– Присаживайся, – нувэр Хассель кивнул на одно из кресел возле камина. – Поближе к огню. Расскажешь, как ты оказалась на улице в столь позднее время. И почему у тебя до сих пор нет мужчины. *** Последний вопрос ввел Айну в ступор. Как он узнал? Как Псы, по запаху, что ли? Глядя на элохима с опаской, она все-таки опустилась в предложенное кресло. Напряженная, готовая в любой момент вскочить и бежать. Нервно сжала бокал. Но бежать некуда, а хозяин дома смотрит и ждет ответ. Небрежно поигрывает бокалом с красной тягучей жидкостью. Так, что сверкает синий камень на тонком мизинце. Айна невольно залюбовалась перстнем. Чистая, прозрачная глубина камня притягивала взгляд, каждая грань отражала сотню цветов и оттенков. С первого взгляда понятно, что это сокровище стоит бешеных денег. И оно гораздо ценнее, чем жизнь одной человечки. – Я слушаю, – голос Хасселя оборвал ее мысли. Айна попыталась сложить губы в улыбку. Черт, почему она так нервничает? Он же ей ничего не сделал! – Простите, задумалась. Для храбрости еще глотнула вина. Оно растеклось по венам пряным теплом. И Айна наконец-то смогла улыбнуться: – Я задержалась в гостях. – Это я уже слышал. У кого ты гостила? – У… тети. – Она запнулась, удивленная новым вопросом. Зачем ему такие подробности? – Перепутала омнибусы и случайно оказалась здесь. – Почему не взяла такси? Она хмыкнула и прикрылась бокалом. От вина в голове стало легко. Да и тепло камина располагало к тому, чтобы немного расслабиться. – Я не настолько богата, – призналась девушка. – И никто из мужчин тебя не проводил? – Как видите, – она развела руками. На ее щеках заиграл горячий румянец. Айна поставила бокал и прижала ладони к щекам. – Щеки горят, – прошептала в ответ на взгляд элохима. – Наверное, от вина. – Оно слабое. Почему у тебя нет мужчины? – Ну, так… не сложилось. Не рассказывать же ему про Фила и его идиотскую попытку переспать с ней, прикрываясь заботой? Стоило Айне вспомнить этот неприятный момент, как загудела ладонь. Та самая, которой она отвесила пощечину своему незадачливому поклоннику. Филипп Беннот был ей как брат. И он никогда не позволял себе перейти ту грань, что обозначила Айна. Никогда. До сегодняшнего вечера. Воспоминания нахлынули неприятным потоком. И девушка не сдержалась, поморщилась. А потом залпом допила остывший глинтвейн. – Я еще не встретила «своего» мужчину, – усмехнулась, ставя пустой бокал. Хассель тоже отставил бокал. Его проницательный взгляд прошелся по Айне, отмечая все изменения. – Ты же знаешь, что сама привлекла стаю Псов? Комендантский час однозначен и направлен на то, чтобы оградить от опасности таких, как ты. – Девственниц, хотите сказать? – фыркнула девушка, уже не чувствуя перед элохимом прежнего трепета. Наверное, это вино виновато. А еще этот камин. И мягкое кресло. И чуть приглушенный свет. И, конечно же, теплые меховые тапки, в которых ее ноги просто блаженствуют. – Девственниц, – повторил эхом хозяин дома и немного подался вперед. Крылья его тонкого носа едва заметно затрепетали. Хассель протянул руку к лицу гостьи, но не коснулся. Его пальцы замерли на расстоянии миллиметра. Миг – и рука опустилась. Мужчина выдохнул сквозь сжатые зубы и откинулся на спинку кресла. Айна проследила за его движением. Где-то внутри ее расслабленного сонного тела всколыхнулось легкое удивление. Он хотел прикоснуться к ней. Почему передумал? Хассель поднялся, будто ничего не случилось, забрал ее бокал, на миг отлучился и принес уже полный. – Где ты живешь? – новый вопрос. Ну, вот почему он такой любопытный? Что-то она не слышала, чтобы властители мира так интересовались простыми людьми. – В Южном квартале. – А улица? – Тополиная. Он потер подбородок. Таким простым, человеческим жестом, что Айна едва не хихикнула. – Я знаю, где это. Неспокойный район. Ага, еще бы не знать. Уж там было кому постараться сделать его «неспокойным», чтобы такие, как этот Хассель, даже носа туда не совали. Наверное, что-то отразилось у нее на лице. Потому что нувэр внезапно добавил: – Переночуешь здесь. Хлоя покажет свободную комнату. А утром я тебя отвезу. Айна едва не подавилась вином. – Отвезете? – уставилась на элохима. – Вы? Меня? – Тебя что-то смущает? – Нет… – она осеклась. – Вовсе нет… Элохимам не отказывают! Их внимание принимают как бесценный дар. Любая из подруг и знакомых Айны почку свою бы отдала за возможность войти в этот дом, пить это баснословно дорогое вино, нежиться в кресле перед камином… Но за такое внимание платят обычно собственным телом. Элохимы любят развлекаться с человеческими женщинами. Впрочем, с мужчинами тоже. Они даруют им неземное блаженство – такой физический и эмоциональный экстаз, что после него секс с обычным человеком уже не прельщает. Они, как инкубы из старых книг, воплощают в реальность самые грешные, самые порочные фантазии человеческого разума, доводят ощущения до немыслимой остроты и низвергают в бездну дурмана. Это нельзя забыть. Нельзя испытать вторично. И тот, кто однажды оказался в постели элохима, уже никогда не станет прежним. А нувэр Хассель отпускает ее нетронутой. И даже не пытается прикоснуться. Разве это не странно? *** Стикс следил за гостьей, как хищник за беспечной добычей. Наблюдал. Изучал, не упуская ни единого жеста, ни единой эмоции на лице. Она смаковала дорогое вино с пряностями, не ощущая, что ее щеки розовеют, а глаза начинают искриться. Не понимая, как притягательна и хороша даже в этом нелепом бесформенном свитере с толстым горлом. Еще одна бабочка, попавшая в его сети. Еще один мотылек, притянутый огоньком.