Подойдя ближе, Кощея стала столбом, боялась сделать ещё один шаг, а ведун кружил рядом, двигаясь так плавно, словно плыл по воздуху. Наконец он остановился. – Что ты хочешь? – голос ведуна был тих, невыразителен. – Хочу знать, что это, – она показала взглядом вниз. – Тьма, у которой нет имени. Тьма, которая всегда будет следовать за тобой. Тьма, рождённая от слишком большой любви. Теперь ты знаешь. Что ты хочешь? – Избавь меня от тьмы. Я хотела спрыгнуть в реку с обрыва, много раз ходила туда, но не смогла. Жить хочу. Хочу детей, много здоровых и красивых ребятишек… Не отпускает меня земля, – Кощея прижала руки к груди. – У твоего желания есть цена. – Я готова, – глаза её неожиданно сильно полыхнули, – назови любую. Ведун внимательно всмотрелся в лицо Кощеи. – Ты будешь жить, пока носишь плод. И пока ты не остановишься, каждый твой ребёнок будет делать тебя сильнее. Тьма будет бежать за тобой, но не сможет найти. Никто не сможет, если только ты не захочешь. Так ты сможешь обмануть тьму. Даже стоять рядом, а она тебя не заметит. – Но как же я сделаю это? – Мне нужно учить тебя, женщина, как это делается? Ты идеальный сосуд плодородия. Просто не допускай, чтобы тот опустошался. – Я согласна, – Кощея распрямилась, поправила косы. – Не забывай, тьма голодна. Она будет грызть других, пока ищет тебя. – Чего она хочет от меня? – То же, что и другие дети. Любви своей матери. Тот, кто её лишён, никогда не сможет прекратить поиски. Ты понимаешь это? – Да, понимаю, – Кощея упрямо кивнула, – пусть кто-нибудь другой заботится об этом… Ребёнке. – О нём позаботятся. Ведун поднял ладони и положил их на то место, где должно скрываться солнечное сплетение. Кощея охнула, и ладони провалились внутрь. Жилистые руки вытащили блестящий комок переплетающихся нитей, похожий на огромное сверкающее яйцо, только чёрное. Кощея зажмурилась и прикрыла глаза, словно от слишком яркого света. Ведун развёл руки в стороны, и яйцо повисло, чуть подрагивая, а потом взорвалось разлетающимися повсюду каплями. Варвара задрала голову и увидела, как прямо над ней капли собираются заново, падая на щёки и лоб и обжигая холодом. А потом капли сложились в нити, сплелись в паутину и укутали её с ног до головы, врастая в кожу, проникая в волосы. Варвара повалилась на траву. Сколько дней Варвара провела в беспамятстве, сказать трудно, а когда наконец очнулась в незнакомой лачуге, то сразу поняла, что жить, скорее всего, будет. В углу сидела древняя старуха и беззвучно шевелила губами, вперив в стену неподвижные белёсые глаза. Это потом уже выяснилось, что то была излишне жалостливая молодая женщина, на свою беду нашедшая Варвару у дороги и не сумевшая пройти мимо. Очнувшаяся Варвара плохо себя помнила и испугалась той старухи, убежала. Долго бродила потом по деревням, пытаясь вспомнить своё имя или дорогу домой, но тщетно. Рано или поздно люди замечали, что стоит ей задержаться где-то – жди беды. Гнали её беспощадно. Помог случай – в одном месте разъярённая мать решилась отомстить за своего малыша, превратившегося за пару дней в глубокого старичка, и отправила братьев проучить ведьму. Те нагнали её в лесу. Варвара пришла в себя уже в окружении еле дышащих тел, разбросанных по поляне, и в ужасе ползала между ними на четвереньках, пытаясь вдохнуть жизнь. Память потихоньку начала возвращаться, а вместе с ней и способность к исцелению. Тела закашлялись, ожили и исчезли в густой листве, только пятки сверкали. Многих потом спасла, но не всех, а людям на глаза старалась не показываться. Даже ту самую старуху сумела найти и вырвать из цепких лап страшного морока. Дорогу домой она так и не нашла, зато через много-много лет к ней явилась Кощея, ничуть не изменившаяся. Снова на сносях, в дорогом кафтане. Рядом маячил ладно сбитый розовощёкий купец – всё смотрел на свою ненаглядную и поверить не мог своему счастью. Рассказала Кощея, что кузнец чуть с ума не сошёл, когда она пропала перед самым рождением первенца. Боялся, как бы чего не учудила – видел же, какая смурная ходила. Нашёл обоих в ведьмином хуторе, в полном одиночестве: усталую жену и чудного пухлого новорожденного мальчика. И если раньше безумная любовь этого нежного верзилы казалась ей милой, необременительной забавой, а их будущее ясным и безоблачным, то теперь всё изменилось в один миг. Слишком уж счастливыми они были в первые семейные месяцы, не бывает так. Первенец, хотя и проявлял невероятное здоровье и отменный аппетит, имел скверную привычку вдруг оборачиваться разными личинами – кузнец лишь посмеивался и целовал сына в макушку, а вот Кощея расстраивалась ужасно и долго ещё косилась потом на крохотный и тихо сопящий кулёк в люльке. Очень тяготилась Кощея, и в конце концов сбежала, встретив у колодца лихого молодца приятной наружности. А потом ещё и ещё. Поначалу всех своих детей Кощея оставляла отцам, но оказалось, что детишки у неё рождаются необычные. Нет, превращаться они не могли, кроме первенца, зато норовили вытягивать из домашних жизненную силу, рождая нехорошие слухи. Тогда Кощея и вспомнила о Варваре. Исцелить их она не могла, но если те проявляли чересчур буйный нрав и становились опасны, то Варвара должна была укротить чудище – просто дать тьме взять своё. Много раз Варвара просила названную сестру помочь отыскать свой родной дом, а та раз за разом приводила её к полуразрушенной избе на окраине леса. Не признавала в нём Варвара своего жилища, чужим веяло, незнакомым, так и перестала уговаривать. Однажды Кощея назвала встреченную замерзающую, в драном тулупе несчастную её матерью. Варвара не вспомнила эту иссохшуюся женщину, но попробовала излечить. Потом часто приходила, стараясь ощутить хоть что-то, но ничем хорошим это не кончилось. Варвара долго не могла понять, отчего ей так светло, радостно рядом с Кощеей и ластилась, как котёнок, а та вроде бы терпела, позволяла сидеть в ногах и болтать без умолку. Позже сообразила – тьма в ней чуяла рядом мать и тянулась, но достать не могла. Причудливо переплелись и уравновесились миролюбивый нрав Варвары и могучая тёмная сила, данная от Кощеи. – А что потом случилось? – Варвара не сразу услышала вопрос и долго ещё сидела неподвижно, а потом вдруг весело хлопнула себя по коленям. – Одним махом вернулась человеческая память. Вся целиком, а не отдельными клочками. Забавно, что когда во мне стало больше от Варвары, Кощея уже не казалась такой уж распрекрасной, ну и пришлось нашей чудо-мамаше самой разбираться с толпами детишек, потому что лавочка закрылась, надоело мне сопли за ними подтирать. Варвара больше хотела людей лечить, этим и занялись. – Так что же в результате Алёнка сделала с тобой? – Ты ещё не поняла? – хрупкая девушка вскочила с дивана и распахнула окно, наполовину свесившись через подоконник, и спугнула парочку ворон. Те тяжело захлопали крыльями. – Варвара у нас была прирождённой целительницей, так что она просто-напросто стала мертвяком. Никогда ещё я не чувствовала себя такой свободной, такой сильной, – она глубоко вздохнула и птицы рухнули, как подстреленные. Варвара проводила ворон взглядом и закрыла окно. – Весь город могу наизнанку вывернуть, но Кощею мне не найти, пока та сама не захочет. Думаю, вот ты вполне могла бы, – она ткнула в меня пальцем. – С чего бы это? – я инстинктивно отпрянула, чуть не задев застывшую Алёнку, но та даже не шелохнулась. – С того, что хитрый ведун обещал избавить Кощею от меня, но не от тебя. Древнее существо с замашками рассерженного подростка смотрело сейчас с нескрываемой надеждой. – А зачем её искать? – я пожала плечами. – Чтобы остановить всё это, – Варвара медленно развела руками. – Иначе Москве конец. Всем здесь кранты. – А почему нельзя было просто попросить Зинаиду Ивановну? Объяснить всё нормально, в конце концов. Та расхохоталась мне в лицо. – Думаешь, эта воспитательница вот так возьмёт и сдаст свою благодетельницу? Она не первая и не последняя рождённая Кощеей ведунья, но эта натаскана, как цепной пёс. Нет, не для того её Кощея выбрала из многих, чтобы она в первую очередь о людях беспокоилась. – А как же мертвяки? Она собирает их по всему свету. – Да ей плевать, просто не хочет встретиться с духоловом. В былые времена за такие фокусы сразу давали по шапке. И никто не гарантирует, что духолов не ходит прямо сейчас по соседней улице или не лежит в родильном отделении, среди самых обычных младенцев. Оборотни сильно расплодились, да и новое потомство Кощеи вполне освоилось среди людей, так что духоловы проявили бы себя рано или поздно. Знаешь, что смешит меня больше всего? Раньше волки держались сами по себе и не связывались с воришками талантов, а нынешние оборотни додумались на них бизнес делать. Это так по-человечески, не находишь? Чем больше Варвара лила елей про свою неземную заботу о городе, тем сильнее хотелось сбежать отсюда, прихватив Алёнку. Я чуть скосила глаза на полоску тени под рукой и нырнула туда. Царёв стоял в коридоре, залитом дневным светом из-за когда-то рухнувшего участка стены, и озадаченно потирал затылок. Он только что спустился обратно на первый этаж, не найдя ни души, но сейчас, готов поклясться, наверху громко хлопнуло окно и послышались женские голоса. Перепрыгивая через отсутствующие ступени лестницы, Царёв нашёл просторную комнату с хлюпающим на сквозняке окном и снова внимательно осмотрелся. Нет, всё-таки никого. А потом он увидел её – призрачный силуэт на фоне затянутой паутиной стены, но картинка покрылась мелкой рябью и уже начала таять. Федора испугалась, что он уйдёт, и протянула ему руку – другой крепко-накрепко держала Алёнку. Царёв почувствовал лёгкое прикосновение к ладони, а потом пол, стены и потолок ухнули вниз. Я стояла на тротуаре возле машины, а Царёв настойчиво махал мне с водительского места. Заднее стекло опустилось и оттуда высунулась голова девочки-подростка с волосами невообразимого цвета. – Ты едешь или нет? Поехали уже, опаздываем, – Алёнка выждала секунду и требовательно повторила, – Давай же, мам, залезай скорее.