В начале восьмого меня будит мрачная Нафка. По ее виду я понимаю, что о результате можно не спрашивать. Умываюсь питьевой водой из бутылки и выползаю на свет божий. Надо понимать, что сегодняшние поисковики почти все – координаторы (еще одна симпатичная для меня черта: когда некому искать, координаторы встают и едут простыми поисковиками). Эти вообще звери. Для них неудача – личный вызов. Стоят недовольные, смотрят карту, треки, спорят, отлавливают и опрашивают прохожих-собачников: – Простите, а вы здесь живете? Помимо дедушки, который через полдня без лекарств не сможет передвигаться – будет фактически парализован, мы ищем некое зеленое строение в лесу: о том, что оно находится рядом с ним, дедушка успел сообщить по телефону прежде, чем прошли эти полдня и он перестал говорить. Поэтому поисковики рассматривают карты со спутников, выспрашивают у прохожих, что тут есть зеленого, а я, поняв по их оживленным голосам, что появились новые интересные идеи и Москва отменяется, иду натягивать поисковые штаны и ботинки. (Это я специально, чтобы ограничить себя и не идти в лес, не взяла свой поисковый рюкзак с водой, едой, зажигалками и прочим, но зато собрала полный комплект одежды для леса. «Л» – логика.) У нас, то есть, конечно, у них – я только кивала, делая умное лицо, – появились три версии, основанные на свидетельствах местных, их надо проверить. Как поспавшая и самая бодрая, я выражаю готовность ринуться в наиболее непролазные дебри, и мы с Севой Будкиным отправляемся в заросли борщевика, где группа слышала какие-то неясные звуки. (Обессилевший пожилой и полупарализованный человек может издавать очень отличающиеся от обычного крика звуки.) Пока мы добираемся до точки, солнце уже вовсю раскочегаривается, и с меня начинает лить пот. Это нормально, если на вас штаны и ветровка из гортекса и ботинки, в которых можно переходить реки, – в другой одежде в борщевик лучше не соваться. Сева благородно ставит меня на самый край зарослей – под предлогом того, что этот участок прочесать очень важно, а ему из середины и так все видно. Я делаю вид, что верю, и мы «чешем» дикие, чудовищные, какие-то динозаврьи заросли шестиметрового борщевика. Когда под ногами с хрустом ломается очередной ствол толщиной в руку, я вспоминаю «День триффидов» и вздрагиваю. Что-то в этом растении не то. Не удивлюсь, если оно сознательно захватывает землю. Но это все лирика, а вот получить хлестнувшим стеблем по лицу или задеть листом участок голой кожи между перчаткой и курткой – удовольствие ниже среднего, поэтому я сосредотачиваюсь, по максимуму втягиваю конечности в рукава, как черепаха, и погружаю лицо в воротник. Через заросли с шумом продирается Будкин. Он похож на студента-революционера – лицо до глаз повязано белой медицинской косынкой, очки, шляпа; для полного сходства не хватает бутылки с зажигательной смесью в поднятой руке. Продравшись через борщевик, встречаемся с другой «лисой», которая проверяла вторую версию, вместе углубляемся в поле по газопроводу, безрезультатно «пробивая» с ней третью, отчитываемся координатору и едем домой. Через два часа интересной дорожной беседы, когда мы уже в Москве, у Нафки звонит телефон: ее жених сообщает, что наш потерявшийся найден-жив. – Что?! – кричит Нафка. – Где он был?! Она звонит координатору, подъехавшему утром к поисковикам, но поскольку группы на месте заняты эвакуацией, более точного ответа на вопрос «Где нашли?», чем «В лесу», получить пока не удается. Мои спутники одновременно рады и раздосадованы – но не тем, что деда нашли не они, а тем, что они, возможно, прошли мимо него во время поиска. Вот это для них действительно драма. Анализируют, спорят, вспоминают, где были и что видели. Расстаемся мы уже в середине дня. Три остановки для высадки, и каждый из нас возвращается в обычную жизнь: работа, дом, семья, магазин, готовка. Я остаюсь в машине одна. Поскольку сегодня искала мало, я просто еду и радуюсь за деда, которого так и не увидела. Он уже, наверное, в скорой. Может, уже успели приехать родственники. Может, ему уже даже дали его важные лекарства. Но главное – он больше не один, ночь закончилась, его нашли, и теперь все будет хорошо. А я же так люблю, когда все хорошо кончается. Поиск обездвиженного человека в природной среде Если координатор поиска предполагает, что пропавший по какой-то причине лежит, не может отзываться, обездвижен, поисковые группы работают на лежачего. Это значит, что они, продолжая выкрикивать имя пропавшего, концентрируются на поиске лежащего человека и готовы к тому, что он или не отзовется, или будет издавать звуки, отличные от обычного крика. Причины, по которым человек может лежать, бывают самыми разными. Во-первых, он уже не первые сутки в лесу и обессилел. Во-вторых, он переохладился или обезвожен – это основные причины гибели человека в природной среде. Третий вариант – у него есть хроническое заболевание, и отсутствие таблеток привело к тому, что он теперь не может двигаться. Четвертый вариант – у него внезапно ухудшилось здоровье, и это привело к тому, что он не может двигаться и отзываться (травма, кровопотеря, инфаркт, инсульт, потеря сознания и так далее). Все эти ситуации требуют экстренного реагирования и слаженной работы групп добровольцев и государственных служб (МЧС, полиции, скорой помощи), в том числе на стадии эвакуации. «Предупредите меня о поиске» Привела к Дулину папиного друга, физика-изобретателя, на предмет взаимного интереса: у «Лиза Алерт» есть свои нетривиальные задачи – например, связанные со съемкой с воздуха или с отслеживанием перемещений групп по лесу, и предполагалось, что они все это обсудят. Я их познакомила и со спокойной душой отправилась по своим делам. Через два часа мне позвонил возбужденный Дулин: – Нет, ты представляешь!!! Он сказал, что ему, чтобы понять специфику задачи, надо выехать на место поиска и посмотреть, как он происходит!!! (Драматическая пауза.) – Ну и что? – не поняла я. – Вполне нормальное желание. Дулин дохнул в трубку огнем. – Нормальное?! Он сказал, что ему бы было удобнее, если бы я предупредил его за два-три дня до поиска о том, где он будет происходить! Подождав, пока я отхохочусь, Дулин мрачно добавил: – Я бы тоже хотел знать о поиске за два-три дня до него. – А что? – воодушевилась я. – Предлагаю продвинуть эту идею в массы! Даешь информирование о поиске за трое суток! Тогда к нужному моменту мы можем расставить по периметру леса поисковиков и просто не пустить туда потерявшегося! Я еще долго изощрялась в остроумии на эту тему, Дулин отмалчивался. Современные устройства на поисках Для тех, кто не знаком с поисковой деятельностью, поиск потерявшегося в природной среде выглядит так, что мы получили сообщение о пропаже человека, собрались, приехали туда и пошли его искать, хаотично перемещаясь по лесу. На самом деле современная поисковая операция – это мероприятие, алгоритм которого определяет координатор в зависимости от обстоятельств пропажи человека (маленький ребенок и пожилой человек с деменцией будут вести себя в лесу по-разному, им угрожают разные опасности, и, соответственно, и задачи по их посику разные). В поисковых операциях с каждым годом задействуется все больше и больше техники. Минимум необходимого оборудования – это рации и навигаторы, с которыми группы уходят в лес. У координатора в штабе есть ноутбук, к которому подключаются навигаторы, – в них закачивается карта, а затем, когда группы возвращаются из леса, навигаторы снова подключаются к компьютеру, и координатор видит треки групп. Кроме того, на поиске могут быть штабные радиостанции (для лучшего радиообмена), антенны, спутниковые модемы, мобильные вышки сотовой связи. Сегодня при необходимости мы можем подключать беспилотников – операторы снимают территорию, а группа просмотра и нейросети смотрят снимки. У нас уже есть система маяков, которая позволяет координатору в режиме реального времени отслеживать перемещение групп по лесу. Мы очень внимательно следим за техническими новинками и с большим интересом участвуем в разработке специальных программ, технических решений и приложений, позволяющих малыми ресурсами находить людей как можно быстрее. Кто нашел? Каждый раз, когда я уезжаю на поиск, те, кто об этом знает, потом, разумеется, спрашивают: нашли?! Как правило, отвечаю: нет. Реже – да. Тогда обязательно спрашивают: ты нашла? Нет, я лично пока не нашла никого. В отряде есть люди и заслуженнее меня, и с тем же результатом. Но у меня – к моему собственному удивлению – нет никаких связанных с этим отрицательных эмоций, настолько велика радость от того, что нашли, и неважно, кто это сделал. К тому же я всегда точно знаю, что в этой большой победе есть и мой маленький вклад: если бы я не «зачесала» свой участок… Если бы не привезла других поисковиков… Если бы не притащила еды… Если бы не расклеила ориентировки… Это тот самый классический случай, когда каждый выполняет свою маленькую задачу и удача – это результат не столько везения, сколько правильно организованной работы многих. А потом, это такое счастье, что человек нашелся, что больше ничего не надо, честное слово. Самый простой способ помочь потерявшемуся Изучайте ориентировки. Не проходите мимо тех, кому очевидно нужна помощь. Допустим, если вы видите пожилого человека, который в мороз идет по улице в тапочках, логично предположить, что с ним что-то не так. Люди с деменцией часто говорят несуразные вещи или одержимы навязчивыми идеями. Попросите его себя назвать, спросите, куда он едет, какое сегодня число. Не оплачивайте проезд и не давайте денег на дорогу человеку, который вызывает у вас подозрения, – он может таким образом уехать очень далеко, и его будут долго искать. Если вы видите лежащего человека, прежде чем к нему приближаться, убедитесь, что вам ничего не угрожает (особенно ночью в подворотне), что рядом нет оголенных проводов, что его не ударило льдиной с крыши и так далее. Если человек без сознания, поверните его на бок и вызовите скорую помощь. То же самое следует сделать, если он пьян – состояние алкогольного опьянения не означает, что ему не нужна помощь и что его не ищут. Кроме того, некоторые внезапные состояния (например, инсульт) непрофессионал может легко перепутать с опьянением. Если вы видите ребенка, который явно растерян и нуждается в помощи, обязательно подойдите и спросите, надо ли ему помочь. Не трогайте его, даже если он плачет и нуждается в утешении, – утешайте словами. Не уводите с того места, где вы его нашли. Попросите помочь прохожих – дать объявление по громкой связи в том месте, где вы находитесь, привести охранников, вызвать полицию. Не оставляйте ребенка одного. Во всех случаях, если потерявшегося/пострадавшего человека забирает скорая помощь или полиция, сфотографируйте его, запишите, куда и кто его увез, номер машины и передайте эту информацию нам. Не снимайте лося со вспышкой Двести километров от Москвы, три часа ночи. Дорогу перегородили лоси и не уходят. Мы сидим в машине и ждем. Сзади бубнит новенький: – Блин, чего мы стоим, ну поехали уже, давай, побибикай им, помигай – и вперед. – Нет, – спокойно говорит сидящая рядом Катя, старшая группы, и я стою. Десять минут назад, когда впервые за сегодняшний день мы увидели лося, Катя рассказала мне поучительную историю о том, как в Лосинке пропал человек, нашли его спустя какое-то время погибшим, а при нем был фотоаппарат. И что же ребята увидели на снимках? Вот он гуляет вечером и снимает окружающую природу. Вот он вдруг увидел вдалеке лося и снял его. Вот лось еще ближе, он снимает его со вспышкой. И еще. И еще. Вот он в пяти метрах. Все. Лось кинулся на человека, который непрерывно бил ему в морду ярким светом, и растоптал. Конечно, машину растоптать не так просто, но все равно не хочется, тем более что это мать с детьми. Тихонько, без резких движений ползу навстречу лосям. Им это надоедает, и они медленно, с достоинством уходят с дороги, а затем, ускоряясь вместе с машиной, скачут параллельно дороге красиво, как в замедленной съемке, вскидывая тонкие ноги, в полупрозрачном тумане – мать и три лосенка… И сову видели. И аиста. И ежей. И кучу каких-то неизвестных птиц. И слоистый туман. И рассвет над лесом… Да, я езжу еще и за этим.