– Шейд Виллор… Эйдан… Шейд… Ваше благородие… Он улыбался. Казалось, что улыбка уже намертво приклеилось к лицу инквизитора. Его восторженность балансировала между фальшью и истеричным хохотом, то и дело срывавшимся смешками с губ шейда. Нетерпение, волнение – вот, что двигало им, и злость, которую Виллор сдерживал усилием воли. – Вы восхитительны… О, этот день Рич запомнит навсегда… Господа и благородные шейды, пусть в ваших сердцах останется этот кусочек лета и согревает в холодные зимние вечера… Госпожа Толи, ваши старания сделают вас знаменитой… Эйдану казалось, что этот круговорот не закончится никогда. И когда заиграли музыканты, шейд стремительно покинул луг, понимая, что дамы ждут его приглашения. Он затерялся среди обслуги, вновь нырнул за деревья и замер там, переводя дыхание. После осторожно приблизился к детскому уголку и нашел взглядом Ливиану. Она так и не присоединилась к остальным гостям. Стояла возле каруселей, на которых настоял инквизитор, разговаривая с градоначальником, и смотрела на сына. Он сидел на деревянной лошадке, поддерживаемый нянькой, стоявшей рядом, и заливисто смеялся, размахивая руками и ногами. На губах его матери блуждали улыбка, и все-таки веселья в ней было мало. Глаза оставались задумчивыми, и махала рукой мальчику Ливиана, скорей, машинально, чем осознанно. И то, что женщина приехала сюда больше ради сына, Виллор понял, когда оценил ее отрешенность. Он глубоко вдохнул, после выдохнул, тряхнул волосами и перестал таиться, шагнув на дорожку, которая вела к каруселям. – Госпожа Ассель, – произнес он с вежливой улыбкой, когда приблизился к женщине, – мое почтение. Вдова едва заметно вздрогнула от неожиданности и обернулась. Эйдан заставил себя склонить голову, чтобы не смотреть слишком пристально. – Доброго дня, шейд Виллор, – ответила Ливиана. Ее улыбка была отстраненной, но и это порадовало инквизитора. Его встретили без настороженности, это было уже маленькой победой. Еще раз скользнув взглядом по женщине, Эйдан повернулся к резвящейся ребятне. – Кажется, малышу карусель пришлась по вкусу, – заметил шейд. – Да, Тейду нравится, – сказала женщина, вновь улыбнувшись. Теперь улыбка была более искренней. И пусть она предназначалась не ему, но инквизитор неожиданно ощутил удовольствие. Он заложил руки за спину, вновь устремил взгляд на карусель и произнес то, о чем говорить не собирался: – Когда я был ребенком, родители часто вывозили нас с братьями на городские праздники. Старший брат всегда стоял с напыщенным видом рядом с отцом. Всегда задирал нос и никогда не участвовал в забавах, хотя и хотел до одури. Это было видно по его глазам. А вот младший брат обожал карусели, утащить его оттуда можно было лишь силой, но потом его крики слышала вся площадь. Поэтому у его няньки всегда были полные карманы конфет, чтобы закрыть капризуле рот. – А вы? – Ливиана обернулась к шейду, и он вдруг ощутил легкое смущение. – А мне нравилось сбивать мячом глиняные кувшины, потому что в них прятали что-нибудь интересное. Безделушка, конечно, но я получал от этого удовольствие. Они немного помолчали, продолжая наблюдать за мальчиком на деревянной лошадке. – А я любила смотреть на акробатов, – произнесла Ливиана, не глядя на инквизитора. – Знаете, всегда изумлялась их гибкости и ловкости, а канатоходцам и вовсе завидовала. Никогда бы не решилась забраться на такую высоту. Эйдан поймал себя на мысли, что разговор, который он так тщательно готовил, подбирая слова, не имел бы успеха. Ливиане не нужны были ни комплементы, ни разговоры о празднике, ни прочая светская болтовня, иначе она бы сейчас находилась среди гостей. Эйдан порадовался, что он заговорил о том, о чем ни за что и никогда не стал бы делиться с чужими ему людьми, но с госпожой Ассель ему хотелось быть откровенным, хотелось рассказать о себе, чтобы и она понимала, с кем свела ее судьба. И уж коли он нашел отклик, то решил не скрываться и дальше. – Я не боюсь высоты, – признался мужчина, – но по канату бы тоже не рискнул пойти. – А я бы, наверное, рискнула, но у меня никогда не хватит на это смелости. Ливиана вдруг негромко рассмеялась, и Виллор не сумел скрыть ни удивления, ни искренней улыбки. – Когда я смотрю на вас, госпожа Ассель, мне кажется, вы сможете всё, – ответил он. Вдова, коротко вздохнув, посмотрела, как нянька снимает ее сына с лошадки. Тот захныкал, и мать махнула рукой, показывая, чтобы женщина не трогала ребенка. Эйдан уже подумал, что допустил ошибку своим комплиментом, и беседа на этом закончится, но Ливиана вновь заговорила. – Значит, вы второй сын шейда Виллора? Инквизитор приподнял брови в удивлении, но сразу понял, что Ливиа сделала вполне логичный вывод из его слов. – Вы проницательны, – заметил он. – Всего лишь умею слушать, – усмехнулась женщина. Они вновь замолчали. Шейд отчаянно искал, о чем бы еще спросить, и нашел: – Как Тейду пришлась книга, которую я ему подарил? – Спасибо, книга замечательная, – кивнула вдова. – Тейду нравится. – Я рад, что угадал верно, – улыбнулся Эйдан. – Однако же у него закружится голова, – произнесла Ливиана, глядя на сына. – Как вы говорили, нянька утихомиривала вашего брата? Сладостями? – Если позволите, я принесу, – предложил инквизитор. – Это было бы любезностью с вашей стороны, шейд Виллор, – ответила женщина и вновь посмотрела на него. – Одну минуту, – кивнул мужчина. Что он сейчас чувствовал? Воодушевление, восторг, радость! Он не смел надеяться и на сотую долю того, что происходило между ним и вдовой. Ожидал ее настороженность, думал, что Ливиана будет сторониться навязчивого шейда. Готовился выискивать короткие мгновения для обмена репликами, а вышла настоящая беседа. – С ума сойти, – прошептал Эйдан, отходя от женщины. Сил спрятать широкую улыбку у него не нашлось. Виллор чувствовал себя мальчишкой лет пятнадцати, которому ответила улыбкой понравившаяся девушка. Ликование было столь велико, что он поймал ладонь чьей-то няньки, пропустил девушку под своей рукой и жизнерадостно подмигнул, чем вогнал ее в краску, а потом подошел к столу со сластями. – Что там любят годовалые мальчики? – спросил он сам себя, продолжая улыбаться. – Орешки? Леденцы? Засахаренные фрукты? Как вы думаете? – он поднял взгляд на мужчину в белом фартуке, который раскладывал пирожные на красивой тарелочке. Тот поднял взгляд на шейда, хотел ответить, но Виллор порывисто отмахнулся: – К бесам, дети любят всё! Эйдан взял тарелку, заполнил ее сладостями и поспешил назад. Тейд еще сидел на карусели, и инквизитор подоспел как раз вовремя. Госпожа Ассель, услышав его шаги, обернулась и склонила голову, благодаря за помощь. После посмотрела на тарелку и усмехнулась: – Если мой сын съест всё это, опасаюсь, что он превратится в кусок сладкого пирога. – Мне казалось, что мальчику это должно понравиться, – чуть виновато улыбнулся Виллор. – Ему понравится, – хмыкнула женщина. – Но лучше уберите тарелку, ему хватит и леденца. Благодарю вас, шейд Виллор. – После посмотрела на няньку. – Снимайте Тейда, Ленни. – Он будет недоволен, – ответила та. – Нам есть, чем его задобрить. Снимайте. Ленни крикнула мужчине, который раскручивал карусель, чтобы он остановился, и сняла мальчика с лошадки. Рот того скривился, и Тейд захныкал. Ливиа поспешила к сыну, держа в руке леденец на палочке. Эйдан с улыбкой смотрел на то, как будет побежден юный господин Ассель, когда за его спиной прозвучало растерянное: – Шейд Виллор, вас тут спрашивают… Эйдан обернулся, всё еще улыбаясь. За плечом господина Толи стоял Ленс Моли – воин Ордена, отправленный им с Никсом. Улыбка сползла с лица шейда, словно воск с оплавившейся свечи. Он бросил тревожный взгляд назад, затем вновь обернулся к охраннику и уже хотел велеть ему следовать за собой, когда тот произнес: – Брат старший инквизитор Виллор, инквизитор Никс прислал вам срочное сообщение. Дело требует вашего вмешательства. – Кто? – услышал Эйдан, стремительно обернулся и сладости посыпались с тарелки на землю, словно тающие грезы. Тейд молчал, с упоением обсасывая леденец. Его мать сделала шаг в направлении замерших мужчин, вдруг остановилась, сузила глаза, и ее взгляд устремился на руку шейда, где под накладкой прятался перстень инквизитора. – Брат старший инквизитор… – снова начал охранник. – Заткнись, – глухо велел Эйдан, не сводя шального взгляда с женщины. Она перехватила сына у няньки и быстрым шагом направилась прочь. – Господин Толи, – опомнилась она, – пикник вышел чудесным, но нам пора домой. Тейд устал. – Разумеется, – пролепетал секретарь градоначальника. – Ливиана… Госпожа Ассель! – воскликнул Эйдан, делая за женщиной несколько торопливых шагов. – Подождите… Она обернулась и выдавила из себя вежливую улыбку. – Было приятно побеседовать с вами, брат старший инквизитор, но на этом наше знакомство считаю законченным. Я нахожусь в трауре, и он обязывает меня к уединению и затворничеству. Еще раз благодарю вас и прощайте. – Ливиана… – Прошу оставить меня в покое, – отчеканила женщина и уже не останавливалась. Эйдан поднял лицо к небу, закрыл его ладонями и застонал. – Брат… Виллор оторвал от лица руки и посмотрел на охранника. Тот отшатнулся, столько боли и ярости было сейчас в глазах шейда. – Какого беса тебя принесло? – обреченно спросил инквизитор. – Зачем сюда и сейчас? – Дело спешное… – Да гори оно всё огнем! – зло вскрикнул Виллор, сорвал с перстня накладку и прошел мимо господина Толи, задев его плечом, но даже не заметил этого. Эйдан пересек луг, не обращая внимания ни на призывы, ни на смех. Вырвал руку из захвата какой-то разгулявшейся шейды, кажется, супруги градоначальника.