Ну и ладно. Пусть произошло то, что произошло. Я этого никогда не смогу забыть. Но, наверное, в жизни вообще не нужно ничего забывать. Иначе не сработает закон компенсации. И вот это – по-настоящему справедливо. – А помнишь, – вдруг сказал Костя, – ты, когда маленький был, мечтал о розовом синем попугае? К чему это он? Мы как раз выкатились на крыльцо корпуса. – Смотри! В центре лужайки стоял дрессировщик. На плече у него сидела огромная мощная птица. Точнее, огромный мощный птиц – попугай необычной окраски, то ли ярко-синей, то ли розовой. Его перья переливались, меняли цвет, а он смотрел на всех нас умными глазами, наклонив голову, и мы, наверное, сами казались ему каким-то забавным и разношерстным цирком – такие разные и немного комичные со своими дурацкими мыслями. По закону компенсации выходит, те тошнотворные видео притянули меня к Пете. А потом к Косте. К бабушке. Да. Получается так. Дрессировщик свистнул, попугай расправил крылья и стремительно сорвался с места. Он нарезал быстрые круги в воздухе, едва не касаясь крылом наших голов, и это выглядело здорово и очень красиво. Синий и розовый, он был моей детской мечтой, в разлуке с которой я жил так долго и которая вернулась неожиданно, чтобы мелькнуть – и стать лучшим файлом в моих воспоминаниях. Попугай летал и летал, а я смотрел на него и точно знал, что теперь я всё буду делать по-другому: изучу созвездия, сниму кино, избавлюсь от любых страхов. Ведь мой брат – он ничего не боится. Свяжи мои нити узелком, время поездов ушло по рельсам пешком, время кораблей легло на дно, и только ветер, только ветер над нами, только ветер и тростник, всё, что я хотел узнать, я вызнал из книг, всё, что я хотел сказать, – не передать словами… * * * notes Примечания [1] Only – только (англ.).