– Всё ты врёшь! – сказала Нотти. – Не веришь – сиди дома, крестиком вышивай, – сказал Обжора. – Значит, не готова. Мать твоя за мной пошла, не испугалась… что смотришь? Да, да. Потому и выжила, что в назначенный час я её из дома увёл, перед самым штурмом-то, перед самым побоищем… – Она не рассказывала, – упрямо сказала Нотти. – Конечно, – кивнул Обжора. – Ибо если ты войдёшь в дверь, которую я открою, ты забудешь нашу встречу и разговор. И себя саму ты тоже забудешь, Нотти. Ничегошеньки не вспомнишь, пока не выполнишь свой долг и не примешь силу! – Ты всё врёшь, – ответила Нотти. – Мама не помнит своего детства! Помнит только, как скиталась по Срединному Миру после войны, как голодала, воровала, училась волшебству… – Так она и не выполнила пока свой долг, – грустно ответил Обжора. – Я-то и сам думал, что долг её – вновь Дракона в наш мир привести. Ан нет! Что-то другое ей предстоит, чтобы вспомнить всё. И твоего предназначения я не знаю, девочка. Может, ты до старости ничего не вспомнишь, а живёте вы ох как долго! А может… может, и умрёшь ты. Не каждому в жизни удаётся свой долг исполнить. Нотти сглотнула вставший в горле комок. – Не каждому, кстати, и выпадает такой час, – с напором добавил Обжора. – Многие из твоего рода так и проживают свои века – веселясь, развлекаясь, распутничая. Будто игрушки заводные, игрушка-Дракон, игрушка-Единорог. Может, и был у них шанс настоящими стать, да только они его упустили… – Обжора, ты думаешь, что я соглашусь пойти куда-то с тобой? Зная, что всё забуду? Ты за кого меня принимаешь, за дурочку сельскую? – Я тебя принимаю за дочь Дракона и Единорога, – ответил Обжора. Лицо его стало серьёзным, утратило дурашливость. – Может, я и не всегда с ними в ладах, только на мир такая беда идёт, что все наши ссоры побоку. Нотти стояла, глядя, как беззвучно крутится пластинка. Потом щёлкнул механизм, и диск остановился. Она вдруг подумала, нет, даже не подумала, а поняла, что через минуту в спальню войдёт отец – и Обжора исчезнет. И выбор, странный и неожиданный, исчезнет тоже. Нотти снова станет Единорожкой, любимой, но не слишком-то важной дочерью Дракона. – И куда ты мне идти предлагаешь? – спросила она. – Не знаю! – ответил Обжора. – Я только дверь тебе открою, дальше самой идти придётся. Он суетливо подскочил к гардеробу, захлопнул дверь – придавив подол шёлкового розового платья, потом распахнул. За дверью была темнота. Ночь. Шум волн. – Вот твой путь, – сказал Обжора. – Если не трусишь. Нотти показалось, что внизу, на лестнице, скрипнула под тяжёлой мужской поступью ступенька. Она что, всерьёз собирается послушаться жутковатого Обжору, не то Хранителя, не то Повелителя Мира Прирождённых, мира Хаоса и жути? Пойти неведомо куда и забыть, кто она есть? Да, она собирается. Потому что иначе она останется заводной игрушкой. Никогда не узнает, способна ли она на что-то большее, чем быть любимой и скучающей дочерью правителей Срединного Мира. – Могу я собраться, взять что-то? – спросила она. Обжора грустно покачал головой. Нотти подошла к открытой гардеробной двери. Из неё дышал слабый морской ветерок. Входить в шкаф было нелепостью, детской сказкой… – Могу и сортирную дверь открыть, – сообщил Обжора, будто прочитав её мысли. – Хочешь? Нотти кинула на него презрительный взгляд. И шагнула внутрь. – Ну надо же, – сказал Обжора с удивлением. Закрыл дверцу – и исчез. За мгновение до того, как в комнату, постучав, заглянул Виктор. * * * Лой Ивер умела путешествовать. Любым образом, в любом обличье. Могла прикинуться деревенской девчонкой, впервые высунувшей нос за родимую околицу, могла – роскошной дамой, перед которой выстраивался по стойке «смирно» весь персонал Пути, не исключая самых важных гномов. И сейчас, держа путь на север, она решила исчезнуть. Лой Ивер, маг первой ступени, глава клана Кошки – растворилась на просторах Срединного Мира. Нечего остальным знать, что она собралась к Серым Пределам и что намерена там делать. Найти её будет куда как непросто, а кошачьи тропы ведут через самые неожиданные места, сбивая излишне любопытных со следа. …Великолепная Лой в платье, видимом за версту, неспешно вошла в здание вокзала. Нашлось бы множество свидетелей того, как она брала билет и как садилась в поезд «Звёздная Стрела», самый роскошный на всём Пути. Гном-проводник бы поклялся собственной бородой, что госпожа Ивер пребывала в его вагоне и даже вспомнил бы, что она велела подать на ужин в отдельное купе. …А на самом деле из подвального оконца выскользнула совершенно неприметная кошечка – полосатка, каких миллион. Не истинное обличие главы клана – пришлось потрудиться, убирая шикарный рыжий мех, пушистый хвост и за версту заметные глаза, но получилось. Тропа сама струилась под лапы. Кошки магичны по природе своей, им открыты тайные дороги, но пользоваться ими желательно лишь в исключительных случаях. Некоторые люди тоже на них попадают. Особенно переходя с Изнанки в Срединный Мир. Драконы, кстати говоря, ими не хаживают. Во всяком случае никто из клана Кошки о таком не слышал. Ну, или не пережил встречи, чтобы о ней рассказать. А вот Единороги, Неведомый клан, говорят, другое дело… Сперва всё вокруг казалось таким же, привычным, неизменным. Змеящийся, сверкающий сталью Путь. Пахнущие чем-то неприятным шпалы, закапанные тёмным. Кустики вдоль насыпи, полосатые шлагбаумы на переездах, запылённые телеги и тележки, терпеливо ожидающие очереди. Кошка бежала. А потом Путь вдруг вильнул и ушёл в сторону, вокруг вздыбились высоченные папоротники – «доисторические», как сказал бы всё тот же особо умный Кот с Изнанки. Под широкими листьями залегла недобрая тьма, но Лой не остановилась, даже не замедлила бег. Всё это страшилки для котят, чтобы не совали носы куда не надо, прежде чем войдут в полную силу. Темнота обрушилась на неё водопадом, приняла в себя, скрыла, растворила следы. Запах чужого наплывал со всех сторон – чужой жизни, чужих страстей, чужой злобы. Лой-кошка мягко перемахнула через выбеленный скелет какого-то страшилища, чья башка, казалось, состояла из одних челюстей. Много их тут валяется таких, кто думал, что самый сильный… Череп приподнялся, клацнул зубами, едва не ухватив Лой за хвост. «Ах ты ж, чтоб тебя, мертвяк несчастный!.. Только этого мне не хватало!..» Мертвяки вне Серых Пределов по Срединному Миру не хаживали. Другое дело, на кошачьих магических тропах, тут могло приключиться вообще всё, что угодно, но доселе Лой в подобные переделки не попадала, кроме одного лишь раза. В тот год, в тот месяц, в те дни, когда Прирождённые пошли-таки на приступ и когда Дракон Возрождённый встретил их на черте реальностей, над Тёплым Морем, в сердце бури. И вот опять. Да ещё так близко, у самого входа!.. Ящер – а это был именно ящер, костяк, совершенно лишённый плоти – выбрался из влажной грязи. Нагнул шею, пустые глазницы вперились в Лой, и припустил следом. Кошка молнией взвилась, срываясь с места, распластываясь в беге. Реальность вокруг начала стремительно меняться. Это не дело, конечно; чтобы попасть, куда надо, должно следовать Тропе, если начинаешь сама крутить и вертеть, неизвестно, куда вынесет, но… уж слишком белыми и хорошо сохранившимися выглядели зубы этого «ископаемого», как заметил бы всё тот же шибко умный Кот. Папоротники на глазах желтели, усыхали, падали, на их трупах мигом укоренялись и выпускали листья новые побеги. Стало холоднее и ещё темнее, Лой вихрем промчалась сквозь жаркий и влажный лес, с разгона вылетев на холодный неласковый «асфальт», как называли это обитатели Изнанки. Здесь тоже стояла ночь, прохладная и безлунная. Громады высоченных зданий без единого огня нависали над ней, позади остался наполовину обвалившийся забор из колючей проволоки; проржавевшая надпись – чёрным по жёлтому – сообщала о «карантинной зоне» и что «охрана стреляет без предупреждения». Но, во всяком случае, топот костяных лап за спиной стих. Кошка не думает, когда идёт своей Тропой, её ведёт инстинкт. И он повёл – направо, узкой дорогой, где в трещинах покрытия пробилась покрытая шипами ядовитая трава. Слева, где высились тёмные небоскрёбы, молчаливой шеренгой выстроились уличные фонари: ни один не горел, зато каждый столб оказался погнут, словно кто-то забавы ради колотил по ним палкой. Большой такой палкой… Быстрее, Кошка Лой, быстрее! Это плохое место. Тут нельзя долго находиться даже ей, магу первой ступени. Между двумя фонарями Лой увидела сидящего на асфальте человеческого детёныша – мелкого, лет трёх-четырёх. Был он замызган, одет в какую-то рваную, не по размеру одежду. В одной руке детёныш держал поломанный игрушечный паровозик, беззвучно размахивая им налево-направо, а все пальцы другой запустил в рот. Увидев Лой, детёныш вытащил руку изо рта и радостно прокричал: – Киса!