Но нарадзумоно его удивил – сразу, безо всяких проволочек, выстрелил, метя в лоб. Видно, у железнодорожных разбойников человеческая жизнь и правда шла в копейку. От пули, Маса, конечно, уклонился. Еще не распрямившись, выбросил руку, вырвал оружие, сделал ногой подсечку, и плохой человек бухнулся на колени. Поскольку пуля ударила совсем близко от господина, Маса обернулся – и обмер. Эраст Петрович сидел всё так же неподвижно, но на виске остался длинный ожог от пролетевшей вплотную пули. В глазах у Масы помутилось от ярости. – Буккоросу дзоооо!!![1] – взревел он, отшвырнув обрез. Схватил негодяя, потревожившего мирный сон господина, за горло. Другую руку, сжатую в кулак, занес, намереваясь проломить подлому акуто его поганую переносицу. Тихий, скрипучий голос недовольно произнес: – Соннани сакэбу на[2]. Не веря ушам, Маса оглянулся. Глаза господина были приоткрыты. – Дамарэ. Атама га итаи[3], – сказал Эраст Петрович, щурясь. * * * Первый и самый важный долг в жизни человека – благодарность. Она прежде всего. Поэтому сначала Маса поставил на ноги грабителя, сунул ему кошелек с червонцами и поклонился. – Спасибо тебе, посланец доброй кармы… Куда ты? А твое ружье? Последние слова были сказаны уже в спину улепетывающему разбойнику. Ну и Буцу́ с ним. Исполнив долг, Маса рванулся к господину. Тот еще что-то говорил, но слов было не разобрать, потому что, едва исчез бандит, снова заревела спекулянтка. – Тише, дура! – прошипел японец, коротко обернувшись. Баба послушно заплакала тише. – Черт, какой яркий свет, – пожаловался господин, хотя свет был совсем тусклый. – Ничего не вижу, слепит. Но я слышу, что плачет женщина. Говорил он хрипло, будто у него заржавело горло. Маса осторожно потрогал пальцем след от пули. Пустяк, даже волдыря не будет. Может быть, после всех сеансов Чанга-сэнсэя не хватало только одного последнего прижигания? – Я хочу знать, почему плачет женщина, – тихо, но твердо сказал господин. – Это единственное, что вы хотите знать? – осторожно спросил японец, вспомнив предупреждение профессора Кири про нарушение интеллектуальных функций. Фандорин поморгал, слегка тряхнул головой. – Нет. У меня много вопросов. Всё какое-то… странное. Но сначала нужно помочь даме. У нее, должно быть, случилось несчастье. – Жизня моя пропала, – громко и глухо сказала баба, вдруг подняв голову. – Я удавлюсь. Право слово, удавлюсь. – Эраст Петрович Фандорин, – представился ей господин. – Прошу прощения, что сижу. Почему-то не могу подняться. И вижу вас неотчетливо… Что с вами случилось, сударыня? – «Сударыня», – хмыкнул наверху матрос. – Сударыни с сударями нынче все удрапали. Кто поспел… Маса молча показал кулак, и невежа заткнулся. Слава богу, господин, кажется, не расслышал этих слов, иначе у него возникли бы вопросы, отвечать на которые было пока рано. – Обокрали меня, – пожаловалась тетка новому человеку. – Кто-то из этих вот иуд. – Показала рукой вокруг. В ночи что-то запыхтело, вагон качнулся, поехал. – Мы в поезде. В купе, – сказал господин и опять встряхнулся. – Но в купе не бывает столько людей. Он стал считать, разговаривая сам с собой: – Мы двое. Дама, которую обокрали. Смуглая барышня. Двое мужчин почему-то на багажных полках. Священник. И… – Вгляделся в противоположный угол, где филателист надевал вновь перевернутую шинель. – …И исключенный гимназист. – Откуда вы взяли, что исключенный? – удивился тот. – У вас петлицы без пуговиц и фуражка без герба. – Мозгами поехал. Кто сейчас с орлами ходит? – прошептал подросток. Маса и ему показал кулак. – Господин, вы перестали заикаться, – сказал он, покашливая. От волнения сжималось горло и ныло сердце. – Это потому что я сплю. Во сне я никогда не заикаюсь, – объяснил Фандорин. – Впрочем, неважно. Дамам надо помогать и во сне. Что у вас похищено, сударыня? – Иголки! Почти целый фунт! В мешочке! Ууу! С полки свесился матрос: – Нечего было зявиться. Реви теперь. – Иголки. Вместо багажа матрос, – без удивления произнес Эраст Петрович. – Какая чушь. – И терпеливо обратился к тетке, должно быть, считая и ее сонным видением. – Мне часто ночью снятся какие-то нелепые преступления, которые я непременно должен раскрыть. И я их всегда раскрываю. Вы ведь перестанете так громко плакать, если иголки найдутся? Они какие, железные? – А какие еще, – прогнусавила баба, всхлипывая. – Золотые, что ли? – Не знаю. Во сне всё бывает. Кто-нибудь из купе выходил? – Неа… – Спекулянтка встрепенулась. – Ваша правда, товарищ! Их всех обыскать надо! Пускай ваш азият всех общупает! – Товарищ? – Господин посмотрел на Масу, будто ожидая и от него какой-нибудь фантазийной выходки. Маса тоже глядел на господина во все глаза. И вдруг с силой ущипнул себя за толстую щеку: испугался, что, может, это он уснул и пробуждение Фандорина ему примерещилось? Эраст Петрович сам себе кивнул, словно соглашаясь подчиняться правилам причудливого сновидения. – Обыскивать мы никого не будем. У нас нет на это полномочий от судебной инстанции. К тому же среди присутствующих барышня. Но против дистанционного досмотра никто, надеюсь, возражать не будет? – Против чего? – подозрительно спросил матрос. Яша сказал: – Шмонать себя не дам ни по-какому. Без мандата – хрен. Маса встал, внимательно посмотрел на того и на другого. Возражений больше не было. – Все согласны, господин. – Прекрасно. Надеюсь, мой ферроаттрактор при тебе? – Конечно. Он всегда со мной, – ответил Маса без колебаний, но сильно забеспокоился. Он понятия не имел, что такое ферро…трактор, но подрывать надежду умственно зыбкого человека было никак нельзя. – Что это – ферроаттрактор? – спросил гимназист. – Очень сильный магнит. Он бывает нужен в расследованиях, когда на месте преступления требуется найти какие-то мелкие металлические предметы – например, пистолетную гильзу. Сейчас мой ассистент проведет ферроаттрактором по одежде всех присутствующих, не касаясь тела. Если кто-то спрятал на себе 400 грамм железных иголок, они зазвенят. Маса, покажи, как это работает. Начни с меня, чтобы никому не было обидно. Взгляд господина, устремленный на японца, был несколько мутен, но тверд. Маса немного подумал и торжественно извлек из-за пазухи брусок размером с два спичечных коробка, бережно завернутый в тряпицу. Поднял, показал всем. Стал водить рукой вокруг Фандорина. Вдруг рука словно сама собой дернулась и прилипла к нагрудному карману куртки, видневшейся через раздвинутое покрывало. Японец вынул оттуда металлическую расческу, которой ежедневно восстанавливал фандоринский пробор. – Теперь ты. У Масы брусок сначала присосался к груди – японец вытащил и показал всем, но прежде всего священнику, нательный крестик, объяснив: – Я в крещении раб божий Масаил. Бритва М.Сибаты (на правах рекламы)