— А семь — это уже другое дело?! — вскинулся я. — Нет у них семи тысяч бойцов, — с ленцой протянул Вапачиро. — Что ты имеешь в виду? — Вон там и там, — Серый подполз обратно к краю и тыкал пальцем. — Похоже, действительно, воины. А за складами — обычные носильщики. Вы посмотрите, какая у них прорва добычи. Им здесь нужны тысячи носильщиков. — Верно, владыка! — обрадовался Аскуатла. — Можно смело две или три тысячи отбросить. Мало того, что носильщики, так еще наверняка из местных. Побежденные. Понимаешь? — Понимаю, — вздохнул я. — Ну, допустим, их даже пять тысяч… — Так и пяти нету, — улыбнулся Муравей. — Что тот брат князя местного говорил? Эти аколуа, кого подчиняют, тех с собой идти заставляют. Он говорил, что там и чумбиа несколько сотен есть. А сюда они через многие племена прошли. Думаю, тысячи полторы наскрести могли. Вряд ли больше… Я бы на месте их командира больше брать не рискнул. И, как я понял, часть их воинов в набеги частенько уходит. — Нет так уже и страшно, — нарочито заулыбался Моччитуа. — Аколуа немного, но на них вся эта толпа держится. Вот как бы нам именно на них напасть… Да так, чтобы остальные вмешиваться не стали… Мозги князя от чрезмерных усилий заскрипели так, что, наверное, и в лагере было слышно. Хотя, там такой ор непрерывно стоял… А я вдруг совершенно успокоился. — Так ведь это проще простого, — с мягкой улыбкой тихо заявил я. — Они сами придут, куда нам нужно. И в нужном количестве. Князь вытаращил глаза. — Ты можешь так ими управлять?! Приятно, когда настолько верят в твое всемогущество. — Этими? Смогу. Ведь у нас есть сладкая тыква на веревочке… — меня упорно не понимали. — Брат князя! Слить им эту информацию, и они сами побегут! — Ты хочешь подослать им человека? — оживился Аскуатла. — Но поверят ли ему? Там, наверное, не полные дураки командуют. — Даже подсыл не нужен, — улыбнулся я. — Нам ведь врать не надо, информация точная. Пусть сами узнают! Отряд князька встретит их людей… случайно. Кинется наутек и доведет их разведку до самой деревни. Вот и всё. Главное, чтобы в это время наше войско не отсвечивало, а притаилось где-нибудь повыше в горах. — Князь-то согласится? — А мы ему выбора не оставим. Пообещаем выдать в любом случае, так что будет он вместе с нами воевать! За жизнь свою! — А почему ты думаешь, что аколуа к нам всей толпой не пойдут? — Чтобы раздавить муравья не нужно хватать бревно. Я по себе знаю: выгоднее всего брать минимальное число воинов нужных для победы. Большое войско медлительно, много ест, его сложно напоить, разместить на ночь. В походе растягивается так, что трудно контролировать, — я как мог, пытался раскрыть парням экономическую себестоимость войны. — Их разведка доложит, что у князька всего одна-две сотни воинов. Сколько нужно для захвата? Тысяча, ну, может быть, чуть больше. Но! Только самых надежных: чтобы поймали князя, чтобы в лагерь привели. — А тысяча на тысячу… даже на полторы — это вполне по силам! — тихо засмеялся Аскуатла. — Верно. К тому же, вы заметили, в какой чудной деревеньке окопался наш князь? Стоит на горной площадке, кругом скалы, всего несколько спусков. А если их еще укрепить? — Ты опять хочешь построить Аграбу? — закатил глаза Серый. Я кивнул. — Причем, за несколько дней: когда уйдут разведчики и пока не придет войско. Чтобы сюрприз был. Хотя, подготовительные работы можно уже начинать. — Владыка, а ты не боишься, что аколуа под деревней зубы обломают и поспешат за реальной подмогой? — нахмурился Муравей. — С которой никакая Аграба не поможет справиться. Я с лукавой улыбкой смотрел, как наш союзник Моччитуа переводит взгляд с одного человека на другого и совсем выпал из диалога. Да, это уже не его стратегический уровень. Эх, будь с нами еще Черный Хвост!.. — Всё верно, — кивнул я. — Эти чужаки не будут атаковать скалы, пока все не передохнут. Едва они поймут, что краб в панцире им не по зубам, то решат уйти или позвать подмогу. Я сделал многозначительную паузу, которая так напрашивалась. — Поэтому главный удар нужно нанести не там. Разговоры в тени — 8 — Я смотрю, великий Тлалок, сегодня посылает нам новые знаки внимания, — молодой воин тревожно глядел на черноту, которую несло с гор. «Ну, ты мне еще расскажи о грозе, пацан, — проворчал мысленно старый воин, отложивший починку дротиков. — Я эту грозу еще с утра чуял, ноги просто выкручивало с утра». Проворчал мысленно, потому как Тольцину Беспёрому страсть как хотелось поболтать хоть с кем-то. Правда, почти все собеседники уже ушли пять дней назад — захватывать последнего чумбийского князя. Не с этими же дикарями, которые бестолково отираются по лагерю, предаваться воспоминаниям! А вот Истликохцин, хоть и молокосос, но свой, аколуа. Старик вспомнил, что парень, кажется, родом из селения под Уэшотлой. Тоже глухомань, но, хотя бы, своя. Да и сам малец завел разговор не ради обсуждения погоды. Скучно, поди, целый день склады охранять. — Дарующий Воду напоминает, что слишком долго бродим мы вдали от его горного дворца, — назидательно произнес Тольцин, поднимая руки. — Слишком долго не чтим его достойным образом, не кладем на его алтари жертвы. Но ничего! Как вернемся, уж я-то снова вернусь на блаженные склоны Текскоцинко. Я пятую часть добычи подарю величайшему из богов. — Ты бывал в садах Говорящего? — изумился парень. — А то! — подбоченился старик. — Давно, правда, это было. Тогда Усмиряющий Плоть Принц только-только сменил отца и стал Говорящим. Вот в его свите и побывал. Райское место. Там цветут деревья и цветы со всего Анауака! Благоухание такое, что голова кругом идет. Ближе к храму Тлалока на холм подведены акведуки с горной водой. Там сделали настоящий водопад! Представляешь, малец? «Малец» рассеянно чесал ухо (а уши у мальчишки преогромные выросли!), рассказы о красотах его интересовали мало. — Всюду мраморные лестницы, — мечтательно закатывал глаза Тольцин, он видел всё так ярко, словно побывал на Текскоцинко вчера. — А ниже храма — представляешь — целый бассейн! Да не яма вырытая, нет, он выложен из камня. И по краям его сидят три толстые каменные лягушки. Не знаешь, поди, каков в этом секретный смысл заложен? — Да, знаю-знаю, — сморщившись отмахнулся от несуществующей мошки Истликокохцин. — Бассейн — это наше великое озеро. А лягушки — три столицы, три братских народа. Ты же сам мне и рассказывал, Беспёрый. Ты вот лучше расскажи, а в столице ты бывал? — В которой? — Ну… в нашей, конечно. — Бывал! — фыркнул старик. — Да я в ней считай что живу… — И с дворцово й челядью, наверное, знаком? Тольцин закатил глаза. — У Говорящего дворец состоит из трехсот комнат. Служит ему там две тыщи человек. Да в городе каждый кого-то из слуг знает! — Значит… и разговоры всякие слышал? Тучи наползали неотвратимо. Скоро они скроют заходящее солнце — ночь сегодня придет стремительно. Где-то вдалеке ворчал гром. В унисон с божьим голосом заворчал и Беспёрый. — Ты уж прямо бы и спросил! Что, до сплетен грязных твои уши такими здоровыми выросли? Истликохцин побагровел от стыда. Но желания свербели в нем сильнее болезненных червей. — Когда в поход уже выступали… говорили… говорили, что казнили кого-то… Старик упорно делал вид, что не понимает, о чем речь. — Это ж столица, малой! Тут, считай, кажен день кого-то казнят. — Нууу… Не простые казни… Вроде как наложницу Говорящего казнили… и сына его. — Ах ты, сопля-нескладеха! — взбеленился Тольцин. — Это кто ж тебе такое порассказывал?! Парень от смущения даже к стене склада отступил. Испугался, что ляпнул лишнего, да еще про правящую семью. Старик насладился в полной мере видом обделавшегося стражника и мелко засмеялся. — Ну, было такое. Казнили любовницу… — А которую? Как звать? — резко оживился мальчишка. — А ну цыц! Нет у нее больше имени! Сама померла, и имени ее жрецы лишили. Но это была та, что во дворец из Тулы попала. — Ух ты! Тольтечка что ли? Из древнего рода? — А я знаю? Но роду точно не древнего. Дочь она была купеческая. — Купчиха? И стала наложницей Говорящего? — не поверил охранник. — Я тебе больше скажу: самой любимой наложницей. Усмиряющий Плоть души в ней не чаял. Везде с собой водил, подарками осыпал. — Ого! — уважительно поцокал Истликохцин. — Что же тогда случилось? — Страшное, — зловеще продолжил Беспёрый. — Таковы были ее чары бабские, что не удержался от них и старший сын Говорящего. Да не какой-нибудь ублюдок, а самый что ни на есть законный, от матери-правительницы. Уже ходил походом на Уэшоцинко, славу отцу принес. Потом и его бы сменил, сам бы Говорящим стал… Да вот, околдовала его купчиха из Тулы…