И ушёл-таки, не увидев моей ответной улыбки. Да, его подпись была нужна, тут я не лукавила. Но куда более приятным бонусом было осознание, что из всей семейки Габриэля Исабель, с её недовольством в мой адрес, пока находится в меньшинстве. Так или иначе, приход дамочки больше-не-в-красном сказался на и без того не лучшем настроении, и со стороны это было прекрасно заметно. На перерыв мы отправились вдвоём с Ирмой, потому как третью нашу компаньонку унесло на очередное задание по проверке на прочность чужой верности. И вот уже в кафе, когда официантка сгружала на столик сделанный ранее заказ, Шапочка, привычно выдающая сто слов в минуту прервалась и заметила: — Ты какая-то грустная. — Я не грустная, я задумчивая, — наматывая на вилку щедро присыпанную сыром пасту, отозвалась я, — это разные вещи. — Хорошо, — покладисто согласилась она, разворошив по внушительной тарелке горку салата. — И о чём задумалась? Вопрос был вполне невинный и элементарный и ответ на него предполагался такой же, вот только я не была уверена, что нужно его давать. Несмотря на то, что разница в возрасте Ирмы и Диметрис была не такой уж большой, воспринимать девушку как равную я всё равно не могла. Была в ней какая-то детскость, настраивающая предвзято, хочешь ты того или нет, и оттого делиться своими «взрослыми» проблемами казалось как-то не в тему. Но если с этим фактом можно было смириться, то второй беспокоил ещё больше — Ирма была племянницей Габриэля, поэтому она по умолчанию предвзята в тех случаях, когда дело касается его. Так и не решив, правильно ли обсуждать эту тему с этой девушкой, я всё-таки спросила: — Ты когда-нибудь имела дело с бывшей своего… парня? — первоначально я хотела сказать «мужчины», но вовремя исправилась. Не доросла ещё брюнеточка до мужчин. Надеюсь… Дурочкой Ирма не была. Два и два она сложила слёту, уставившись тёмносерыми, но отчего-то очень похожими сейчас на дядины, глазами, склонив голову к левому плечу. И выдала ожидаемый, пусть и не в такой формулировке, вердикт: — Ты о Клэр. Клэр? Ну, можно сказать и так. Хотя пришедший сегодня в голову вариант с Кларкой был мне всё же как-то ближе. — Она снова приходила, да? Я неопределённо дёрнула плечом, но всё же не удержалась: — И часто она приходит? Ирма опустила взгляд в тарелку, на какое-то время полностью сосредоточившись на её содержимом с таким видом, словно ничего важнее не было во всё мире. Я молчала тоже, занимаясь собственным обедом. Верно, с чего я взяла, что в этом случае Шапочка будет на моей стороне? То есть да, может я ей и нравилась, но кто сказал, что Кларисса не могла нравиться тоже? — Ты… не злись на неё, ладно? — выдала Ирма, наконец, проварив ситуацию в собственной голове и придя к каким-то только ей известным выводам. — Она не специально. Не злись? Да я готова была вообще не испытывать к ней никаких эмоций, ни отрицательных, ни положительных, если только эта дамочка добровольно исчезла бы из поля моего зрения и жизни Гейба заодно. Ревность или нет, но настырная бывшая, претендующая на моё исключительное право секса в офисе с конкретно этим мужчиной вызывала изжогу. — Не специально продолжает жаждать внимания даже после того, как ей объяснили, что такое желание не взаимно? — максимально корректно, но не удержав изрядной дозы яда, переспросила я. Девчонка вздохнула, да так тяжко, словно ей на плечи взвалили весь небесный свод, а затем пробежалась взглядом по соседним, странно пустующим сегодня, столикам. — Скажи честно, тебе нужна поддержка или правда? Я уставилась на неё с искренним любопытством. Только что Ирма одной фразой умудрилась заставить сомневаться в правильности данного ей прозвища. Да, облик наивной, временами восторженной и чересчур говорливой Шапочки сидел, как влитой и только сейчас стало понятно, что это лишь очень хорошо подогнанная маска. А вот что скрывалось под ней — большой вопрос. — Правда, — выбрала, точнее озвучила единственный возможный выбор я, всё ещё удивляясь, как могла быть настолько слепа, что не заметила этого раньше. — Ты мне очень нравишься, Дэми, — она отложила вилку в сторону, но почти тут же схватила её обратно, начав крутить в пальцах. — Правда, нравишься. Ты необычная, странная, но очень цельная и, наверное, именно то, что нужно Гейбу. Но если хочешь знать моё мнение, то вам не стоит быть вместе. — Почему ты зовёшь его Гейбом? — выдала я совершенно не то, что собиралась, в свете произнесённых ею слов. — Потому что когда я родилась, он сам был ребёнком, — знакомо улыбнувшись уголком рта, пояснила Ирма. — И от слова «дядя» плевался и грозил не покупать мою любимую жвачку в тайне от мамы. Плюющийся Гейб представлялся плохо, как, впрочем, и Гейб-ребёнок. Но мысль о том, как он таился от сестры, чтобы порадовать племянницу, тоже вызвала лёгкую улыбку. Так ей! — И это всё, что ты хотела спросить? — Нет, я хотела спросить, зачем было делать вид, что рада тому, что мы встречаемся, — именно так всё и выглядело в клубе, и до сегодняшнего дня я не подозревала, что она может настолько хорошо играть отсутствующие чувства. Пожалуй, даже лучше, чем я. — Но пока сомневаюсь, хочу ли знать ответ. Несчастная вилка хищно вонзилась в половинку помидора-черри. — Уверена, что хочешь. Потому что я на самом деле рада этому, — противореча сама себе, проговорила Ирма, едва прожевав. — Сейчас. Но в перспективе… Что не так с перспективой, я понимала и сама. В теории мы с Габриэлем могли быть хоть сто раз прекрасной парой, легко находить общий язык и не ссориться из-за мелочей, вроде разбросанных носков (хотя представить Ролена за этим занятием тоже не хватало фантазии), но на практике всё разбилось бы о скалы куда более твёрдые и острые, чем быт. Что бы я ответила, например, на прозвучавшее в возможном будущем признание в любви? Разве что «я тоже очень хорошо к тебе отношусь», потому как ответное было бы ложью, которую он почуял без труда. А дети? Логично, что такому мужчине, как Гейб, непременно захотелось бы продолжить свой род, но всего моего эгоизма не хватило бы обречь собственного ребёнка на жизнь сходную той, что вела я сама. А где гарантия, что моё «проклятьице» не перейдёт дальше? Фрида не говорила об этом прямо, но намёк, что, возможно, оно семейное, а не личное, в её словах прозвучал вполне ясно. Ирма, расправившая с салатом и так и не дождавшаяся моей реакции, снова вздохнула, став похожей на себя привычную: — Ты только не обижайся, хорошо? Я поэтому и не хотела влезать, чтобы это на нас не отразилось, мне нравится с тобой дружить, и я не хочу… — она мотнула головой, отчего собранные в хвост волосы переметнулись с плеча на плечо. — Я очень люблю Гейба, он моя семья. Но он демон, Дэми. С этим нужно считаться. Я раздражённо подалась вперёд, опираясь на стол: — Знаешь, что? Я эту фразу за последний месяц раз двести слышала. «Он демон». И? Да, у него есть определённые потребности, и что? Не младенцев же он поглощает на завтрак, обед и ужин. Ирма улыбнулась, как-то очень грустно. — Ты его любишь? — Причём здесь это? — нахмурившись так, что казалось сама могу увидеть сморщившуюся кожу лба, переспросила я. — Значит, пока нет. Значит, защита пока работает. Но представь, что будет через год? Или два? Чары будут действовать медленно, но уверенно и в какой-то момент ты уже не сможешь отличить, где они, а где настоящее чувство. И будешь сомневаться, любила бы вообще сама по себе, без магии, или именно она стала катализатором и, не будь её, всё так и осталось бы на уровне лёгкой симпатии и ни к чему не обязывающего секса, — складывалось ощущение, что всё это она говорила с чужих слов, и мне слишком не хотелось догадываться, с чьих именно. — А потом тебе будет тридцать, или чуть больше, и ты решишь, что хочешь детей, но тут окажется, что он не хочет. Совсем. Никогда. Потому что такая наследственность — не то, что стоило бы передавать. Я сдержалась от того, чтобы передёрнуть плечами, но мурашки по ним поползли всё равно. Так мы с Гейбом, оказывается, куда больше похожи, чем могло показаться на первый взгляд. Но Ирма продолжала, не давая обдумать эту мысль как следует. — Потому что хорошо, если первым будет мальчик, им хоть немного проще. А если девочка? Держать всю молодость взаперти, пока не научиться как следует держать свои способности под контролем? Если интересна статистика изнасилований среди молоденьких неопытных суккубов, попроси Элвина. Впечатлишься. Впечатляться я не хотела, скорее узнать, для чего она вообще рассказывает всё это мне, да ещё в столь мрачных тонах. Чего Ирма ждала? Что я ужаснусь и брошу страшного демона от греха подальше, чтобы когда-то в будущем не страдать у разбитого корыта, как одна наша общая знакомая? — Просто, чтобы ты поняла, — пояснила девушка в ответ на заданный вопрос, — что Клэр приходит не потому, что ей этого хочется. То есть, как раз поэтому. Она как наркоманка. Мало у кого хватает силы духа самостоятельно отказаться от зависимости и жить дальше. А дяде, — она всё-таки использовала это слово, пусть и с несколько ироничным оттенком, — было слишком удобно, чтобы пресечь всё это окончательно и дать ей возможность жить дальше. Нельзя сказать, что после этого мне сразу стазу стал потянет смысл этого странного застольного разговора. Скорее наоборот. Теперь уже рвались мои собственные шаблоны и никак не складывалась картинка того, зачем именно Ирма решила сбросить маску и всё это рассказать. Если она пыталась защитить кого-то таким образом, то кого именно — меня, Клариссу или Гейба? Если хотела нас разругать, то, опять же, незачем было изначально показывать одобрение этих отношений. Так и не определившись, я собиралась задать прямой, не подразумевающий возможности быть неправильно понятой вопрос, но не вовремя ожил мобильный, высветив на экране имя Аранди Коско. Бросив взгляд на Ирму, перешедшую к напрочь остывшему второму, я схватила трубку. — Мисс Эспаро? — голос был женский и незнакомый, но я всё равно угукнула в микрофон, загривком ощутив, что ничего хорошего этот звонок не несёт. — Я Вильде, медсестра доктора Коско. Он сейчас занят, но просил сообщить вам… — Что с Камиль? — прервав поток абсолютно не интересующей информации, поторопила я. Полный искреннего сочувствия вздох донёсся из трубки, заставив Ирму поднять глаза от тарелки и прислушаться. — К сожалению, мисс Фарассо скончалась. Какие-то пояснения, про ослабленный организм и тому подобное прочее прошли мимо моего разума, сосредоточившегося на одной-единственной мысли — Камиль умерла. Вчера я избавилась от метки, а сегодня она умерла. И бог знает, как мне хотелось бы не улавливать в двух этих фактах взаимосвязи, но не получалось, хоть тресни. По-хорошему, лично мне Кэми не была подругой, мы и знакомы-то не были, но я всё равно почувствовала себя виноватой, вопреки логике и здравому смыслу. А ощущение песка и рези в глазах только подбавило дров в костёр. — Езжай, — шепотом, почти одними губами велела Ирма, в глаза которой я до сих пор смотрела, сама того не понимая. — Подождите минутку, — попросила я трубку, отводя её от уха. — Езжай, — повторила Ирма, явно осознав, что первый раз дошло до меня не до конца. — Гейба всё равно нет, а в приёмной я посижу. Предложение было хоть и разумным, но я не видела в нём особого смысла. Что сейчас делать в больнице? Держать за руку коченеющее тело? Так его, наверняка, повезут на вскрытие. Тем более пиетета к вместилищу, которое покинула душа, я никогда не испытывала. С другой стороны, там наверняка дежурили мать или сестра Камиль, а может обе сразу, и им сейчас куда хуже, чем мне — постороннему человеку. И, может быть, им нужно помочь с деньгами на похороны и какие там ещё процедуры и ритуалы положены… — Я постараюсь вернуться поскорее, — раскрывая сумку в поисках денег, пообещала я, но Ирма отмахнулась и от того, и от другого. — Иди, я заплачу, в следующий раз угостишь. Благодарно кивнув, я застегнула сумку обратно, забрасывая её на плечо и поднимаясь со стула. Телефон вновь прижался к уху. — Девушка, вы ещё здесь? Передайте доктору, что я сейчас приеду. Заодно постараюсь понять по дороге, зачем мне это всё-таки нужно и не выползло ли из-под проклятья нежданно-негаданно чувство совестливости. Такси ехало чересчур медленно и всю дорогу я нервно отстукивала ритм мобильником по ладони. Наверное, нужно было отзвониться Габриэлю, но раз он до сих пор не объявился сам, значит был занят, поэтому беспокоить я не решилась. А добравшись-таки до больницы, затолкала телефон в карман и забыла про него. Хрупкая девушка с белом халате, ещё раз представившаяся Вильде, спустилась к рецепции, как и обещала, и вызвалась проводить меня к родным Кэми, потому как доктор ещё не освободился. Мы миновали несколько коридоров и остановились перед служебным лифтом, который девушка вызвала ключ-картой, а затем загрузились в него, светлый и просторный, способный вместить человек тридцать таких же худышек, как мы, а на деле, наверное, пару-тройку каталок с лежачими больными. Не желая любоваться неуместной дружелюбной улыбкой, я отвернулась к стене, разглядывая зачем-то размещённый здесь план эвакуации. Но, едва успела найти точку с надписью «вы здесь», как почувствовала резкую боль в шее, словно от укола. Я ещё успела повернуть голову, наткнувшись на всё ту же улыбочку, затронувшую теперь и глаза с азиатским разрезом, ощутить стремительно вводимое в организм лекарство… И повалиться безжизненным кулём ей под ноги, потеряв сознание за мгновение до встречи с полом.