Прочие посетители даже головы не повернули, и делали вид, что ничего особенного не происходит. Собственно, а что происходит? Звон битой посуды заглушал музыку, барышни щеголяли нецензурной терминологией. Обстановку разрядил улыбчивый вице-губернатор сибирского региона. Он принялся хохотать. Хохотал в голос, держась на живот и катаясь по диванчику. Постепенно заулыбались остальные. Смеялись депутаты. Заулыбались обе собранные серьезные дамы. Рассмеялся и Медников, еще минуту назад практически втянутый в скандал, который был совершенно лишним в день такой церемонии. Он расслабился, но на всякий случай продолжал держать милую розовую барыню за шкирку. – По-моему, отличный был вечер, – басом подал голос вице-губернатор. К Марине порывались подкатить пьяные итальянцы, не обращающие внимания на хмурый взгляд Медникова, движение набирало обороты и Игорь решил, что веселье пора сворачивать. Чуть ли не силой за руку вывел Марину на улицу: пора в отель. Гости разношерстной гурьбой проводили новобрачных до такси – свадебный лимузин они оставили еще в отеле. И, кажется, все собрались вернуться в клуб. В своем номере Медников прошелся по гостиной, зажег все огни, открыл дверь на балкон, выглянул в сад, подышал роскошным осенним воздухом. Ресторан в глубине сада мерцал фонариками, доносилась слабо итальянская музыка, мандолина и нечто романтическое. – Ну, подруги устроили представление! – Он рассмеялся. – За такое деньги надо брать. Но рыжая какова? Прямо когтями, что значит чувство собственности. Марина сидела в парчовом кресле с закрытыми глазами, не разуваясь, с прямой спиной и сжатыми на коленях руками. – Устала? Такой длинный день. – Ты нас не уважаешь. Медников слегка опешил. – Что? – Просто не держишь за людей, не уважаешь.. – Что значит «не уважаешь»? И кого «вас»? Не понимаю. – Ты нас не уважаешь всех. Я же вижу. – Ну что ты. Я прекрасно отношусь ко всем, иначе не звал бы сюда на свадьбу. – Ты даже сам не замечаешь, но я же вижу. Ты с твоим Вадимом просто выставляете моих родных за дверь, как шкодливых ребятишек. Сестру мою ты в грош не ставишь. Господи, она столько души вложила в свой тост, заранее его написала, а ты хоть бы голову повернул. – Подожди, мы с Соней друзья, разве нет? И тост был славный. – Да что ты меня успокаиваешь! Мы для тебя пыль под ногами! Даже старики мои тебя боятся, как настоящего убийцу. Господи, да ты и меня, как манекен, возишь на показ. А Сережу вообще за человека не держишь. – Ну, Маринка, ты не права. Перестань, такой день был хороший. Что ты, в самом деле… И при чем здесь старики? Мы с ними и виделись всего два раза. А Сережа тем более. – Вот именно. Ты его и посадил с краю, как бедного родственника. Я же видела, как вы выходили из мэрии: ты его, словно собачонку, только что за ушко не потрепал. Они ссорились. Они ссорились по-настоящему. Они ссорились по самому пустому поводу или без повода, но это была не простая размолвка. Их делило нечто большее, чем тема уважения к родственникам или неуважения. У Марины явно накопилось, она была резка, выбирала слова побольнее, позлее. Медников сначала был растерян, потом обижен, потом разозлился всерьез и прекратил всякие дискуссии самым решительным образом. И это после сказочной свадебной церемонии в Риме! Свадебная ночь в Риме превратилась в какую-то мерзость. Ни о каком сексе речи быть не могло, конечно. Марина отвернулась и заснула. Медников еще долго не спал и среди ночи услышал, как она с надрывом проговорила несколько раз во сне: «Ну что теперь делать». Медников ушел в ванную, ополоснул лицо холодной водой и постарался успокоиться. Вот когда вспомнился Париж и сестрино пророчество. Неужели Аня была права? «Ну что теперь делать». Надо выстраивать жизнь со всем этим, любит или не любит. Глава 8. Ноябрь Ноябрь 2010 Москва Жизнь – печальная штука. Точнее, это дорога от недомыслия к печали. Совсем еще молоденьким лейтенантом, едва освоившись в столице, Игорь Медников попал в оборот, пролетел. Не так чтобы сильно, с точки зрения службы: применил силовое воздействие не к тому персонажу и не в том месте. Проще говоря, чудным летним вечером он не сумел увернуться от пьяной дагестанской компании, вывалившейся из «Националя», пристающей ко всем лицам женского пола, проходящим мимо. Собственно, и драки как таковой не было. Медников просто жестко уложил агрессивную четверку, перепутавшую свой аул с мегаполисом, мордами в асфальт и должен был исчезнуть. Не успел, в чем и чувствовал свою главную вину – не доработал, по школе так нельзя. Успокаивал плачущую девушку Но служба не поощряет инициативу сотрудников в силовом воздействии. Насилие есть дело государственное, это канон. Медников а) вышел за рамки, б) не сумел спрятать концы – что и было главным пролетом. И за это заработал взыскание в экзотической форме: получил задание унизительное, но обязательное, предписанное к строгому и неукоснительному исполнению. В назидание на будущее. Его, молодого, но квалифицированного диверсанта-подводника, бойца уникальной многосторонней квалификации пристроили охранником к актриске. Функции телохранителя не то чтобы вызывали презрение, но всегда считались делом ребят с другого этажа. Служба этим занималась только в силу необходимости, и сам факт, что охрана первых лиц со временем выделилась в самостоятельное ведомство, как раз и есть норма. Телохранитель – отдельное занятие, и кому-то дано, а кому нет, а то и не надо. Есть легендарные команды телохранителей, которые остаются образцом для спецслужб. Израильские специалисты обучают телохранителей всего мира, это высший пилотаж. Легендой стали английские офицеры-парашютисты, восхищение и ужас вызывают «черные кошки» из женской службы охраны полковника Каддафи, никем не превзойдены тактические приемы охраны головорезов «флешас», которых португальцы набирали из пигмеев Уиже на закате колониальной эры. Но это их особый мир, и Медникова, как и многих его коллег, в телохранители не тянуло, тем более в молодости. Аденский залив, флотилия Российского ВМФ Медников тогда только что вернулся героем после успешной операции в Эфиопии. Патрулирование российской эскадры в районе Аденского залива имело совсем иные цели: сложное пересечение интересов вокруг маленького Йемена и большой нефти Персидского залива требовало присутствия нашего кулака в стратегически важном районе. Корабли как минимум трех великих держав поддерживали некий недобрый паритет, но их присутствие до поры нейтрализовало все угрозы. Это устраивало политиков, хотя адмиралы отлично понимали взрывоопасность такой диспозиции и маневрировали аккуратно, соблюдая все правила морской вежливости. На российских кораблях тоже держали орудия расчехленными, и расчеты частенько ночевали на боевых постах. Группу из десятка диверсантов-подводников экстра-класса разместили вдали от морпехов десанта, прятали, как тайное оружие, даже от своих, на всякий случай. Как на грех, этот случай наступил. Вечно неспокойное соседство Эфиопии, Эритреи и Сомали предложило вполне ожидаемый сюрприз: команда на удивление хорошо экипированных «повстанцев» захватила батарею орудий береговой обороны на африканской стороне, формально на территории Эфиопии. Политики долго вникали в суть проблемы, моряки поняли все сразу. История умалчивает, кто из адмиралов с кем договорился, но решать проблему выпало русским. В просторной каюте адмирала собрались избранные: начальник штаба флотилии, разведчик с флагманского корабля и оба офицера диверсионной группы, Медников в их числе. Все в голубом: в тропическом походе на русских кораблях моряки носят особую форму – голубые шорты и рубашки с коротким рукавом. Адмиралы шорты не признают. В адмиральской каюте было прохладно, кондиционер работал с легким свистом. Не поверишь, что за бортом плюс 45 и раскаленный ветер несет с пустынного берега мелкий секущий песок. На столе только поднос с казенными хрустальными стаканами и графин с соком, слышно, как в нем позвякивают льдинки. Адмирал держит паузу. – Продолжайте. – Батарея оснащена орудиями калибра восемнадцать дюймов, каждый снаряд по восемьдесят килограмм, – буднично докладывал начштаба. – Молодые офицеры таких болванок, я думаю, и не видели, они выходят из моды. Снаряд этого рода прошивает насквозь линейный корабль. Прямое попадание в борт раскалывает фрегат пополам. – И как их до сих пор не демонтировали. – Международные обязательства, – отмахнулся адмирал. – И потом, каждый главарь шайки, по недоразумению именующийся главой независимого африканского государства, думал использовать такую инструмент под себя, хотя бы в форме мягкого шантажа. – Доигрались. – Доигрались. – Согласился адмирал. – Ваши предложения, товарищи офицеры. – Разведчик поднялся и разложил на столе подробную карту прибрежного района. – О мятежниках, я думаю, надо сразу забыть, слишком четко проведен захват батареи. Больше похоже на профессиональных наемников. Не забудем, что вокруг расположен батальон правительственной гвардии, через который они прошли, как нож сквозь масло. Так что мы, скорее всего, имеем дело с очень сплоченной, хорошо подготовленной командой наемных «диких гусей». Велика вероятность, что в их составе есть квалифицированные артиллеристы, которые в состоянии управлять огнем батареи. Начштаба вполголоса прервал: – Аналитики считают, что это не провокационный демарш. Наоборот, они почти наверняка будут использовать батарею по назначении. И цель выберут самую внушительную. – Какую? – Батарея могла бы утопить супертанкер с нефтью одним залпом и превратить обстановку в заливе из вялотекущего конфликта в катастрофу глобального масштаба. – Думаете, реально? – Более чем. Давняя игра нервов на флотах, вооруженных ядерными ракетами, в самом богатом нефтяном регионе мира. Это всегда чревато большой дракой. Даже холостой залп такой батареи, контролирующей выход из Красного моря – уже международный скандал. – По косвенным данным, орудия стоят заряженные, – напомнил разведчик. – Большой риск, если не удастся сработать чисто. – Значит, будем принимать меры на грани риска. По-шумному нельзя, большая политика не велит. То есть будет работать по-тихому. Молодежь, чуете, к чему веду? – Адмирал оценивающе поглядел на плечистых офицеров диверсионной группы. Те подсели ближе к карте. Результат их работы в тот раз не попал в газеты, хотя мог стать мировой сенсацией. Девять русских специалистов за шесть минут ножами и иными бесшумными инструментами (шомпол в ухо) ликвидировали полсотни отборных наемников с богатым международным опытом. Медников разрабатывал план операции, он же командовал первой группой, которая должна была отсечь часовых от орудий. Адмирал покачал головой, – «Авантюра!» – но план утвердил. Понимая степень риска, русские боевые пловцы выбрали классический, самый тяжелый способ проникновения на смертоносную батарею. По сути, она представляла собой разновидность приморской крепости, которая обращена к прибою гладкой каменной стеной в пять этажей высотой. Русские прошли из под воды, от моря, где их никто не ждал. Русская подлодка была оборудована шлюзовой камерой для диверсантов, которые ночью при звездах высадились на побережье. Боевые пловцы в гидрокостюмах и с минимальным вооружением вышли на берег перед самым рассветом, неслышные и едва видимые, как легкие ночные тени. Девять человек, девять автоматов АПС, девять боевых ножей с газовым патроном, магнитные мины. Поднявшись по стене с помощью специального снаряжения, которому позавидует любой альпинист, они задержались на секунду у верхней кромки редута, над которым в рассветной думке уже проступали стволы чудовищных морских орудий. Осмотрелись, прислушались. Убедившись, что вся девятка в сборе и готова, командир дал отмашку: вперед. Перевалили чрез край и на едином дыхании, без единого звука в секунду сняли часовых у каждой орудийной башни. Четыре мощных орудия, четыре тела часовых аккуратно уложены на камень вдоль барьера, чтоб не мешались под ногами. И тихо, в трех шагах будешь стоять, не услышишь. В группе Медникова были еще четыре бойца, и каждый досконально знал план крепости, свое место в общем плане и свою задачу. Но боевого пловца учат действовать инициативно и ориентироваться в смертельной схватке самым рациональным способом, на то и элита. Здесь было нелегко, но приемлемо: в худшем случае на каждого приходилось по 5 или 6 целей. Начштаба как в воду глядел: это были наемники, матерые, опытные, тренированные. Но не чета русским спецам. Собственно, тревоги на батарее поднять никто так и не успел. Захвативших батарею наемников уничтожили плавно, без эмоций, не дав им проснуться. Тогда он спас Рыжову жизнь, свернув шею так не вовремя поднявшемуся отлить негру у него за спиной, впрочем, все они каждым своим шагом спасали друг друга. Медников пересчитал своих, все живы и в полном боевом тонусе. – Все цели ликвидированы, среди наших потерь нет, – ушел кодированный сигнал на спутник. Медников машинально вытер нож о камуфляж лежащего мешком наемника. Потом уже без особой спешки они заминировали замки орудий и, уходя, взорвали, чтобы исключить возможности восстановления батареи. И ушли в морскую глубину, растворились в рассветной дымке. Медников с товарищами вернулись в Москву за поздравлениями и прицепили к парадным мундирам по новенькому ордену. И тут в столице он прокололся с этой нелепой дракой. Задание охранять тело принял как заслуженное взыскание. Коллеги посмеивались без злобы: работа телохранителя не для боевого офицера, так считалось. Слава Богу, они не знали, что за объект охраны ему достался. Москва Тогда, двадцать лет назад, Москва признавала немногих кумиров. Вероника Шахова была в их числе. Красавица, женщина редкого ума и обаяния, актриса, снявшаяся в культовых фильмах, на которых рыдала вся страна, и прима популярного театра Моссовета. На нее молились, как на икону. Женатые и холостые, молодые и старые, исключений не наблюдалось. О ней тихо грезили все. Маньяк тоже. Вера-и-Ника, как ее звали в театре, попала в поле зрения персонажа неуравновешенного, настырного и агрессивного. Взрывоопасное сочетание. Маньяк-поклонник, он писал Шаховой письма, оставлял записки на проходной театра, и в них лишь половина была про любовь. Остальное были инструкции актрисе Шаховой: как себя вести, как относиться к нему, и как готовиться к встрече с ним, прекрасным. Актриса обратилась в милицию, дело быстро передали в органы безопасности. Кажется, высокое начальство не знало, что делать с этой слишком красивой дамой и ее такой мудреной и новой по тем временам проблемой. Игорь Медников оказался крайним в очереди. Но к делу подошел серьезно, как всегда. Своего оппонента он назвал Рыбаком, потому что в третьем письме он обещал отвезти Веронику на рыбалку. Для начала Игорь собрал все письма агрессивного поклонника и попробовал составить таблицу элементов, но через полчаса понял, что ему не хватает знаний: он не знал, какие вопросы надо задавать. И поехал на Пречистенку, в институт судебной психиатрии имени Сербского. Разговор его разочаровал, моложавый профессор советов не дал, а задавал массу вопросов, на которые Медников ответить пока не мог. – Вот что, – решительно объявил ему доктор после мучений двойного перевода с русского языка на психиатрический. – Так у нас дело не пойдет. Вам надо подготовиться, в этом деле нельзя торопиться. Соберите для меня больше материала. Я тоже соберусь с мыслями.