Два-три раза в день Игорь устраивался со своим компом в местах, где был свободный вай фай, и читал новости, отбирая нужные крохи по одному ему известному принципу. В маленькой гостинице, где остановился Игорь, тоже был интернет, вечерами он и здесь подолгу сидел за монитором, отслеживая ход и взаимосвязи московских событий. Новости из Москвы обнадеживали. ГУЭБ и ПК и СД МВД кратко доложились через свои пресс-службы об успешной ликвидации межрегиональной преступной группы рейдеров, действовавших под покровительством высоких чиновников в столице и в Приволжском округе. Город Волжский вовсе не упоминался. Президент финансовой группы Маркин заявил о реанимации проекта Евро-ЦБК с участием его банка и ряда европейских финансовых структур. Яркие фигуры новой волны входят в элиту российского спорта и становятся кумирами молодежи. Министр природных ресурсов подал заявление об отставке по состоянию здоровья. Просьба была удовлетворена. Медиа-магнат Ромашин объявил о проектах создания сети новых молодежных центров отдыха и туризма в Марокко близ Танжера и Эс-Сувейры. Проект находится на утверждении в королевском министерстве туризма. Медников с удовольствием выбирал из потока новостей эти согревавшие душу крупицы, лоскутки и осколки. Но каков вице-премьер! За пару дней поставил на уши всю Москву, явно согласовал ходы с премьером, задействовал все рычаги. И добился-таки своего. Сильный мужик, и азартный, приметил довольный Медников, который и за собой знал этот грех. На пятый день вице-премьер позвонил. – Ну, расслабься, именинник. Премьер считает тебя спасителем отечества, и велел премировать малой толикой сбереженных с твоей подачи миллиардов. С Генеральным прокурором я говорил, к тебе никаких претензий, можешь выходить из своей тени. Об одном тебя попрошу, с Маркиным пока об этой болезненной теме ни слова. Между вами как бы все чудно и мирно. Он считается штрафником, и сам разговора затевать не станет, конечно, но полагает себя вроде как обиженным. Так что не наступай на мозоль, побереги самолюбие начальства. – Спасибо на добром слове. Я знал, что должен прийти к вам. Спасибо за все. С Маркиным у меня, конечно мир не надолго – придумает, как от меня избавиться. Да там видно будет. Переживем. Но вы ничего не говорите про Ромашина с его любимым олигархом. Как мне с Кучумовым себя вести? Мы иногда пересекались, знаете. Неформально. – Да, ты умеешь задать неприятный вопрос. Ничего с твоим Кучумовым не ясно. Одно скажу: ловить его не надо. Пока паритет-нейтралитет. Да и Третьяков на него теперь во-от такой зуб заточил. А общаться неформально – это пожалуйста. Голова у тебя на плечах есть, в болото не полезешь. – По своей воле не полезу. Старый лис рассмеялся: – И правильно. Ну, счастливо, полковник. До вторника я в отъезде. А потом добро пожаловать, буду рад тебя видеть. Адрес ты знаешь. Да, и оденься поприличней, не как ко мне пожаловал. Премьер этих вольностей не одобряет. Времени до вторника оставалась почти неделя, и Медников позвонил Марине. – В Ригу? – удивилась она, но вроде и не очень. – Я еще в беленькую машинку не наигралась, а меня уже тащат за тридевять земель. Интере-есно! Это что ж за Рига такая? Как Ленинград? Ну, если как Ленинград… Они много смеялись, даже когда разговаривали просто по телефону. Тетка Варвара Ильинична непременно одернула бы, мол, чего развеселились, не к добру. А что к добру? Да вот и самой тетушки уже нет, не поспоришь. Медников со слов своего московского собеседника понял, что больше в прятки играть не надо, и решил перебраться с улицы Авоту, из уютной гостиницы в пять номеров в какое-нибудь место посолиднее – ради Марины. Гостиница «Гуттенберг» хотя и не претендовала на пять звезд здешних «парк-отелей», но располагалась в самом живом месте Старого города, буквально в двух шагах от Собора, который по ошибке переводчика все русские называли Домским. Окна их номера выходили на тихую улочку, где даже этим жарким летом было свежо от старых камней. По дороге в гостиницу таксист все поглядывал на них в зеркальце, болтал без умолку и улыбался, помог с багажом, взял 5 латов строго по счетчику, легкомысленным жестом отмахнувшись от чаевых. Так на Марину реагировали все. В гостинице у стойки молодой портье даже замер и в порядке исключительной любезности сразу перешел на русский. Все-таки они были очень красивая пара. Они прижались друг к другу еще в лифте и занялись бы там любовью, если б двери с тихим шипеньем не раскрылись на их этаже. Потом ни один из них не мог вспомнить, как они вошли в номер. Когда через минуту постучал портье, поднявший их сумки, ему не открыли. Им двоим было чем заняться. Когда они отдышались обнаженные, растерзанные, мокрые, Марина принялась потихоньку смеяться, потом расхохоталась, потом покатилась с кровати на ковер, показывая на него пальцем. Ее помада была размазана по телу Игоря в самых неожиданных местах. Когда и от хохота они утомились, она пробормотала: – Либо в душ, либо я засну прямо здесь. И мы опоздаем в Домский собор. И направилась в сторону ванной. Игорь провожал ее неопределенным взглядом, потом заинтересовался, потом почувствовал новую волну возбуждения и сполз с кровати, пробормотав: – Присоединимся к коллективу. Она услышала, повела соблазнительно бедрами и мотнула головой: пошли. Они еще долго были заняты друг другом в душевой кабинке, прежде чем вспомнили включить воду. Но и струи воды им не мешали. Они проспали до позднего обеда и только тогда выбрались в город. Марина вышла свежая, веселая, улыбаясь в своей сдержанной манере, совершенно летняя, сияющая. Игорь ошеломленно подумал, что она еще лучше, чем он ее представлял. На нее оглядывались. Ей улыбались. Здравствуй, Рига. Здравствуй, Марина. К вечеру они оба одобрили затею епископа Альберта фон Буксгевдена, который велел построить этот город на берегу реки Даугавы. Бродить по улочкам старого города оказалось весело, кафе, кафешки и кофейни были на каждом углу, и они еще дважды прятались от быстрого слепого дождя. По дороге они на практике выяснили, что никакой латышской кухни на свете не существует. – А как же Домский собор? – каждый час спрашивала Марина, они тут же забывали об этом, и Игорь так и не собрался сказать, что от их гостиницы до знаменитого собора два шага. Рига замечательный город, если ты влюблен, свободен, открыт и в бумажнике осталось пара мятых бумажек. И лето на дворе. И люди улыбаются только оттого, что ты посмотрела в их сторону. Проголодавшись к вечеру, они уже твердо знали, чего хотят: этот город стоит на реке, до моря рукой подать, значит, надо есть жареную рыбу. Толковую подсказку дал продавец из газетного киоска на углу Ратслаукумс: – Хорошая рыбка на острове Кипсала. Это ближе к другому берегу Даугавы. Можно по мосту, можно на лодке. Медников давно заметил, что лучше всего свой город знают продавцы газетных киосков. Иногда даже лучше лифтеров. И те, и другие уступают только санитарам скорой помощи. Совет оказался лучше не бывает. Медниковы решили ехать на остров по мосту на арендованной машина, Игорь выбрал «мерседес» CLS, и они в два счета добрались до места. Выйдя из машины, Марина взяла Игоря под руку, и они пошли в темноватый зал ресторана, заставленный длинными деревянными столами и скамьями из толстенных лакированных досок. Меню в переплетах из толстой тисненой кожи. Народу было немало, почти не слышалось русской речи, к чему они вроде бы уже привыкли. Марина наморщила носик, отрицательно покачала головой, и они прошли через ресторан на улицу, где прямо у воды были расставлены столики с приборами. Едва устроились, как к ним подошел пузатый официант и, не спрашивая разрешения, шлепнул на стол две кружки пива и тарелку маринадов и закусок, которые выглядели очень соблазнительно, и произнес длиннющую тираду на латышском самым дружелюбным тоном. Игорь дождался конца арии, ладонью остановил следующий пассаж и сказал: – Спасибо. Пива не надо. Девушке виски со льдом. Нет, лучше лед отдельно. Мне апельсиновый фрэш. Закуску оставьте. И какая у вас самая вкусная рыба? Официант уважительно прибрал кружки, задумался и посоветовал сибас на гриле или копченого угря: – Угорь свежего копчения, у нас своя коптильня. Взяли ей сибас, ему угря, чтобы потом поменяться и попробовать все. Когда принесли вино, Марина подняла бокал и громко провозгласила тост за город Ригу и реку Даугаву. За соседними столиками ее тост поддержали веселым гулом. На самом деле отсюда через реку город выглядел восхитительно, кокетливо выстраивая силуэты на фоне угасающего солнца. Прямо перед ними, на другой стороне реки стоял красавец-корабль, белоснежная махина шведского парома, который каждый вечер в шесть часов швартуется в Риге. Огромный многопалубный корабль добавлял очарования летнему вечеру, с реки тянул едва прохладный ветерок. – Какое место чудесное, – тихо сказала Марина. Только за едой Игорь заметил, что в латышской рыбном ресторане играет неаполитанская музыка, с мандолиной и скрипкой. Появился официант и, подражая цирковому шталмейстеру, в голос объявил: – Угорь копченый. – И с почтительным полупоклоном поставил перед Мариной бокал холодного белого вина. – Подарок даме от заведения. При этих словах пара за соседним столиком засмеялась, а официант ретировался. Симпатичная пара, он блондин, чуть моложе Игоря, она полноватая черноглазая хохотушка чуть старше Марины. Парень сказал: – Не поддавайтесь. Они всем барышням дарят по бокалу вина, а вино свое. Ничего им не стоит. – У латышей есть свое вино? – удивилась Марина, и попробовала из бокала. – А вино приятное. – Конечно, приятное. Хозяин итальянец, и вино итальянское. Познакомились. Плечистого блондина звали Николай, и он не сводил влюбленных глаз со своей веселой подружки по имени Ольга, а она насмешливо постреливала глазами на Игоря. Они были из Екатеринбурга, где Николай занимал серьезный чиновный пост. В ночной клуб договорились ехать вместе прямо из ресторана. И на это была масса убедительных причин, начиная с «У меня новые туфли» (Ольга) до «нужно же узнать этот город изнутри» (Марина). Мужчины сопротивлялись недолго. У запасливого Николая с собой была брошюра-путеводитель по городу. Место выбрала Марина исключительно по названию – «Касабланка». После марокканского вояжа у нее были приятные воспоминания об этом городе, где прямо в рыбном порту дают запеченные устрицы. Шутливое ворчание Игоря «Надеюсь, рижская Касабланка будет дешевле марокканской» встретили общим весельем – экономить сегодня никто не собирался. Через полчаса маленькая компания уже рассаживалась в бордовом интерьере престижного клуба. Со слов мэтра, здесь играли эйсид-джаз, фанк, лаунж и иногда хаус. Сейчас звучал очень качественный джаз, и Ольга серьезно объявила, что место как раз под ее новые туфли. И гордо выставила их на показ. Марина помалкивала, внимательно рассматривала музыкантов и словно впитывала атмосферу. Беспокойство кольнуло Игоря: не дай Бог, наркотики. С этой стороны он Марину вовсе не знал. Марина задумчиво вертела на руке бумажный браслет-пропуск, которые им всем торжественно надели при входе. – Нет, вы посмотрите, он во фраке. И тетки в вечерних платьях. Мы вообще туда попали? – Ольга тараторила без умолку, что получалось у нее совсем не утомительно, потому что шло от натуры. Оркестр замолчал. У рояля появился пианист в смокинге, стал тихо наигрывать для себя, очень знакомое, из Армстронга. Потом подошла девушка в серебряном платье до полу, подняла к губам флейту, и они заиграли старую классику, Этту Джеймс и еще что-то совершенно невероятное. Несколько пар поднялись танцевать. Веселая русская компания, сдвинувшая столики в другом конце зала, в голос обсуждала дневные покупки, на них оглядывались. Николай решил попробовать третий по счету коктейль, что на него, впрочем, видимого эффекта не оказывало. Он оставался тем же франтоватым увальнем и галантным симпатягой. Они с Игорем нашли общую тему – машины – и теперь делились впечатлениями о прошедшем этапе «формулы-1», где Алонсо, конечно, красавец, но старик Барикелло еще себя покажет. Марина пристроилась на диванчике под боком у Игоря и участвовала глазами в разговоре мужчин. Ольга тянула своего кавалера танцевать, но он пока ловко уворачивался. И все было бы хорошо, но так не бывает. С интуицией у Медникова были сложные отношения. Ему частенько приходилось выслушивать пространные рассуждения и даже целые инструктажи о важности интуиции и умения прислушиваться к своему внутреннему голосу. Внешне никакого интереса к этой теме он не проявлял, но, зная за собой некоторые особенности, прочел все, что сумел достать по этой теме. Он на удивление легко отсеял массу дилетантской чепухи, написанной по вопросам предсказания и ясновидения, и понял, что советоваться не с кем. Правда, он долго гонялся за раритетной книжкой русского немца Петра Штейлинга, но и из нее получил только простое подтверждение: да бывает. Проявляется так. Работает так. В качестве надежного инструмента использовать нельзя. Игорь не поверил, и примерно год еще экспериментировал, учился, собирал и нанизывал мелкие навыки, делал записи, а потом все выбросил из головы и оставил дело на самотек. Вот тогда и заработало. Сейчас сидя в чистеньком рижском баре, совершенно без всяких оснований и внешних подсказок, он вдруг почувствовал себя на открытой позиции и остро ощутил, как не хватает рифленой рукоятки пистолета под правой ладонью. Стало вдруг очень опасно. И полагаться можно только на себя. Он вскользь оценил взглядом широкие плечи нового приятеля Николая, одобрил, а сам сканировал зал. Потом шепотом выдохнул на ухо Николаю: – Очень опасно. Надо уходить. – И Марине: – Соберись, быстро уходим. И порадовался реакции. Николай не стал спорить, задавать вопросы, выкатывать глаза, просто без суеты выбрался из-за столика и с улыбкой поднял Ольгу, как будто танцевать. Марина по-кошачьи ловко выскользнула с диванчика и теперь стояла за спиной Медникова. И тут за столиком веселой русской компании вспыхнул скандал. Гнусный, яростный, визгливый, со звоном битой посуды и чавкающими звуками ударов. Подлетевшего с увещеваниями метрдотеля смели, как муху. Игорь уводил свою маленькую стайку, вытесняя их к выходу, и сам шел последним, обшаривая пространство клуба, глазами выискивая, откуда веет настоящая опасность. И уже на самом выходе он натолкнулся на взгляд – бешеный, налитый кровью, ненавидящий взгляд, направленный прямо на него, зрачок в зрачок. Дикий взгляд, мелькнувший среди мечущихся тел и теней. Мелькнул и пропал. Игорь мгновенно выпихнул всех своих на лестницу и шагнул за косяк. Что-то чмокнуло в штукатурку на уровне виска, или показалось. Звука выстрела не было. На лестнице сметливый Николай не успокаивал упирающихся девушек, а приглашал их присоединиться к его плану – освоить еще пару клубов. Подошел проводить их метрдотель, на ходу вытирая ссадину в углу рта. – Просим прощения за неудобство. Такая досада. У нас шума не бывает. Но всех же не просветишь. – Фейс-контроль не сработал? – усмехнулся Игорь, засовывая метру несколько бумажек в нагрудный карман. Тот как бы и не заметил: – Если у господ и дам есть желание продолжить отдых в другом клубе, на соседней улице их три. Надо повернуть направо и направо – Он назвал два места, которые значились и в Николаевой брошюре. Дамы, ничего не поняв в произошедшем, настаивали на продолжении, и Медников выбрал третий клуб, которого метр не называл. Почему нет. Отдыхаем же. Игорь Медников никогда не делал окончательной ставки на свою интуицию. Но в те редкие случаи, когда полагался, она не обманывала. Вечер закончился отлично. Они попали в едва открывшийся после обновления клуб с нахальным говорящим названием «Клуб». Просто повезло. Весь вечер на разных уровнях большого помещения играла живая музыка, танцпол в стиле космического техно постепенно заполнился пестрой состоятельной публикой, они тоже потанцевали. Сменили несколько площадок, уровней, баров, почти потерялись, нашлись и во избежание дальнейших потерь на всякий случай обменялись телефонами. Пока девушки щебетали, Николай записал Медникову и свой московский телефон, в дополнение к екатеринбургскому номеру. – Надо будет на свободе пообщаться, – он показал глазами на девушек. – Тет на тет, без дам. Но реакция у тебя, брат, сказочная. Я о таком только в книжках читал. – У тебя тоже инстинкты здоровые. Обязательно увидимся. Может, в Москве? Окончательно они потеряли друг друга в огромном клубе уже под утро. Шагая в гостиницу по пустой предрассветной Риге, цокая каблучками по булыжным мостовым, Марина чувствовала, что ей страшно нравится и состояние легкого кайфа, и все это начинающееся утро, и даже открыточные силуэты древних строений. И особенно твердая рука Игоря, на которую надо опереться, чтобы каблучки не сломались на скользких от утренней росы камнях старого города.