17 лет Гордон Макензи был членом команды дизайнеров Hallmark, которую он назвал «недисциплинированным, но поразительно продуктивным детищем» департамента. Отдел зарабатывал на странных, юмористических продуктах, которые не вписывались в общий образ Hallmark – респектабельного бренда поздравительных открыток. Гордону нравилась его команда. Она нарушила достаточно правил, чтобы работа была не скучной, и он с радостью остался бы там. Но случилось кое-что неожиданное. В 1979 году конкурент Hallmark American Greetings купил права на персонажа Шарлотту Земляничку. Приток денег в карманы соперников заставил руководителей Hallmark перебросить ресурсы компании на попытки получения лицензии, и Гордона перенаправили в созданное на скорую руку подразделение Hallmark Properties. Поймав себя на желании быть высокопроизводительным корпоративным бизнесменом, он погнался за деньгами, престижем и властью. Даже пошел на немыслимый поступок и купил себе костюм. Перспектива престижа затуманила эстетические чувства Гордона. Вскоре он сознательно поставил под угрозу качество продукта ради выручки. Что-то должно было измениться. Решение проблемы пришло из его собственного воображения: бизнесмен мечтал о таком отделе, который спас бы его из токсичной рабочей среды. Это было бы место, где он с коллегами по творчеству стоял бы выше бюрократии, жадности и конъюнктуры. Гордон расписал свою идею на одном листе бумаги и передал его вице-президенту творческой группы во время обеда. Он не был уверен, что вице-президент согласится пойти на риск, но по крайней мере стоило попытаться. В конце обеда босс сказал: «Давай сделаем это». Так родилась Мастерская юмора. Команда Гордона из двенадцати человек намеревалась работать так, как этого не делал раньше ни один отдел организации. Под видом вливания денег в создание студии, для которой Hallmark стала не работодателем, а клиентом, команда получила возможность работать так, как она хотела. Это был рай для сотрудников, место, где каждый пережил возрождение внутри культуры, изначально противостоящей их творчеству. Через три года Гордона пригласили обратно в штаб-квартиру корпорации, или, как он ее назвал, в «большое серое место». Там ему предложили занять новую, но неясную должность. Однако было кое-что, перед чем он не мог устоять: ему позволили самостоятельно придумать себе работу. Гордон принял предложение и присвоил себе неслыханное звание «Творческий парадокс». Название, как и должность, было полностью сфабриковано. Не существовало ни должностных функций, ни критериев. Кого-то такая свобода могла испугать, но для Гордона она стала глотком свежего воздуха. Его офис превратился в пространство для идей, где он слушал чужие предложения и утверждал те, которые ему нравились. В Hallmark начали ходить слухи, что идеи нужно нести в «Творческий парадокс». Поскольку никто не знал, какое место отдел с таким названием занимал в корпоративной иерархии, все предполагали, будто он уполномочен утверждать любую идею. Когда сотрудники слышали, что какой-то проект получил одобрение «Творческого парадокса», они боялись не соглашаться с этим. На самом деле у Гордона вообще не было никаких полномочий. «Но, – вспоминает он, – поскольку все думали, будто у меня была какая-то власть, она у меня действительно была». Последние три из тридцати лет в Hallmark Гордон провел в «Творческом парадоксе». С таким расплывчатым названием он мог парить вокруг бюрократического беспорядка, создавая новые правила. «Это были самые полезные, плодотворные, продуктивные и веселые годы за всю мою карьеру, – сказал Гордон. – Кстати, к разговору о парадоксах». В своей книге Гордон описывает свой опыт в Hallmark как упражнение по «вращению вокруг гигантского комка шерсти». Аналогия уместна для творцов, ограниченных окружающей их системой. С одной стороны, у всех нас есть свобода улететь на свои орбиты и освободиться от земной бюрократии. Но в конечном итоге мы можем остаться одиноки и неэффективны в нашей работе и не добиться желаемого результата. С другой стороны, можно поступить как Гордон и максимально использовать существующие возможности, изобретать себя заново, когда система угрожает лишить нас истинного я. Процветающий художник знает, как маневрировать между этими «комками шерсти», не становясь их частью, но используя систему для эффективной работы. Вы никогда не закончите становиться собой В течение всей жизни на каждом шагу мы сталкиваться с новыми проблемами. Надо лишь помнить, что саморазвитие и самопознание никогда не останавливаются. Двигаясь проторенным путем, невозможно создать знаковые работы, придется постоянно бросать себе вызов и достигать новых высот. Мы не можем творить нечто великое, не продолжая создавать самих себя. Эта работа – процесс постоянного переосмысления, требующий долгого труда. В путешествии становления нет конечной остановки. «Мы все ученики в ремесле, где никто никогда не становится мастером», – размышлял Хемингуэй. «В конечном счете, именно креативность позволила мне добраться до Главной лиги, – сказал мне Адриан Карденас. – Но она же и лишила меня игры, потому что ее превзошла страсть к другим занятиям». Творчество приходит к вам, а затем уходит, это повторяется снова и снова. Оно избавляет вас от обременительной системы, дает новый набор навыков и возвращает обратно, чтобы с помощью новых знаний вы подстраивали мир под себя. Именно это произошло, когда Гордон Маккензи продолжал изобретать себя заново, и каждое новое изобретение позволяло ему работать лучше, чем раньше. Если мы хотим найти собственное творческое призвание, мы должны быть готовы последовать его примеру. Наша работа начинается с решения: сыграем ли мы роль, которую нам дали, или осознаем, что никогда не поздно обрести свое настоящее Я? Жизнь не стоит на месте; все постоянно меняется. Мы или приближаемся к истинному «я» или погружаемся в ложное «я». В Новом Возрождении мы начинаем все сначала. Мы переизобретаем себя и создаем себя заново. Мы не застреваем на пути слишком долго, если он не соответствует нашим творческим потребностям. Наша первая работа в качестве художников – отказ от того, что нам известно о поиске нового и неизведанного. Великие художники тратят на это всю свою жизнь, никогда не застревают в одном стиле, даже если он несет богатство и славу. Мы всегда должны стремиться обновить себя на фундаменте того, что уже построили и кем стали. Это путь, по которому сейчас движется Адриан Карденас. Сегодня спортсмен, ставший творцом, любит бейсбол больше, чем когда-либо. Но теперь это его хобби. Он учится в киношколе и развивает навыки, чтобы перенести историю родителей на большой экран. Такая возможность никогда бы не представилась, продолжи Карденас играть в бейсбол. Адриан должен был уйти от того, что уже познал, и через ряд постепенных изменений стать более верной версией самого себя. Первый шаг в освобождении от мировоззрения голодного художника – отпустить того, кем мы себя считаем или кем должны стать, даже если понятия не имеем, что за новая личность нас ждет. Она, как бы это ни было страшно, скорее всего, лучше современной версии. Искусство всегда находится на грани, на краю нашего дискомфорта, там и происходят истинные изменения. Никогда не поздно начать новую историю. Вы просто должны стать тем, кто вы есть, делая маленькие шаги вперед. Глава 2. Перестаньте пытаться быть оригинальным Голодный художник стремится быть оригинальным. Успешный художник впитывает то, что его окружает. Не знать истории – значит всегда быть ребенком. Цицерон «Сэм и друзья» дебютировал 9 мая 1955 года, и все сразу поняли, перед ними что-то новое и оригинальное. Пятиминутный телевизионный ролик на четвертом канале с забавными куклами, воодушевленными голосами и веселыми шутками очень контрастировал с большинством шоу тех дней, довольно сдержанных. Короткие скетчи сразу завоевали любовь детей и взрослых. Премьера бросила вызов традиционным ожиданиям и шокировала зрителей, втянула их в совершенно новый мир. Никто и никогда не видел ничего подобного. Или все-таки видел? Кукольное шоу было телевизионным дебютом студентов колледжа Джима Хенсона и Джейн Небел, своего рода тренировочной площадкой для того, что впоследствии станет «Маппетами». Кроме того, оно стало кульминацией воплощения детской мечты Джима: еще ребенком он умолял родителей купить телевизор, надеясь попасть в него. Теперь мечта сбылась. «Сэм и друзья» подарили юному художнику шанс открыть новый вид юмора миру, готовому к чему-то большему, чем традиционные кукольные шоу. Джим и его партнер Джейн убедили местную сеть рискнуть и взять пару сомнительных кукловодов, не вписывающихся в традиционные шаблоны. И риск в конечном итоге окупился. К концу сезона пара зарабатывала 750 000 долларов в год, хотя Джим даже не успел закончить колледж. Кто усомнится в том, что «Сэм и друзья» произвели фурор? Шоу сделало кукол Джима и Джейн звездами и завоевало сотни миллионов поклонников. И все началось с одной большой идеи. Вот только единственная проблема: это была не их идея. Все, что зрители видели в «Сэме и друзьях», – оригинальность, изобретательность, новаторство, – на самом деле вдохновляло Джима на протяжении 19 лет его жизни. Как и любой успешный художник, он не создавал что-то из ничего. Он крал из того, что его вдохновляло. Правила творческого воровства Историк Уилл Дюрант однажды написал: «Нет ничего нового, кроме перестановок». И даже эта цитата не нова: обратившись к Библии, мы прочитаем там, что «нет ничего нового под солнцем»[5]. То, что мы считаем оригинальным, часто оказывается просто свежим сочетанием уже существующих явлений. Особенно это актуально для творчества. По словам исследователя Михая Чиксентмихайи, творческая работа состоит из пяти этапов: подготовка, обдумывание, проникновение, оценка и проработка. То, что мы часто называем «творчеством», на самом деле относится к последнему шагу – проработке. Она требует от вас обратить внимание на несколько факторов, в том числе на коллег и знания в вашей области. «Взаимодействуя с теми, кто вовлечен в подобные проблемы, – писал Чиксентмихайи, – можно скорректировать линию их решения, если она идет в неверном направлении, [и] отфильтровать и верно направить их идеи». Другими словами, мы творим не в изоляции, а под влиянием окружающих. Поэтому забудьте о вспышках озарения и подобных мифах. Творчество кроется не в оригинальности, а в умении ранжировать уже имеющееся так, чтобы привнести свежий взгляд. Инновация – это в действительности итерация[6]. Мы учимся у наших предшественников и заимствуем из их трудов, чтобы создать то, что мир сможет назвать «оригинальными». Как говорил Пикассо: «Хорошие художники копируют. Великие художники воруют». По иронии судьбы, он не единственный, кому приписываются эти слова. Даже цитата о краже не так уж оригинальна. Наша работа – это не создание чего-то из ничего. Творческая работа подразумевает объединение старых идей. Творчество – это воровство. Мы не созидаем свой путь к становлению творцом, мы крадем его. «Вы должны воровать, – сказал однажды актер Майкл Кейн. – Воровать все, что видите». Сегодня открываются бесчисленные возможности заимствовать у тех, кто стал для нас ориентиром, – и у предшественников, и у современников. Но важнее то, как мы это делаем. Причина творческой кражи не в лени или недисциплинированности. На самом деле все наоборот. Лучшие художники крадут, но делают это элегантно. Они заимствуют идеи из многих источников и упорядочивают их новыми и интересными способами. Вы должны так хорошо знать свое ремесло, чтобы опираться на работу предшественников и дополнять ею свой труд. Именно этим занимался Джим Хенсон, когда дебютировал на телевидении. Он сделал свою домашнюю работу. Все им предложенное существовало раньше в тех или иных формах, однако никто не объединял их подобным образом. Джим украл у великих предшественников, но сделал их работу лучше. Зрители «Сэма и друзей» были очарованы тем, что, как им казалось, показывали впервые. Они поверили, что именно новизна сделала шоу успешным. Но основную роль здесь сыграла оригинальность Джима, его способность заимствовать из нескольких источников и объединять их во что-то чудесное. У кого заимствовал Джим Хенсон? Честно говоря, у всех. Куклы достались ему от бабушки, Сары Браун, чьим навыкам шитья в доме Хенсонов не было равных. Ее пример вдохновил Джима взять в руки иголку с нитками еще в раннем возрасте, и этот бесценный навык позволил ему в дальнейшем превращать любой кусок ткани в живое существо. Искусство кукловодства он перенял у Берра Тилстрома, создателя «Кукол, Фрэна и Олли»[7]. Тилстром завоевал любовь детей и взрослых выступлениями, где скрывал за занавеской свои движения, пока куклы разыгрывали сценки. Идея была проста, и именно ее Джим позаимствовал. Позже он выразит Тилстрому благодарность за вклад в развитие кукольных шоу на телевидении. Ну а странное чувство юмора досталось ему от матери, Бетти, чье остроумие наполняло смехом весь дом. Если она наливала сыновьям стакан молока и просила сказать, когда остановиться, то не останавливалась, пока не прозвучит… буквально «когда». Комиксы про Пого[8] научили Джима тому, что комедия может быть одновременно беззаботной и серьезной. Уникальные ракурсы камер были позаимствованы у Эрни Ковача[9], невозмутимого комика с интуитивным пониманием того, как снимать для телевидения. Поскольку режиссеры тогда только начинали осваивать новую рабочую среду, Ковач опередил их: он создавал картинку в первую очередь для телезрителей, а не для кинотеатра. У Ковача Джим узнал, что нужно смотреть в камеру, чтобы проникнуть в мир вашей аудитории и адаптировать для нее свое выступление. Все это впитало творение Джима Хенсона. Он не изобрел что-то новое, а использовал уже существующее. Конечно, мы все хотим быть оригинальными – никто не желает получить в свой адрес обвинения в плагиате. Но если голодный художник беспокоится о своей уникальности, успешный знает, что именно за счет кражи появляется великое искусство. Это и есть Правило творческого воровства, которое гласит: величие зависит не от одной гениальной идеи или открытия. Величие – результат заимствования результатов чужих трудов и их развития. Мы крадем наш путь к величию. Такой подход был не просто разумным выбором для творческих начинаний Джима и Джейн – он также стал устойчивой бизнес-стратегией. «Сэм и друзья» получили достаточно внимания, чтобы привлечь крупных рекламодателей. Вскоре такие крупные бренды, как Wilkins Coffee и Esskay Meats, выстроились в очередь, чтобы заплатить за новомодный и кричащий юмор. В одном ролике две куклы говорят о кофе Wilkins. В кратком скетче веселый Уилкинс спрашивает своего друга, запрыгнет ли он в поезд кофе Wilkins. Его ворчливый собеседник Вонткинс отвечает: «Никогда!» – и тот самый поезд моментально сбивает его. Такие простые сценки зарабатывали для кукольного дуэта достаточно денег, чтобы эта небольшая подработка вскоре стала основным занятием. Оказывается, воровать действительно стоит, если делать это правильно. В том, что делали Джим и Джейн, не было ничего нечестного или незаконного. Подобное заимствование идей – «воровство», которое успешные художники практиковали веками. И вам тоже придется делать так, если вы хотите, чтобы ваше искусство достигло успеха. Учимся у великих прошлого Существует старый ирландский миф о монахе VI века по имени Колумба, который крадет рукопись у аббата для создания копии. Когда аббат обнаруживает кражу, то требует, чтобы молодой монах вернул и переписанный экземпляр. Колумба отказывается, дело передают королю, приказывающему монаху вернуть требуемое. Это постановление гневит монаха, сгоряча он все рассказывает своему отцу, также оказавшемуся королем. Следует битва, где аббат погибает, а молодой монах потом страдает от чувства вины. Его изгоняют из Ирландии вместе с двенадцатью спутниками, и он живет в изгнании на Айоне – небольшом острове у побережья Шотландии. Колумба проводит на Айоне остаток своих дней, миссионерствуя, каясь и продолжая делать то, что вынудило его покинуть родину, – копировать древние документы. Вскоре Айона становится центром кельтского христианства и пристанищем западной культуры. Остров будет одним из немногих мест, где искусство и культура сохранятся в Темные века. Скопировав документы, Колумба и его монахи сохранили их для потомков и таким образом спасли западную культуру от почти полного уничтожения. Но как они это сделали? Переписывали рукописи, унаследованные от римлян. Римляне, в свою очередь, позаимствовали бо́льшую часть своей культуры и искусства у греков. А греки, конечно, крали друг у друга – Спарта у Афин и наоборот. И так далее. Вот как создается культура: вы копируете то, что было до вас, и берете за основу. А затем улучшаете. Есть секрет, известный каждому профессиональному художнику, но не любителям: оригинальность переоценена. Самые креативные умы в мире не особо креативны; а просто хороши в аранжировке. Для этого они тщательно изучают предмет, а потом крадут. Да, прежде чем стать художником, вы должны побыть вором. Но еще раньше нужно сделаться учеником. Карьера Микеланджело началась с мошенничества. Арт-дилер пришел к нему с просьбой создать статую и искусственно ее состарить. Целью было выдать произведение за античный оригинал и продать кардиналу Раффаэлю Риарио, внучатому племяннику папы Сикста IV и заядлому коллекционеру древностей. В то время подобные работы появлялись по всей Италии, это был стратегически разумный шаг: нанять талантливого скульптора, создать якобы античную статую, состарить и продать по самой высокой цене. Уловка сработала, по крайней мере на некоторое время. Кардинал купил статую, добавив ее в свою коллекцию; но обман вскоре раскрылся. Риарио обнаружил, что скульптура поддельная, и вернул ее дилеру. Однако дальше произошло нечто удивительное. Коллекционер древностей сам нанял Микеланджело, став первым покровителем художника в Риме. Кардинал был не возмущен обманом, а впечатлен. В эпоху Возрождения новичков учили копировать работы мастеров настолько точно, что копии становились неотличимы от оригиналов. Способность воспроизводить работы предшественников не считалась постыдной – она являлась предметом гордости. По словам писателя Ноа Чарни[10], это был «признак способностей, а не двуличия». Поэтому воссоздание молодым Микеланджело произведения римской старины и успешная продажа коллекционеру только упрочили его репутацию. Лучше обратиться к великим, чем пытаться быть оригинальным. Он украл из прошлого, чтобы создать настоящее, и подделка принесла не только ценного покровителя, но и репутацию великого художника. Микеланджело понадобилось огромное терпение, чтобы изучить работы предшественников, а затем точно их подделать. Сегодня такой дисциплины почти нет. Мы слишком нетерпеливы, слишком хотим показать миру, что у нас есть, слишком жалеем времени на изучение основ ремесла. Мы рвемся создавать шедевры и строить репутацию, а не скучать на учебе. Изучение требует смирения, ученического настроя. Но факт остается фактом: если вы хотите стать великим, вы должны приложить к этому усилия. Способность копировать чужие работы не была редкостью и до Микеланджело. Само Возрождение – подделка, ставшая возможной благодаря повторному открытию древнеримской архитектуры и произведений искусства, скульптур, которые считались потерянными в Темные века. Великие художники того времени грабили своих предшественников, воссоздавая греческие и римские художественные формы, ориентируя их на запросы своего времени. Взяв прошлое за основу, они улучшили его и открыли новую страницу в истории искусства. Мы живем в мире, которого не заслуживаем, в эпоху, ставшую результатом напряженной работы предыдущих поколений. Это верно для каждого времени, но особенно актуально сегодня, когда в нашем распоряжении так много ресурсов и инструментов. Микеланджело и его современники смущались подобным образом, богатея в эпоху Возрождения. Но они не просто пассивно воспринимали полученные возможности; они использовали и узнавали их лучше. Художники изучали работы учителей, осваивали техники, копировали старые произведения и перестраивали их, чтобы создать что-то новое. То же самое происходит с нами и сейчас, в Новом Возрождении. Если мы хотим создать работу, которая выдержит испытание временем, мы обязаны уважать полученное наследие. Мы должны стать студентами, прежде чем рваться в мастера. Начинай как подражатель, заканчивай как мастер Вы не только должны красть у мастеров, живших столетия назад, но также можете копировать своих современников. Так и поступила Твайла Тарп. С 1965 года Тарп практикует и преподает искусство танца. За пятидесятилетнюю карьеру она поставила более 130 танцев для Балета Джоффри, Нью-Йорк Сити балета, Балета Парижской Оперы, Лондонского Королевского балета, Американского театра балета и ее собственного ансамбля, получила две премии «Эмми», премию «Тони» и стипендию Мак-Артура. Сегодня она считается одним из ведущих хореографов Америки. Звучит как жизнь творческого гения, но вы еще не все знаете. В 2003 году Тарп призналась в книге «Привычка к творчеству», что она не так оригинальна, как думают люди. На самом деле она вор. Все, что преподает Тарп, так или иначе скопировано у других. Когда Твайла начала танцевать в Нью-Йорке, она решила изучить каждого выступающего на тот момент великого танцора. Танцовщица создала свой образ в опоре на профессионалов, заучивая то, что было по силам, копируя каждое движение. «Я будто стояла позади них в классе, – рассказала она, – копируя, следуя буквально по их стопам. Их техника, стиль и ритм впечатались в мои мышцы». Тарп понимала: оттачивание танцевальных навыков начнется не с оригинальной техники, а с подражания. Она повторяла за великими и после долгих лет обучения создала стиль, принадлежавший только ей – по крайней мере, так решили зрители. «Такова сила мышечной памяти, – пишет Твайла, – которая открывает вам путь к подлинному творению через простое воссоздание». Авторитет в определенной области приходит за счет овладение техниками более опытных людей. Через какое-то время рождается ваш собственный стиль. Писатели поступают подобным образом, дословно крадя слова любимых авторов. Хантер С. Томпсон поступил так с работой своего кумира Ф. Скотта Фицджеральда, делая пометки прямо на страницах «Великого Гэтсби», чтобы понять, «каково было так писать». Он признался в интервью, что множество слов и фраз украл из Библии: ему понравилось, как они звучат. Великие художники не пытаются быть оригинальными, а копируют работы как мастеров прошлого, так и современников – слово за словом, удар за ударом они подражают тому, чем восхищаются, пока эти техники не становятся для них привычными. «Навык запоминается в действии, – сказала Твайла Тарп. – Мы творим через копирование, и постепенно навык встраивается в нашу память». Когда я начал карьеру писателя, то хотел найти свой голос. Однако всякий раз, пытаясь овладеть тем, что полагал собственным стилем, терпел поражение. В написанном мной неизбежно звучали голоса всех когда-либо прочитанных книг. Долгое время я думал: у настоящих писателей все происходит по-другому. Должно быть, они уже рождаются с талантом, неким стилем, который просто рвется на страницы. Оказывается, все не так. Мы находим свой голос, подражая голосам других. Мы все заимствуем у кого-то идеи. Как писал Остин Клеон: «Хороший художник понимает: ничто не возникает ниоткуда. Вся творческая работа строится на ранее созданном. Нет ничего полностью оригинального». Когда мы крадем, в конечном итоге мы создаем наш собственный стиль. Итак, творческая кража становится подарком, который мы сперва получаем, а затем возвращаем миру. Такой вид кражи показывает, как художник запечатлел величие предшественников для себя и своей аудитории. Это подарок всем свидетелям наших трудов. Твайла Тарп воплощает важную истину о творчестве. Вы художник не потому, что крадете. Вы крадете, потому что вы художник. Танцовщица совершенствовала работу других, так как должна была творить. Интуитивно она понимала, что еще не умела этого. В результате Твайла училась, потом практиковалась и в конце концов создала то, чего мир никогда не видел. Совершенно иначе поступила бы настоящая воровка, банальная карьеристка, неспособная правильно использовать чужие труды для создания собственной работы.