Это удар ниже пояса, Виктор Сергеевич, так и знайте, когда будете читать! Один раз я так все бросила и поехала – и была неправа, потому что мне точно в эту ночь надо было спать восемь часов как минимум, но я это поняла уже утром за рулем по дороге в Москву… Второй его творческий метод, наоборот, основан на позитивном подкреплении. Этот номер со мной он исполнил за сезон дважды, после того как я уже поучаствовала в поиске. – Привет! – бодро кричит он в трубку. – Ну что, деда мы локализовали, слышим его, нужен народ, просто чтобы вынуть его из леса! Это очень мощный ход – кому же не хочется быстро смотаться, пойти туда, где уже точно находится дед, и «вынуть» его из леса! …В общем, оба раза оказывалось, что «деда» не локализовали, где он – неизвестно, но выяснялось это, естественно, уже когда я приезжала в лес. Понятно, что разворачиваться в такой ситуации глупо… Надеваешь ботинки, берешь фонарик, смотришь выразительно на Дулина и идешь с группой в лес. Прожигающий взгляд Уезжая рано утром с поиска двух ушедших в лес братьев пяти и семи лет, я вдруг увидела родителей пропавших детей. Я сразу поняла, что это они. В окружении десятков машин МЧС, полиции, Мособлпожспаса (спасатели), казаков и других стояли мужчина и женщина. У женщины был измученный потухший взгляд, она еле стояла, вероятно, приняла недавно лекарства, а у мужчины были страшные глаза. Он стоял так, чтобы видеть каждую выезжающую с поиска машину – у «Лиза Алерт» чуть в стороне находилась своя стоянка. Поэтому я как бы налетела на его взгляд. Смотреть ему в глаза было невыносимо – а он рассматривал каждого выезжавшего, – но отвернуться тоже не представлялось никакой возможности. Так и выезжала, чувствуя, как меня насквозь прожигает этот взгляд. И думать в последующие часы о чем-то, кроме этих детей и их родителей, тоже было невозможно. И быть счастливее, чем в ту минуту, когда прошло долгожданное «СТОП! ПРОВЕРКА ИНФОРМАЦИИ», а затем «НАЙДЕНЫ, ЖИВЫ» тоже было, наверное, невозможно. Про поиски детей в лесу и резонансные поиски Поиск маленького ребенка в природной среде всегда собирает максимальное количество людей и привлекает общественное внимание. Во всяком случае, это в последние годы так, и мы этому очень рады, потому что считаем, что пропажа ребенка – это действительно именно та ситуация, которая должна быть главной новостью дня. На наш взгляд – это во многом заслуга отряда «Лиза Алерт» и поискового движения в целом – мы сумели совершить переворот в общественном сознании и сделать так, что люди осознали: это проблема, требующая немедленного реагирования всех служб и добровольцев, чтобы больше не повторилась ситуация, с которой началась история «Лиза Алерт», когда в 2010 году заблудилась в лесу четырехлетняя Лиза Фомкина и ее фактически в первые пять дней не искали… Сегодня поиск ребенка в природной среде – это полномасштабная поисковая операция, к которой привлекается множество людей, служб, техники. В таком поиске может участвовать до 1000 и более человек в день. Слетаются генералы и губернаторы, съезжается специальная техника, стягиваются все службы – полиция, МЧС, Росгвардия, Следственный комитет, причем многих сотрудников отзывают из выходных и отпусков, – приезжают и прилетают водолазы и пилоты, сотовые операторы пригоняют за десятки и сотни километров мобильные вышки сотовой связи, местные жители и администрация организуют ночлег и питание… Поиск ребенка, который потерялся «в природе», часто становится резонансным. Но в последнее время не меньший интерес вызывают и поиски детей, пропавших в городе. После завершения такого поиска, в зависимости от исхода и обстоятельств, общество часто начинает искать ответы на вопросы, которыми до этого не задавалось или задавалось редко. Как быть с насильниками, которые уже отбыли наказание, вышли на свободу и снова совершают то же? Как обезопасить себя от них? Как в XXI веке дети могут гибнуть в сельских туалетах? Почему у нас это регулярно происходит, в том числе на территории школ, значительная часть которых не оборудована современной канализацией и не является безопасной для детей территорией? В этом – еще одна важная миссия отряда «Лиза Алерт»: громко задавать вопросы, на которые необходимо найти ответы. Ирина Опимах, инфорг, оператор горячей линии «Лиза Алерт» (интервью проекту «Гордость России», ноябрь 2019 года) «Разговаривая с заявителем, я чувствую его эмоции, и если он, например, плачет, я могу дать ему секунд десять, чтобы выплеснуть эмоции, а потом говорю: „Соня, я все понимаю, но сейчас наша главная задача – как можно скорее запустить алгоритмы поиска, поэтому давайте я вам задам вопросы, мы быстро оформимся и будем уже дальше разбираться“. Почти всегда это срабатывает. Я подстраиваюсь под человека, могу сделать голос строже, могу мягче, могу начать чуть громче говорить, чуть тише… Я транслирую человеку не гарантию того, что мы найдем его ребенка – я, конечно, не могу это обещать, как бы мне самой этого ни хотелось, – но уверенность в том, что знаю, что надо сейчас делать. Это его успокаивает, потому что для него дополнительный стресс к тому, что пропал ребенок – это то, что он не понимает, что делать. Самое тяжелое для родителей – это давать описание ребенка. Для них это сразу означает морг и опознание, хотя мы берем описание, чтобы понимать, кого ищем, разместить информацию на ориентировках и объясняем это, процентов восемьдесят родителей в этой части опроса начинают плакать. Я стараюсь на это не реагировать, делаю вид, что не замечаю, и заявитель постепенно приходит в себя». Статусы поисков У начатых поисков могут быть промежуточные и окончательные статусы. Найден, жив (НЖ) – потерявшийся найден (вышел сам, найден нами, полицией, родными и так далее). Найден, погиб (НП) – потерявшийся найден погибшим. Не найден (НН) – пропавший до сих пор не найден, поиск продолжается. Стоп, проверка информации (стоп) – найден человек, предположительно пропавший; по алгоритмам «Лиза Алерт» до смены статуса на «Найден, жив» или «Найден, погиб» близкие должны подтвердить личность человека (или, если речь идет о найденных останках, это должны сделать эксперты). Инфопоиск – поиск ведется распространением ориентировок, обзвоном больниц, бюро регистрации несчастных случаев и полиции и автономными проверками свидетельств. Актив – поиск ведется со штабом и работой поисковых групп по задачам координатора. Отказ заявителя – заявитель по какой-то причине просит прекратить работы по поиску или передумал подключать добровольцев к поиску. Отказ в поиске – мы по какой-то причине отказываем в поиске. Отправлено в «Жди меня» – в некоторых случаях мы рекомендуем заявителям, которые ищут давно пропавших людей, обратиться в программу «Жди меня». Обратный поиск – когда человек найден, но не может себя назвать (бабушка или дедушка с деменцией, травмированный или находящийся в кризисном состоянии человек, маленький ребенок) и мы ищем его родных. Как почувствовать себя древним человеком Ломлюсь через поваленные бревна со своей «лисой» и думаю о том, что лес – это то, что возвращает нас назад, к пещерам, к отсутствию цивилизации, к древним суеверным временам. Во-первых, сама ситуация – потерялся в лесу – это древнее, антицивилизационное событие; собственно, сам повод – сбор грибов и ягод – тоже что-то такое древнее, что древнее некуда. Во-вторых, это место, где ты, будь ты трижды увешан самой современной техникой, в каком-то смысле во власти стихии. Тебя поливает дождь, едят комары и колют ветки, ты должен идти ножками и работать ручками. В-третьих, походите немного ночью по лесу, и вы начнете понимать древних, которые, как учил нас учебник истории для пятого класса, обожествляли силы природы, потому что не могли их объяснить. Нет, конечно, если вы закончили среднюю школу, прекрасно понимаете происхождение грозы, знаете, откуда берутся те или иные звуки, и знаете, что темнота – это просто отсутствие света, но это не отменит иррационального страха, дискомфорта, настороженности. Человечество на протяжении веков стремится взять как можно более полный контроль над жизнью, исключить из нее всякую случайность. Это ему вполне удается, но расплатой за это становятся рутина, депрессии, скука, отсутствие физической активности. Тогда человек начинает искусственно, как витамины, принимать в необходимых дозах адреналин и спорт. Например, без всякой на то жизненной необходимости ставит себя в ситуацию выживания, отправляясь в поход, гоняет на квадроцикле, прыгает с высоты и так далее. А лес и поиск дают не только возможность все это пережить естественным образом, но и возвращают тебя к этому давно забытому, но хранящемуся где-то в древних слоях прапамяти: «Выжить! Найти! Спасти и спастись!» Про горячий сезон поиска и популярность сбора грибов Мы считаем пиком поискового сезона весенне-осенний период, потому что это время, когда при том же количестве заявок на поиск в городе у нас возрастает количество поисков в природной среде. Кстати, потерявшиеся «в природе» не всегда пропадают в лесу: есть регионы, где леса почти нет (например, Ростовская область или Ставрополье), а природные поиски есть – они ищут пропавших в степях и посадках, и это очень непростая задача – найти человека, особенно ребенка, например, в полях подсолнухов выше человеческого роста. Более того, в таких местах приходится прочесывать местность, двигаясь цепью, «звенья» которой вынуждены держаться за руки, или искать верхом на лошади, или с привлечением авиации и беспилотников. Но самый горячий наш сезон – это время, когда в лесах появляются грибы и ягоды. Особенно много заявок на поиск обеспечивают нам грибы, и часто – в те годы, когда их долго не было и вдруг они в огромных количествах вырастают. Тут наше азартное, а во многих регионах часто только этим и зарабатывающее население хватает корзинки, ведра и пакеты и бежит в лес. При этом о правилах безопасности почти никто не вспоминает или даже не знает, и в лес уходят в темной одежде, пренебрегая запасом воды и еды, не берут с собой телефон, «чтобы не потерять» (объяснение, которое неизменно вызывает истерику у всех поисковиков после нескольких суток поисков какой-нибудь бережливой бабушки), легко одеваются, потому что идут «на полчасика», не берут ни карты, ни компасы, ни свои ежедневные таблетки, потому что «всю жизнь здесь ходят» – и в результате вечером (потому что днем потерявшийся и его родные еще надеются, что он вот-вот выйдет) у нас начинается «алярм, алярм». Стоят наготове «ангельские» вертолеты, встают на всякий случай на горячую линию дополнительные операторы, пешие поисковики проверяют рюкзаки, оперативные дежурные прозванивают координаторов: кто сегодня может взять поиски? Этой ночью нужен будет каждый! Работа на прочес Если координатор на поиске в природной среде предполагает, что потерявшийся уже может лежать (человек потерялся давно, травмирован, обездвижен из-за того, что пропустил время приема таблеток, и так далее), он начинает работу на прочес. Это значит, что поисковые группы должны более тщательно и плотно, чем при работе на отклик, осматривать свой квадрат и стараться заметить лежащего. Это сложно, особенно если потерявшийся ушел в лес в темной или камуфляжной одежде (а в большинстве случаев так и есть). Спасение бобра Сегодняшние заметки – с зоологическим уклоном. Опять лето, опять Дмитровский район, опять дедушка, который знает лес как свои пять пальцев и собирает грибы на продажу (то есть такой, который заблудиться не должен по определению), опять первая ночь – безрезультатно. Приехало неожиданно много народу, подтянулись местные, в ночном радиоэфире – толпа переругивающихся «лис»: площадь поиска большая, сигнал проходит плохо, поэтому время от времени одна из «лис» возбуждается от того, что слышит отклик на свои крики, после чего выясняется, что это кричала другая «лиса», и так далее. (Кстати, личное открытие – если надеть гортексные штаны[3] на голое тело, их запросто пробивает крапива.) Утром собираемся большой компаний во главе с собакой домой.