– Я понимаю тебя, Фалар Благонравный, – сказал он. И засунул руку под отворот плаща. – Пойми же и ты меня… прими мой дар и пойми. Сапур не услышал в словах угрозы, но он был опытным воином и не верил ни словам, ни интонациям. Только поступкам. На всякий случай он положил руку на навершие топора. Но юноша достал не оружие, нет. Когда его рука вновь появилась на свету, на ладони лежал ещё один камень. Плоский кусок ярко-голубой бирюзы, камня благородного, но дешёвого. Юноша наклонился через стол и положил камень перед Фаларом. Собутыльник станционного проснулся, открыл один глаз, посмотрел на бирюзу и сказал: – Давно, о, давно никто не видел голубых стен нашей древней столицы… И замер, подслеповато моргая и не отрывая взгляда от камня. Фалар долго смотрел на бирюзу. Будто погрузился в воспоминания – даже не в свои, в чужие. – Полтысячи лет назад Властитель сжёг нашу столицу дотла, – сказал он. – Не осталось ничего… даже стены дворца, что сияли небесной бирюзой, обратились в чёрный уголь. Нельзя возродить то, что утрачено, не имея хотя бы песчинки, не имея памяти о прошлом. То, что ты мне даёшь – дороже денег. Это зерно, которое прорастёт новой столицей гномов. Поезд для тебя немедленно подготовят… юный Дракон. Сапур сглотнул и торопливо снял руку с топора. Глава седьмая Море следовало за ними по пятам. Эрик никогда не предполагал, что умеет так карабкаться по скалам. Вот уж действительно – жить захочешь, ещё не так раскорячишься! И он корячился, гнулся, тянулся, подтягивался, следуя за Нотти. Та была рядом и всё время чуть выше… и Эрик гнал от себя желание лишний раз посмотреть на загорелые ноги, заглянуть под юбку… да что с ним такое, он же сейчас сорвётся и утонет, не время на девчонок пялиться! – Эй, у меня там всё, как у других! – она ещё и ехидничала, заметила его взгляд. – На камень смотри, тебе важны трещины и выпуклости в камне! Он чуть не сорвался от позора. Да уж, появилась бы такая девчонка в компании, через день все бы перед ней по струнке ходили… И всё-таки он лез. Смог забраться почти до половины скалы, на высоту трёхэтажного дома, не меньше. А море следовало за ними, пляжик залило бурлящей водой, волны колотили в скалы так, что по ним дрожь шла, и хоть разбиться от падения в воду опасности не было, что там этой высоты – метра два, но в кипящем беснующемся водовороте шансов выжить – с гулькин нос. Закрутит, ударит о скалы, утащит в глубину, оттянет в море… Никакой говорящий дельфин не поможет, станешь обедом для рыб и крабов. – Нотти! Я не могу! – крикнул Эрик. Тут был самый сложный участок, скала уже стала не вертикальной, а приобрела отрицательный уклон. По таким лазят только в кино. Какой-нибудь Бонд или Борн развлекаются. Только у них перчатки, верёвки, крючья, мешочек с тальком… – Совсем не можешь? – спросила Нотти с тревогой. Она прилипла к скале, будто геккон. – Ну отдохни! Эрик нервно рассмеялся. Какой тут отдых! С каждой секундой пальцы немели всё сильнее. – Тебе хорошо говорить, у тебя магия! – перекрывая рёв волн, воскликнул он. – Я её не использую! – Нотти помедлила. – Наверное. Сознательно не использую. А ты не можешь? – Не знаю! Не могу! А ты можешь мне помочь? – Как? – Взлететь! И меня подхватить! – он нёс полный вздор, но уже не обращал на это внимания. Слишком уж было страшно. – Сама могу, наверное! – внезапно сказала Нотти. – А тебя не подниму. Знаешь что… прыгай вниз! – Прыгать? – Я нырну следом. В воде будет легче, уплывём от берега, поищем другой выход. Ты не бойся, я тебя вытащу! Прыгнешь? Эрик опустил взгляд. Под ногами бурлила грязно-белая пена, в которой мелькали плети водорослей, оглушённые рыбины (ого, какие огромные!), деревяшки… – Нет! – крикнул Эрик. Нотти смотрела на него сверху. Потом сказала: – А если я прыгну? Нырнёшь следом? Эрик в отчаянии замотал головой. – Придётся! – крикнула Нотти. – Я считаю! Раз… два… – Стой! – завопил Эрик. – Верёвка! Сверху, с края обрыва, действительно опускалась верёвка – толстая, шершавая, с накрученными кое-где узлами. Потом начала опускаться вторая. Нотти оценила ситуацию мгновенно. – Хватайся! Она вцепилась в ту верёвку, что была ближе, легко. Повисла, верёвка дёрнулась, чуть просела и поползла вверх. А вторая болталась в метре от Эрика. Это что же, придётся прыгать? Но тут верёвку качнуло, она хлопнула Эрика по лицу мокрым грязным шлепком, он оторвал руку от камня, вцепился, потом другую – на миг показалось, что пальцы не удержат, сорвутся, но спасительный узел удержал; он обвил верёвку ногами, будто на физкультуре, и закрыл глаза. Верёвка поползла вверх. Медленно, но неуклонно. Их спасали! Сколько это длилось, Эрик не понял. Наверное, несколько минут от силы, но это время показалось вечностью. Камень вдруг кончился, исчез, Эрика подхватили под мышки, потащили, опустили на землю. Он со всхлипом втянул воздух (кажется, не дышал весь подъём), открыл глаза. Над ним стояли два здоровенных мужика, похожих как две капли воды – очень грязной, обветренной, твёрдой, будто гранит, воды. В грубой непромокаемой одежде из ткани вроде брезента, в коротких пальто из плотной шерсти с деревянными пуговицами, в надвинутых на уши картузах, из-под которых выбивались рыжие волосы. Местность вокруг была унылая и мрачная – каменистая пустошь с редкими кривыми деревцами, никаких следов человека, будто эта парочка взялась ниоткуда. – Живёхонек, – сказал с удовлетворением один из мужчин. – Славный малец, но девица пригожее. – Девчонка краше, – ответил второй. – Но и парень хорош, да и жив. У Эрика появились неприятные предчувствия. Он сел, с трудом отцепил руки от верёвки. Поискал глазами Нотти, опасаясь увидеть её связанной или, того хуже, оглушённой. Но девушка стояла свободно, отряхивая со своей «фольклорной» одежды мусор, и смотрела на Эрика спокойно. – Спасибо, – сказал Эрик. – Спасибо на хлеб не намажешь, – ответил первый мужчина. – Я Гунар, это брат мой, а тебя как звать? – Спасибом не отделаешься, закон, – подтвердил второй мужчина. – Я Херли, брат его, как тебя кликать? – Эрик, – ответил он. – Имя достойное, – кивнул Гунар. – Чей сын? – Славное имя, – подтвердил Херли. – Отец твой кто? Похоже, братья по отдельности не разговаривали, а повторяли одну и ту же фразу. То ли в силу собственной глупости, то ли полагая окружающих идиотами, не способными понять мысль с первого раза. – Отец… – Эрик с трудом поднялся. – Отец мой… Вырастил меня Константин, мастер в порту. Но он не родной мне отец, настоящего я не знаю… Братья переглянулись. – Констант, имя славное, но не знаю в порту такого… – сказал Гунар. – Капитан был Констант, славный моряк, но лет уж двадцать, как море забрало, – подтвердил Херли. – Это далеко отсюда, – сказал Эрик, косясь на Нотти. – Спасибо вам, что спасли. Что мы вам должны? – Думать надо, – веско сказал Гунар. – Будь я холост, позвал бы девицу в жёны, хороша! А ты отработал бы спасение. Может, год, может, два. Там и женили бы, свежая кровь всегда нужна. – Поработаешь, – подтвердил Херли. – А девицу бы в жёны, да, только обет у неё… а жаль, свежая кровь нужна… Эй, может, хоть родишь для клана ребятёнка или двух? Даже замуж не надо! Родила, покормила, да и свободна! – Вон у тебя бёдра какие крутые, – похвалил Гунар, – да и грудь тугая, рубаху рвёт. Тебе родить да выкормить – как Херли до ветру сходить! Братья заржали. Нотти на грубость никак не отреагировала. Сказала: