд-отель». Прямо перед зданием отеля стояли две патрульные машины. Двое полицейских находились у входной двери, а другая пара – на нижней ступени лестницы. Перед ними сейчас топталось два с половиной десятка возбужденных журналистов. Одни о чем-то говорили друг с другом, другие спорили, а третьи уже что-то строчили в своих блокнотах. За их спинами, в трех десятках метров, выстроились два десятка машин, как раз напротив центрального входа в отель. Не успел я толком понять, что происходит, как приехала третья патрульная машина. В ней находилось трое полицейских, но так как они только открыли дверцы, но вылезать не стали, их звания нельзя было определить. Единственное, что можно было сказать, так это было полицейское начальство, судя по их вольному поведению. – Слушайте, а почему здесь так много полиции? – Майкл, чем ты слушал? – вдруг неожиданно возмутился Шпиц. – В городе произошли убийства! Четыре человека! Было застрелено трое гангстеров и какой-то китаец. В городе сразу пошли слухи, что их смерти каким-то образом связаны с приездом сенатора Вильсона. Очень сильная фигура в нашей сегодняшней политике. К его словам прислушивается президент. К тому же буквально сегодня утром я узнал о том, что с ним приехала группа специальных агентов ФБР. Тут есть над чем подумать. Как ты думаешь? – Наверно, есть, – я это сказал для того, чтобы показать, что поддерживаю разговор, так как на самом деле мне было это совершенно неинтересно. – Тут, зная расклад, несложно сделать выводы. Смотри. Полиция, ФБР и сенатор Вильсон, который является председателем специального комитета сената США по расследованию преступлений в торговле между штатами. Это он выявил причастность государственных чиновников нашего штата к коррупции, связанной с азартными играми, после чего комитет выдвинул обвинения в том, что выборная кампания нашего губернатора Уоррена финансировалась организованными преступными группировками. Дело, правда, тогда замяли. Теперь, без всякого официального объявления, сенатор Вильсон неожиданно снова приезжает во Флориду, да еще с агентами ФБР. Тут пахнет большой тайной и громадной сенсацией! Я просто чую это! – А при чем здесь полицейские? – Губернатор до смерти боится, что с сенатором может что-то произойти в Майами. Ведь в таком случае ему предъявят обвинения в покушении на Вильсона. Тогда ему точно не выкрутиться! Понимаешь, что чувствует сейчас вся наша власть, эти взяточники и воры? Да они просто трясутся от страха! Особенно сейчас, когда сенатор неожиданно дал свое согласие на проведение пресс-конференции. Вон смотри! – он небрежно ткнул рукой в сторону журналистов. – Тут собрались писаки, приехав со всего штата. После его слов я более внимательно прочесал глазами местность и почти сразу заметил в одном из автомобилей, стоящем с краю, трех мужчин. Сомнений не было, что это и есть агенты ФБР. Снова бросил взгляд на отель. – Монументальное здание, – отметил я. – Согласен. Здесь банкиры проводят свои симпозиумы и конференции, а время от времени зал арендуют для различных мероприятий. Как сейчас. Зал большой, рассчитан на шестьдесят человек. Ну все, Майкл. Расстаемся. Сейчас приедет Вильсон, и мне… Погоди! Да вот он едет. Вон туда смотри! Я повернул голову в ту сторону, куда показал Шпиц. К ряду стоящих машин подъезжал светло-кремовый кадиллак. Наблюдая за подъезжавшей машиной, я краем глаза заметил, как из автомобиля вылезли агенты ФБР и сразу направились к остановившейся машине сенатора. Трое полицейских, до этого спокойно сидевшие в автомобиле, выскочили и сразу рассредоточились, насколько возможно охватив подходы к сенатору. Лейтенант и два полицейских сержанта. Мне стало интересно. Политика, а также сами политики меня никогда не интересовали, так как не входили в сферу моих интересов, но почему бы не использовать возможность посмотреть вживую на известного политика? Самым первым из машины вышел телохранитель, кинувший взгляд по сторонам, за ним шофер, который быстро подошел к задней дверце с этой же стороны кадиллака, открыл ее и помог вылезти из автомобиля женщине. Сразу было видно, что это ухоженная, следящая за собой дама, лет сорока пяти, одетая с изяществом, во все светлое. Одновременно с ней с другой стороны выбрался из автомобиля подтянутый мужчина высокого роста, с аккуратной прической, держа в руке шляпу. Сенатор был одет в дорогой светло-кремового цвета летний костюм и белую рубашку с подчеркнуто безупречным узлом модного галстука. Идеально прямая стрелка его брюк была способна повергнуть в отчаяние самого взыскательного критика. Уголок носового платка, в меру высовывающийся из нагрудного кармана пиджака, мог бы послужить последним штрихом к портрету прекрасно одетого джентльмена. – Сенатор Генри Вильсон, – негромко сообщил мне журналист. – А это его жена – леди Мария Вильсон. В этот момент к сенатору подошел один из агентов ФБР, который сразу начал о чем-то говорить главе сенатской комиссии, а мисс Вильсон тем временем, пройдясь взглядом по сторонам, вдруг неожиданно замерла, уставившись на меня. Спустя несколько секунд женщина вздрогнула, побледнела и, не отрывая от меня взгляда, вдруг неожиданно громко воскликнула: – Генри! Майкл! Сенатора от этих слов словно током ударило. Он вздрогнул, резко повернулся на голос жены, затем, заметив меня, замер, как и его жена. Непонятная и загадочная ситуация не укрылась от взглядов топтавшихся у входа журналистов, которые толпой, почуяв сенсацию, сорвались с места и почти бегом бросились в нашу сторону. Федерал, который только что разговаривал с сенатором, развернувшись, коротко бросил: – Перекрыть! Охранник сенатора сразу выдвинулся вперед, закрывая хозяина. Его правая рука нырнула за левый обшлаг пиджака. Трое полицейских и один из агентов, выполняя приказ, преградили дорогу журналистам. Остановленные журналисты, еще ничего не понимая, бросая взгляды то на меня, то на сенатора и его жену, сначала пытались сообразить, что здесь произошло, а когда поняли, что им никто ничего объяснять не собирается, загалдели разом: – Джо! Что за парень с тобой?! Эй, парень! Как тебя зовут?! Что тут случилось?! Шпиц, пятьдесят долларов за эксклюзивное интервью! Шпиц тем временем недоуменно посмотрел на меня, затем открыл рот, но передумав, сразу закрыл, так как к нам подходил один из федеральных агентов. Остановившись перед нами, он бросил подозрительный взгляд сначала на Шпица, потом на меня. – Вы двое! Ваши имена! – скомандовал он. – Журналист Джозеф Шпиц. Газета «Майами ньюс», – первым представился журналист. – Представительская карточка, – и агент требовательно и резко протянул к нему руку. Получив документ, внимательно его изучил, потом вернул его журналисту, после чего повернул голову ко мне. – Майкл Валентайн. Живу в Лас-Вегасе. – Документы? – Нет, – и я пожал плечами. – Пойдешь со мной, – заявил он приказным тоном. Ничего не понимая, я пошел рядом с агентом. Не дойдя пяти метров до сенатора с женой, меня остановил агент, который до этого разговаривал с сенатором. – Кто ты? Что здесь делаешь? – Майкл Валентайн. Живу в Лас-Вегасе, – ответил я теми же словами, что его подчиненному, при этом сделал испуганное лицо. – Старший агент Бигли, пусть он подойдет к нам, – неожиданно вступил в наш разговор сенатор. – И отгоните этих стервятников как можно дальше. Моя личная жизнь не предмет обсуждений в их лживых статьях. Спустя несколько минут полицейские и федеральные агенты вернули толпу журналистов на исходные позиции, к входу в отель, а меня пригласили сесть в автомобиль, где уже расположилась на заднем сиденье жена сенатора. Перед тем, как сесть в машину, сенатор сказал шоферу: – Фред, иди, подыши воздухом. Водитель тут же вылез из машины и быстро отошел, встав рядом с телохранителем сенатора. Я думал, что мне сейчас все объяснят, но на меня смотрело две пары глаз с каким-то непонятным мне трепетным ожиданием. Тишина тянулась уже минуту, пока я не сказал: – Извините, леди, извините, сэр, но может быть, мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит. – Его голос, – дрожащим голосом прошептала женщина и, достав платок, заплакала. – Мария, я прошу тебя, пожалуйста, успокойся, – сенатор повернулся ко мне. – Ты очень похож на нашего сына. Очень похож, а тут еще… имя и его голос. – Извините меня, но я не знаю, что сказать. С вашим сыном что-то случилось? – Наш мальчик пропал, – и женщина снова заплакала. – Две недели тому назад, – дополнил ее слова сенатор, – и никто не знает, где он. – Ему тоже пятнадцать лет? – Нет, – горько усмехнулся сенатор Вильсон. – Ему неделю назад исполнилось двадцать четыре года. При этих словах его жена еще сильнее заплакала. Я не знал, что сказать. У людей настоящее горе, а я сейчас вроде соли, которой посыпали на их рану. – Очень надеюсь, что все у вас будет хорошо. Так я пойду? – Извини нас, Майкл, – у сенатора даже голос немного сел от волнения. – Ничего. Всего вам хорошего, – не успел я коснуться ручки на дверце автомобиля, как раздался голос жены сенатора: – Майкл, погоди. Мы остановились в «Империале». Номер триста двенадцать. Я буду очень рада, если ты найдешь время и навестишь нас сегодня вечером. Да, Генри? – Хорошо, милая, – сенатор повернулся ко мне. – Молодой человек, тебя устроит… м-м-м… половина восьмого вечера. – Сэр, вы, безусловно занятой человек, поэтому вам не стоит ради меня нарушать свое расписание. В отличие от вас, я здесь на отдыхе. Так что мне подойдет любое время. Супружеская пара замерла на какое-то мгновение, переваривая то, что я сказал. Их удивление было понятно, я опять показал себя до неприличия взрослым человеком. – Довольно разумно сказано для пятнадцатилетнего подростка, – одобрил мой ответ сенатор. – Гм. Тогда так. Скажи, где ты живешь, и я пришлю за тобой машину. Время с девяти до десяти часов вечера. Тебя устроит? – Вполне, сэр. Отель «Николь». Номер двести сорок, – я назвал отель, в котором изначально поселился под своим настоящим именем. – Теперь вы извините меня, я пойду. Шпиц и остальная журналистская братия проводила меня любопытными взглядами. Чувствую, что у некоторых из них появилось сильное желание бросить пресс-конференцию и кинуться за мной вслед. Только пока они колебались, я подошел к краю тротуара, поднял руку, и почти сразу подъехало такси. Некоторые журналисты с фотоаппаратами пытались сделать фото, но все их попытки оказались безуспешными, так как я все время старался держаться к ним спиной.