Недолго думая, Айна сиганула с дороги в засохшую кукурузу и побежала вглубь поля, по колено увязая в снегу. Она не знала, сколько бежала так, хаотично меняя направление. К счастью, хозяева не убрали на зиму остатки кукурузных колосьев, и теперь засохшие двухметровые плети скрывали ее от преследователей. Огни прожекторов вскоре остались позади, как и крики. Беглянку окружала кромешная тьма и густая растительность. А еще стрекот дронов. Она постоянно слышала над головой металлический звук их лопастей. Даже шелест кукурузных листьев не мог его заглушить. Он становился то тише, то громче, но полностью не исчезал. Невидимые в темноте механические разведчики следили за ней. Айна задыхалась. Сил оставалось все меньше. Она давно сняла и бросила куртку, потом рюкзак. В ботинки набился снег и растаял, утяжелив их. Легкие горели, тело отказывалось слушаться, но девушка продолжала бежать в темноту с упорством фанатика. Пока не вылетела на открытое пространство. Кукурузное поле внезапно закончилось. Под ногами темнел асфальт, покрытый тонкой коркой льда. Беглянка затормозила на миг, пытаясь сообразить, где находится. И это стало фатальной ошибкой. Сначала из темноты вынырнул яркий свет. Потом сквозь грохот крови в ушах раздался надрывный гудок. Айна даже не поняла, что случилось. Просто стояла, оцепенев, и смотрела, как на нее несется машина. Огромный черный минивэн. Один вдох. Один долгий выдох… Удар. Боль. Темнота… Благословенный покой. *** Больно… Как же больно… Нет ничего, кроме боли. Только она и внутри, и снаружи. Она заполняет и мысли, и вены. Струится по телу рваным колючим потоком. – Простите, нувэр, но ее травмы несовместимы с жизнью. – Что это значит? – Вы сами понимаете. – Хочешь сказать, что она умрет? – К сожалению… – Не умрет. Ты сделаешь все, чтобы она жила. Понадобится – дашь ей новое тело. Все понял? – Но ответственность… – Ответственность я беру на себя. – Слушаюсь, нувэр. Ей казалось, или она действительно слышала голоса, когда на краткий миг боль отступала, чтобы потом вернуться с утроенной силой? Айна не знала. Ей казалось, что все тело будто пропустили через газонокосилку. Да еще какой-то противный звук постоянно ввинчивался в мозг. Какой-то писк. В очередной раз выплыв из забытья, Айна прислушалась к себе. Боль наплывала волнами, то тише, то сильнее. В затуманенном сознании вяло копошились мысли. И безумно хотелось пить. Так сильно, что, пожалуй, она бы сейчас не задумываясь отдала полжизни за глоток воды. Что же случилось? Девушка с трудом разлепила ресницы. Поморгала, привыкая к приглушенному свету, льющемуся одновременно со всех сторон. И уставилась в потолок. Сначала не поняла, что с ним не так. Но минуту спустя до нее дошло: на потолке не было ни единой лампы, но он светился. Весь. Этот мягкий матовый свет лился с него. Айна попыталась сесть. Попытка не увенчалась успехом. Даже руку поднять не удалось – мешали эластичные ремни, которыми кто-то пристегнул ее к медицинской койке. Медленно, насколько позволяло положение, Айна повернула голову в сторону противного писка. И почувствовала, как желудок сжимается в холодный комок. Она действительно лежала, привязанная к медицинской койке, а рядом деловито попискивал аппарат жизнеобеспечения. Разноцветные провода шли от него и уходили под простынку из синтетической ткани. Дыхательная трубка мешалась под носом. Сама палата была небольшой, с белыми стенами и полом. Воздух пах дезинфектантом, как и положено в медучреждениях. И все бы ничего, да только лежала Айна под простынкой абсолютно голая. Ну, если не считать одноразовой больничной рубахи. Воспоминания нахлынули на нее леденящей волной. Бегство из Ермена, Фил, ферма, кукурузное поле… Айна зло застонала. Чертова машина! Откуда она вообще там взялась?! Но кто же подобрал сбитую девушку? Неужели сердобольный водитель? Вот уж врачи удивились, когда под мужской одеждой увидели девичью грудь! Впрочем, это уже не важно. Надо придумать, как убраться отсюда, пока никто не пришел. Потому что у нее наверняка уже взяли кровь и выяснили настоящее имя. Айна подергала руками, проверяя путы на прочность. Да, кто-то постарался на совесть. Она выдохнула, заставляя все мышцы расслабиться. Может, так получится ослабить ремни… Ее прервал легкий шорох. Дверь палаты распахнулась, пропуская молоденькую медсестру в кокетливой шапочке и коротком халатике. Радужно улыбаясь, медсестра подошла к койке. – Вы уже очнулись, эрна? Вот и замечательно. Сейчас проверим, что тут у нас. Она положила на столик с медикаментами планшет, который принесла с собой, и занялась показаниями ИВЛ. – Где я? – прохрипела Айна чужим сиплым голосом. – Не волнуйтесь, вы в надежных руках. – Это больница? Сколько я уже здесь? – Все хорошо, вы почти в полном порядке. Нервная система прижилась, все показания в норме, но врач назначит вам курс реабилитации. В полном порядке? Она же помнит, что ее сбила машина! Точнее, самого удара и боли не помнит, видимо, сознание смилостивилось над ней и лишило этих сомнительных воспоминаний. Но больничная койка, аппарат ИВЛ… Разве это не говорит о том, что она пострадала? – Скажите, где я нахожусь? – повторила девушка уже громче. – Это Херефорд? Я имею право знать! Медсестра повернулась к ней все с той же сияющей улыбкой. – Дождитесь лечащего врача. Он даст вам всю информацию. Айна недоверчиво прищурилась: – И сколько же его ждать? – Новый визит запланирован на завтра, в девять утра по стандартному земному времени. – Завтра?! А сейчас сколько времени? – Шесть вечера. Голос был вежливым до тошноты. И от этой вежливости Айну перетряхнуло. – Вы издеваетесь? – прошипела она, дергаясь в путах. – Я не собираюсь оставаться здесь до утра! Если вы не хотите отвечать на мои вопросы, то я сейчас же ухожу! – Но вы не можете, – медсестра продолжала заученно улыбаться. Ее голубые глаза с кукольной безмятежностью смотрели на Айну. Та прорычала в бессильной злости: – Могу! Я не подписывала согласие на лечебные процедуры!