Никто, конечно, моего мнения не спрашивает, но, по-моему, будет совсем неплохо, если эти двое опять соединятся. К тому же у них есть дети: сын Донни, восьми лет, и дочка Мэри, шести лет. Именно так: Донни и Мэри. Родители назвали их в честь Осмондов, семейной группы, которой мы все заслушивались в молодости, и это лишнее подтверждение тому, что Шарлотта и Леонард — идеальная пара. Но если даже я преувеличиваю, то — уж поверьте мне! — становиться матерью-одиночкой следует лишь в самом крайнем случае. Например, когда отец семейства не может отказать себе в удовольствии вступить в клуб "Девочки на любой вкус". Когда мы с Матиасом вышли на улицу, Шарлотта бросила быстрый взгляд в нашу сторону и тут же вновь принялась разглядывать Тейлорсвиль-роуд, словно и не заметила нас. Вполне в ее духе. С большими серыми глазами, высокими скулами и невероятно прямыми светлыми волосами — в далекие шестидесятые девушки утюгом гладили свои волосы, чтобы они стали такими же прямыми, — Шарлотта была очень хорошенькой, но вела себя так, словно задалась целью стать ходячими обоями: симпатичная, приятная, но не дай бог задержать на себе внимание. По правде говоря, когда Шарлотта пришла в агентство, я думала, что застенчивость помешает ей добиться успеха в риэлторском бизнесе. При том, что сорок процентов агентов-новичков отсеиваются в первый же год, перспективы Шарлотты вызывали у меня большие сомнения. Однако дела у нее идут прекрасно. Шарлотта так скромна, так ненавязчива, что некоторые клиенты предпочитают работать именно с ней. Особенно те, кто терпеть не могут нахальных торговцев и любят без спешки обдумывать предложения. Шарлотта мне искренне нравилась, она действительно была милым человеком, но, признаюсь, порой хотелось схватить ее за плечи и как следует встряхнуть. А сейчас мне хотелось встряхнуть Матиаса. Но это было невозможно. Его плечи выглядели непоколебимыми, как скала. — Послушайте, Матиас, у меня тоже есть права. И хватит совать всем под нос… Но Матиас не слушал меня. — Привет, — обратился он к Шарлотте. — Я Матиас Кросс, и мне хотелось бы знать, видели ли вы этот снимок раньше? Вот и все мои права. Для ответа Шарлотте понадобилось много меньше времени, чем Барби. — Нет-нет, — произнесла она и тут же отвернулась. — Не помню, чтобы я когда-либо видела этот снимок. При этом Шарлотта почти не взглянула на фотографию. — Вы уверены? — осведомился Матиас. — Конечно. О боже! — Кроткая мышка поднесла лапку к шее и смутилась. Глядя на Шарлотту, можно было подумать, что приличным женщинам не годится разглядывать столь откровенные купальные костюмы и уж тем более надевать их. Я стояла, размышляя, не пора ли повесить на двери моего дома красный фонарь. Ситуация складывалась не блестяще. До сих пор только один человек подтвердил мой рассказ о фотографии — Даниэль. Собственный родной сын. И если этого обстоятельства было недостаточно, чтобы дискредитировать его как свидетеля, то стоит Матиасу переговорить с ним лично, а не по телефону, и пробитый пулями гардероб Даниэля довершит дело. Если Шарлотта и была шокирована моим бикини, то своим ответом на следующий вопрос Матиаса она полностью себя реабилитировала. — Вы когда-нибудь видели Скайлер и моего отца вместе? — Нет, — ответила Шарлотта, покраснев до корней волос. — Я… я никогда не видела их вместе. — Она не сводила глаз со своих туфель. — Право, не думаю, что когда-либо… Шарлотта не закончила. На автомобильную стоянку въехала вишневая «тойота» последней модели, и у Шарлотты вырвался вздох облегчения. Ее муж, Леонард, вышел из машины и направился к нам, дружелюбно улыбаясь. Высокий, худой и мускулистый Леонард был бы куда более привлекателен, если бы не избыток суетливой энергии. Он постоянно махал руками, раскачивался на пятках или теребил какой-нибудь предмет своего туалета. Неудивительно, что Леонард не толстел. Вечный двигатель, он сжигал каждую лишнюю унцию жира. Пока Леонард шел к нам, он поддернул рукава своего синего блейзера, поправил галстук с рисунком и провел ладонью по редеющим светлым волосам. И все это одновременно. Шарлотта откашлялась и приступила к церемонии знакомства: — Гм, Леонард, ты уже знаком со Скайлер, а это… это, гм, мистер Матиас Кросс. У нашей фирмы были дела с отцом мистера Кросса незадолго… гм… до его кончины, и мистер Кросс и Скайлер решили задать мне пару вопросов. Я уставилась на Шарлотту. Она отчитывалась перед бывшим мужем, как перед родным отцом! Очевидно, Леонард остался доволен докладом, потому что не стал тратить времени на дурацкие вопросы. Либо его суетливость не позволяла ему долго оставаться на одном месте. Леонард кивнул мне, пожал руку Матиасу, выразил свои соболезнования, взял Шарлотту за локоть и повел к машине. На все про все ему потребовалось не более минуты. Как только Аккерсены удалились на приличное расстояние, я снова набросилась на Матиаса: — Ладно, Матиас, вы задали свои вопросы. Теперь я хочу спросить вас. Вы намерены вернуть мне фотографию? Матиас ответил, не раздумывая. Ответ меня не удивил. Я проглотила обиду, собралась с духом и задала следующий вопрос: — Вы намерены передать ее в полицию? Матиас опять не колебался. — Не могу сказать, что я поверил вашим россказням о фотографии, — произнес он, задумчиво почесывая бороду. — Ведь никто, кроме вашего сына, их не подтвердил. Открыл Америку! — Надо полагать, вы приняли решение? — напирала я. — Будете судить обо мне всего лишь на том основании, что нашли мою фотографию в столе вашего отца? Да кто угодно мог положить ее туда! Матиас глянул на меня в упор. — Я принял решение. Но только в отношении фотографии. Я не отдам ее в полицию… — Мое сердце затрепетало от радости, но Матиас продолжил: — По крайней мере до тех пор, пока не выясню, говорите вы правду или лжете. Значит, приговор всего лишь отложен. Матиас дает мне шанс убедить его в моей честности, прежде чем бросить на съедение волкам. Душа-человек! И все-таки мне стало легче. Чуть-чуть. И на том спасибо. Я бы и дальше наслаждалась этим чувством облегчения, если бы новое соображение не пришло мне в голову. До сих пор все, что полиция и Матиас могли предъявить мне, носило весьма спорный характер. А что, если Матиас согласился придержать снимок только для того, чтобы усыпить мою бдительность, пока будет таскаться за мной по пятам в надежде найти неопровержимое доказательство моей виновности? Обмозговать этот вариант я не успела, потому что дверь "Квадратных футов Джарвиса Андорфера" распахнулась и на пороге возник хозяин фирмы собственной персоной. Глава 10 Если устроить соревнование, что громче — голос Джарвиса или гром небесный, Джарвис несомненно победит. — Здравствуйте! — прогудел он, сжимая руку Матиаса, так что кости затрещали. — Очень рад познакомиться! Не знаю, как Матиас Кросс, но я поверила Джарвису. Казалось, мой босс вот-вот зарыдает от счастья. — Рад познакомиться, — эхом отозвался Матиас, но его голос прозвучал не столь уверенно. Возможно, сомнения объяснялись тем, что Джарвис продолжал усиленно мять его руку. Мой босс словно корову доил. — Я страшно огорчился, когда услышал о вашем бедном отце, — продолжал Джарвис. — Какая ужасная трагедия! — Эта расхожая фраза хоть как-то оправдала слезы, сверкнувшие в его глазах. — Позвольте представиться: Джарвис Андорфер, владелец "Квадратных футов Джарвиса Андорфера". Отпустив руку Матиаса, босс немедленно принялся смахивать со лба несуществующие волосы. Полагаю, Матиас и сам мог бы догадаться, кому принадлежит фирма, но Джарвис явно желал избавить сынка Эфраима Кросса от малейших затруднений, а заодно произвести самое благоприятное впечатление. Я искоса глянула на Матиаса. Похоже, Джарвису не удалось потрясти собеседника. На лице Матиаса не отразилось ничего, кроме облегчения, поскольку Джарвис отпустил его руку прежде, чем потребовалось медицинское вмешательство. — Меня зовут… Больше Матиас не успел ничего сказать. Джарвис перебил его: — Ради бога, я знаю, кто вы такой, Матиас! Вот так Джарвис и Матиас стали называть друг друга по имени. Ну и ловкий же малый мой босс! Подозреваю, доведись ему познакомиться с Папой Римским, он и его через минуту называл бы по имени. — Оставим церемонии. Осмелюсь предположить, в нашем городе все знают, кто вы такой, — бодро продолжал Джарвис, небрежно взмахнув рукой. И с ухмылкой добавил: — Все те, кто не лыком шит. — Очевидно, мой босс причислял себя к последней категории. Вместе с другими шишками Луисвиля. — И как же так случилось, что вы заглянули в наше агентство, а меня никто не предупредил! Последнее восклицание было явно обращено ко мне. А чтобы не оставалось сомнений, Джарвис бросил на меня мрачный взгляд. "Тоже мне секретарша! Даже не сказала, что Матиас Кросс здесь!" — отчетливо читалось в его глазах. Я ответила боссу не менее красноречивым взглядом: "Так уволь меня из секретарш. Разбей мое сердце". Иногда я умею вот так саркастически глянуть. Поскольку я не проявляла признаков раскаяния, Джарвис прекратил метать взгляды-молнии и переключился на Матиаса. — Должен извиниться. Я был наверху, говорил по телефону и понятия не имел, что вы здесь. Если бы я только знал, Матиас, я бы, разумеется, тотчас поспешил к вам! Мои служащие (снова суровый взгляд в мою сторону) прекрасно знают, что следует немедленно оповещать меня, когда к нам заглядывает известный и уважаемый человек. Но в данном случае, боюсь, я бы так и не узнал о вашем присутствии, если бы случайно не решил спуститься… Мне очень, очень жаль. Надеюсь, я не заставил вас долго ждать и теперь… Джарвиса несло. Однако он переоценил свою значительность. С ним такое нередко случается. Мой босс искренне верит, что если в "Квадратные футы" забредет толстосум, то он ни с кем не соизволит слова молвить, кроме самого хозяина. Знаю, с моей стороны это было проявлением мелочности, но я не удержалась: — Тебе не за что извиняться, Джарвис. Матиас пришел ко мне. Пояснять, что Матиас явился исключительно затем, чтобы уличить меня во лжи и на закуску обвинить в убийстве, не было никакой необходимости. Вовсе ни к чему расстраивать начальство столь некрасивыми подробностями. К тому же бедный Джарвис и так выглядел расстроенным. Его круглая физиономия побледнела. — Вот как… — Несколько секунд мой босс в замешательстве теребил акварельный галстук, не зная, что сказать, — возможно, впервые в жизни. Но быстро нашелся. Откинув со лба невидимую шевелюру, он заявил бодрым тоном: — Что ж, Скайлер — квалифицированный работник, в чем у меня нет ни малейших сомнений…