— Что значит «сменить окраску»? — не поняла Вика. — Это значит — волосы покрасить, — пояснил я. — Это не вопрос, — пожала печами Вика, — я отвезу тебя к моей личной парикмахерше домой, и она все сделает, она моя лучшая подруга. — Не катит, — я отрицательно покачал голо-,вой. — Ты можешь поручиться, что она не стукнет ментам? — Ну-у… — начала было Вика. В ее голосе чувствовалась неуверенность. Я не стал дожидаться окончания фразы и прервал ее. — Мне нужна гарантия, что проблем не будет. — Виктория, опустив глаза, молчала. — Ну, а что касается мастеров по прореживанию волос, то и у нас такие имеются. Помнишь Валентину? — спросил я у Стаса. — Почему «помнишь»? — удивился он. — Я у нее постоянно стригусь. — Как она, замуж еще не выскочила? — поинтересовался я, в глубине души надеясь на отрицательный ответ. — Нет. Тебя, наверное, еще любит, дура, — ответил Стас. — Ну почему ж дура? — довольно ухмыльнулся я. — Вот к ней и поедем. Надеюсь, увидев меня, она в обморок не упадет? Газетку-то небось прочитала уже. Сказать по совести, мне очень не хотелось втягивать нового человека в смертельный водоворот событий, в какой мы были втянуты сами. — Не волнуйся, она девушка не мнительная, — проговорил Стас. — Тем более что в ее квартире трупы не находили. — Думаю, и вам там местечко найдется. Немного поспите. — Тогда поехали, благо до трех часов у нас уйма времени. * * * Поскольку машина Виктории осталась на стоянке у издательства, нам пришлось воспользоваться «мерсом» Петра. Доехав до центра города, где в одном из домов по проспекту Ленина жила моя бывшая любовь, мы бросили машину и окольными путями, с сумкой, набитой всякими железками, добрались до конечной цели. Она меня еще любила… Ее поцелуй был та-аки-и-им… Мои мозги поплыли, в коленках появилась слабина, дрожь охватила все тело. Возможно, Валюта еще не читала газет, если она вообще их читает. Уяснив, что от нее требуется, она первым делом проводила Стаса и Петра в одну из комнат своей трехкомнатной квартиры. Вику она разместила на диване в гостиной и только после этого занялась мной. Когда мы уже определились, какого цвета должны быть мои волосы, я неожиданно передумал. Не окончательно, просто решил повременить и сходить на встречу еще в прежнем виде. Я, конечно, доверяю работникам разных там спецслужб… в разумных пределах. Поскольку эти господа, независимо от того, на кого они работают, имеют характерную черту: с вами носятся, пока вы им нужны, но как только необходимость в вас отпадает, вас вычеркивают из списка… Частенько и из списка живых. Поэтому-то я и решил предстать пред ясны очи моего контактера в своем старом обличье и только после встречи перевоплотиться. Без десяти три я в легкой куртке-ветровке, которую вместе с другой одеждой купили мне ребята, с бейсболкой на голове и очками на носу, покупал билет на указанное мне место. Стас и Петр в это время уже расхаживали в фойе кинотеатра, делая вид, что друг друга не знают. Стас купил билет на пятнадцатое место в четырнадцатом ряду, а Петр — на одиннадцатое в пятнадцатом. Как только выключили свет, я снял очки и приготовился в очередной раз смотреть «Скалолаза». Но, видимо, не суждено мне было сегодня насладиться горными пейзажами, смелостью и находчивостью американских спасателей, вступивших в неравную схватку с превосходящими силами противника. — Здравствуйте, Владислав Станиславович, — произнес темный человек. Темный — не в смысле негр, а темный из-за темноты в кинозале. Я его заметил сразу, не успел он еще подойти к моему ряду. — Здоровались уже, — напомнил я ему о нашем разговоре по телефону, затем с деланным раздражением добавил: — До конца фильма не могли подождать? — Извините, — мягким, вкрадчивым голосом произнес он, — но со временем напряги. Я подполковник ФСБ… из Москвы. В этот город я прибыл во главе группы специалистов. — Он не стал уточнять, каких специалистов. — Я хотел бы выразить вам свои соболезнования. Я пропустил его слова мимо ушей, так как говорилось это для проформы, а не из искренних побуждений. Когда все формальности были соблюдены, извинения принесены, мой собеседник перешел к делу: — Эта группировка, с которой вы столкнулись, давно уже находится у нас в разработке. Я имею в виду не этих недоумков в красных рубашках, вы же понимаете, а нас интересуют люди, которые стоят на верхних ступенях этой иерархической лестницы. — Он немного помолчал, наверное, давая мне возможность осмыслить сказанное им, но я пока не видел особых оснований напрягать свой мозг, так как ничего толкового еще не услышал. Выдержав паузу, мой собеседник продолжил: — Несколько раз мы пытались внедрить к ним своих людей, но… Трое бесследно исчезли. Один уже три месяца в больнице, после полученных им травм до сих пор ходит под себя. Последний… пятый, — говоривший тяжело вздохнул, — тоже на грани смерти. Вполне вероятно, где-то у нас утечка, и для того, чтобы раскрутить этот Гребаный «Союз», нам нужен человек со стороны. — И тут вам, как хрен на ложечке, судьба подкинула меня, — проговорил я. — Ну-у, если не обращать внимания на ваш слог, то по сути вы правы. Как я понимаю, наши интересы пересеклись: и вам, и нам нужен человек, стоящий за всем этим. Человек, который отдает приказы, в том числе и приказ убить вашего отца. Мои кулаки непроизвольно сжались. Точно почувствовав мое напряжение, говоривший, дабы меня отвлечь, поспешил продолжить: — За последнее время количество убийств в городе возросло. Все жертвы, в том числе и те трое, у которых вы с вашими друзьями, — он кивнул головой в сторону задних рядов, где сидели Стас и Петр, — были дома, погибли якобы от руки маньяка. — Это было уже интересно, и я сосредоточился. — Нам известно, что это никакой не маньяк — это наемный убийца, его называют Черный носорог. Я впервые за все время посмотрел на моего собеседника. — Почему «носорог», да к тому же еще и «черный»? — Черные носороги водятся в Африке в очень ограниченном количестве. Это весьма кровожадный зверь. Встреча с ним — неважно, напали вы на него или нет — грозит неминуемой гибелью. Наш убийца тоже кровожаден, но не только за кровожадность он получил такое прозвище… Вы обратили внимание на то, как он расправляется со своими жертвами? Я кивнул. Скорее всего он увидел мой кивок, так как продолжил говорить: — Сначала он протыкает тело очередной жертвы чем-то тупым, а потом разрывает. Причем делает это, когда те еще живы. Чем он это делает, никто не знает. Как он выглядит — тоже. («А вот тут ты не прав. Я знаю», — подумал я, но ничего не сказал.) Мы полагаем, что это типичный маньяк с полным набором психических расстройств, только этот, кроме удовольствия, получает еще и бабки. — Вполне возможно, — согласился я. — Но в квартире находились три здоровенных мужика, как ему удалось справиться с ними? Не мог же он убивать их по очереди — вы, мол, подождите, пока я с этим разделаюсь, а потом за вас примусь… — Да-а, — протянул московский гость, — в этом деле много непонятного… Вот для этого мы и должны работать вместе. Есть возможность расшевелить это осиное гнездо и заставить их верхушку действовать более активно. — Каким образом? — Нам стало известно, где хранится их документация. — Документация? — с некоторым недоверием переспросил я. — Да, — коротко ответил он, но, видимо, поняв, что такой ответ меня не удовлетворяет, решил пояснить: — Как я уже сказал, мы давно наблюдаем за этим «Союзом» Тем не менее у нас нет ни одной улики против них. Как вы сами понимаете, без доказательств мы не можем не то что к ним в офис зайти, а даже пальцем им погрозить… Ныне у нас демократия, — с явным раздражением произнес он. — Да и выборы на носу. Мы не можем действовать официально. — И поэтому вы хотите, чтобы я и мои друзья предприняли незаконные действия в отношении вполне легального заведения? — высказал я предположение. — Ну-у, не совсем так, вы же не будете брать кассу или совершать еще какие-нибудь противозаконные деяния. Вам нужно взять из тайника документы, и все. А с этими бумагами мы быстренько положим конец этим дельцам. — Заманчиво, — сказал я и стал обдумывать полученную информацию, хотя для себя все решил сразу же — документы будем брать. Этот ход приблизит меня к моей цели — наказать главных виновников гибели моего отца. Но я не спешил с ответом, так как быстрое согласие могло бы насторожить этого рыцаря щита и меча. Каким бы ни был его план операции, я обязательно внесу в него свои коррективы. Тем более что-то во всей этой затее хреново пахнет. Только что именно, я не мог понять. — Что с этого будем иметь мы? — спросил я. Затянувшееся молчание моего собеседника было красноречивее всяких слов — на такое он никак не рассчитывал. — Мы думали, для вас важнее всего отомстить за отца, — промямлил он. — Мы были уверены, что вы действуете из высоких моральных принципов, а не из-за каких-то шкурных интересов… — Я — да… но я ведь не один. Или вы полагали, что мои друзья будут подставлять свои шкуры, как вы выразились, за спасибо? Нет, они, конечно, рады мне помочь, но времена сейчас тяжелые, так что лишняя копейка им не помешает. — Извините, Владислав Станиславович, вы правы. Думаю, пятьдесят тысяч будет хорошей ценой за проделанную работу? — предложил он. Я мысленно свистнул и снова сделал вид, что размышляю, точнее сказать, я действительно размышлял, только не о названной сумме, а совсем о другом. Я думал о том, что этот господин мягко стелет, а каково спать придется? Первым моим желанием было поторговаться и слегка приподнять сумму, но я решил не делать этого. — Думаю, цена достаточная. — Отлично, — в его голосе послышались радостные нотки. — Когда вы будете готовы приступить? — Радость сменилась нетерпением. — Сегодня, — смазал я его душу маслом. — Хорошо, — с притворным равнодушием ответил он, и его рука коснулась моей руки. — Тут план развлекательного центра «Синяя птица»… — «Синяя птица»? — силясь вспомнить, где находится центр с таким названием, переспросил я. — Да, так это заведение называется. Люди туда приходят в поисках счастья, а для них понятие «счастье» неразрывно связано с понятием «деньги». Этот «центр» находится недалеко отсюда, если пешком, то пять минут ходьбы. — Так вот, — вернулся он к прерванной теме, — на плане тайник, где хранятся документы, отмечен красным. Там же указано, как найти дверь, но вот как ее открыть, наш человек не успел узнать. Единственный, кто знает, как ее открыть, — это некий человек, который приезжает в «центр» всегда в одно и то же время — точно в двенадцать ночи и уходит ровно через час. Как его зовут, я не знаю, но его называют «куратор». Что это — кличка или должность, неизвестно. Его приметы я вам передам. Что вам еще нужно? — Колеса, — не задумываясь, ответил я, пряча бумагу в сумочку, где лежали остатки моих отпускных денег. — И мобильник. — Как насчет оружия? — Не надо, мы работаем без оружия — мы сами оружие, — ответил я, надеясь, что этот фрукт не умеет читать чужие мысли: то, о чем думал я в этот момент, ему бы не понравилось. — На том и порешили, — привстав, сказал он. — Досмотрите до конца фильм, а когда выйдете, во дворе будет стоять машина, а чтобы вы ее узнали, на руль я привяжу красную тряпочку… Да, чуть не забыл: в «бардачке» будет лежать подробный план операции, там же будет и мобильник. — Он собрался уже уходить, но, что-то вспомнив, остановился и, повернувшись ко мне, наклонился: — И главное, не волнуйтесь, прикрытие мы вам обеспечим, только вы сообщите о времени проведения операции, — прошептал он, овевая меня запахом терпкого дорогого одеколона, который, как мне показалось, впитался в меня до самых костей. До последних его слов я не особенно волновался. А вот теперь мое волнение усилилось. Не попрощавшись, мой собеседник направился к выходу, в разных местах зала, как по команде, поднялись еще три силуэта — им, наверное, кинушка не понравилась. «Ну-у, что ж, — глядя в спину удалявшемуся, думал я, — хочется верить, что свою партию я разыграл удачно». Дверь кинозала, выходившая прямо на улицу, еще не успела закрыться, как Петр и Стас оказались рядом со мной. — В зал он вошел один и потом никто не входил, — доложили они.