А ведь это Петина… мама? Или кто? На людях-то она вся такая робкая, нежная. А наедине с Петей ведет себя, как будто он – последняя мерзкая моль. Или слизняк. Липкий и мокрый. У меня самого появилось какое-то ужасное, мокрое ощущение от всего этого. Дело было даже не словах, хотя в них тоже. В интонации. Она как будто выблевывала эти слова на Петю. Кстати, его голоса я не слышал. Значит, обычное у них дело: она орет, потому что он – ребенок. А она думает, что может себе это позволить: взрослая, типа, обеспечивает его и всё такое… Ну и что теперь делать? Проще всего не делать ничего. Меня это не касается. Но ведь я уже знаю… Короче, я забил на Гоголя и пошел к Пете в гости. Конечно, дверь открыла она. – Ой, Владик! Как хорошо, что ты пришел. А то Петенька целыми днями совсем один, мы же здесь люди новые, только переехали… Сейчас тапочки достану. Ой, ты же уже в тапочках. Ну, проходи, проходи… Петенька! К тебе Владик пришел! Меня чуть не стошнило. Только что она говорила омерзительные вещи, а теперь строит из себя… – Привет! – Привет. – Я тут подумал… Раз мы теперь соседи… Он молчал и смотрел на меня. Ну, пусть посмотрит. – Ты проходи. Садись вон туда. – …Раз мы теперь соседи, может, будем общаться? – Ты хочешь общаться со мной? – Да. А что такого? – Со мной теперь мало кто хочет общаться. А раньше было много друзей. – А куда они все… Ой, извини. – Ну да, – усмехнулся он. – Куда они все? – Тем более! Давай я буду к тебе заходить! И ты ко мне, если хочешь! – Давай. – Ты сказал, что раньше у тебя были друзья? В детстве, да? – Да нет, почему в детстве? Еще полгода назад были. Я не так давно болею. – А когда вылечишься? – Никогда. Он слегка отвернулся, но я всё равно увидел эту слезу. Неудобно как-то. – Ты извини, – он вернул голову в исходное положение. – Я просто не привык пока. Но что-то, видимо, еще щипало, и он развернулся в коляске ко мне спиной. – Ты больше не приходи. Мне теперь нельзя ни с кем дружить. Я хотел сказать ему: «Ты чего, чувак, ты серьезно, что ли? Почему тебе нельзя дружить? Да брось, чего ты там себе придумал!» То есть я должен был так сказать. Но никакие слова не лезли в голову. Я взял и ушел. И такая странная штука – пришел домой и просто забыл о нем. Потому что… Я не знаю, почему, если честно. 17 Шакшука Монпэру смотреть телек некогда и скучно, а мне и интернета хватает. Поэтому я сам себе удивился, когда нажал на кнопку пульта, такого новенького с виду, такого нетронутого. Думал, посмотрю пару клипов. Но сразу наткнулся на чела, который метался по кухне как угорелый. Нормальный такой чел, молодой, современный, в рубашке в клетку, а не в фартуке. Смотрю – вроде он готовить собирается. Достает овощи, яйца… Я подумал: а что, может, мне с ним запараллелиться? Монпэр же не может просто так дома сидеть, от скуки он начинает пылесосить, поливать Василия Андреевича и еще что-нибудь делать. Вчера вот сгонял в магазин и натащил овощей, как будто мы тут с ним умираем от авитаминоза. А мы вообще нормально питаемся. Я уже не говорю про ананас… Короче, я фартук снял (потом пожалел об этом) и начал кромсать овощи. Парень обещал, что вкусный и питательный завтрак мы с ним приготовим меньше чем за полчаса. Если не врет, буду ему очень благодарен. Мне тоже кажется, что сорок две минуты каждый день – это перебор. Блюдо называлось смешным словом шакшука и сразу понравилось мне тем, что не имело конкретной формы. Так, биомасса какая-то. Побросал на сковородку овощи – по квартире пошли какие-то невероятные запахи. Естественно, на них притянулся монпэр. – На работу не пойду, но тебя до школы подброшу. – Ты еще болеешь? – Делаю вид, – ехидно ответил он и тут же закашлялся. Я покосился на него: может, прикалывается? Нет, видно, что ему самому противно кашлять. – В аптеку сходить? Отец посмотрел на меня, как будто я на его глазах превратился в лемура. – Ну, может, таблетки какие нужны? Или микстура? Монпэр развеселился: – Да, Влад, я вижу, ты у меня давно не болел. Микстура – это из «Доктора Айболита». Ты мне еще притирки и порошки посоветуй. Микстура! – он зафыркал. – Микстура! Ладно, мне некогда. Мы с чуваком из телека уже переходили в финальную стадию. Я даже удивился: он нормальный вроде мужик, а туда же – давайте выберем тарелку, нет, эта не подойдет, возьмем синюю… Но если выбрать тарелку – это важно, значит, и я могу выбрать. Открыл шкафчик. И тут выяснилось, что у нас полно посуды. Мы обычно берем одни и те же тарелки, довольно простые, а в шкафчике обнаружились и розовые, и зеленые, и в клеточку, и с золотым ободком. – Ого! А эти у нас откуда? – Эти? – отец рассеянно глянул на тарелки. – Бабушка твоя привезла… – Моя… кто? Он очнулся и заорал: – Да никто! Что ты лезешь с утра пораньше?! Отлично просто. Назло ему положил его порцию в одну из необычных тарелок, с золотой каемкой. Пусть подумает о своем поведении. Но он о своем поведении не думал, проглотил шакшуку не глядя. Пусть у меня и не получилось так хорошо, как у того парня, но хоть одно доброе слово сказал бы! Вместо этого началось: – Ты можешь есть быстрее? В школу опоздаешь! И тут я неожиданно для себя говорю: – А мы можем одного чела до школы подвезти? Отец… Не знаю, кого он ожидал увидеть. Наверное, Мариночку, типа девушку сына. Но когда из подъезда начал выползать Петя, он аж зубами заскрипел от разочарования: – Это его ты собираешься подвозить? – Да, пап, его. Ему знаешь как трудно до школы каждый день идти. Мы же всё равно туда едем. Отец мрачно отвернулся и стал щеткой сбрасывать снег с машины. Странный, конечно. С Петей он особо общаться не стал, просто ангельски (для монпэра) терпел, пока тот грузился, а потом выгружался из машины. Даже не смотрел в его сторону. Ну и ладно. Зато мы с Петей прибыли в школу не как вчера, под самый звонок, а с большим запасом. Теперь он может не суетиться, ползти по лестнице, как ему хочется, и делать передышки по дороге. Вэл с Шурком весь день плясали вокруг меня индейские танцы, так им понравилось видео. «Выложу сегодня, – сказал Вэл. – Я тебе ссылку пришлю». И еще он спросил, доволен ли я гонораром, не мало ли мне денег. Я кивнул. А сам даже не посмотрел, сколько там было. Сосредоточился на том, чтобы опять в дневник не положить. А то Ярославна озвереет… Из-за денег дома разразился скандал. Я же их совсем не прятал, оставил на столе. А на монпэра как раз напал приступ хозяйственности. Убраться он решил. На моем столе. И сразу наткнулся и на новый конверт, и на старый. – Откуда у тебя деньги?