Лишь в редчайших случаях пользовались помощью предсказателя. Зачем попусту беспокоить духов? Если Высшие Силы захотят сообщить что-либо людям, они сделают это. Но большая война с энглишами не была заурядным явлением. И вряд ли стоит рисковать в этом деле. По крайней мере, всегда было принято считать так. Направив жезл вперед, жрец тихо, почти не открывая рта, произнес. - Воины идут на битву, барабаны зовут их. Враг полон сил и беспощаден. Для многих бой станет последним. Но есть ли среди нас те, кто не верит в победу?! Воины молчали. Но их грозный вид был ответом. Разве может что-то остановить презревших смерть? Неожиданно, легким движением отбросив волосы назад и устремив глаза к небу, жрец вдруг заговорил быстро и внятно. - Вот уже много ночей я провожу возле священного алтаря, призывая духов дать Знак. Я зову Гичи-Маниту, моля его о помощи. Но впереди лишь чистое синее небо. Что это? Духи отвернулись от нас? Они не хотят помочь нам? Нет! Духи говорят: ""Чистое небо, свободный путь, пусть воина к славе". Величайший из духов, Бог Белых, сегодня не сильнее Гичи-Маниту. И он не сможет помочь бледнолицым. Мы будем сражаться с людьми. Они из костей и мяса, как и мы. Кто боится их? Не прерывая слов, старик направил жезл к волку и прокричал на одном вдохе. - Волку нечего сказать нам. Пусть он уходит. Как близки, как понятны были слова жреца. Гул одобрения пронессы над площадью. Окрестность будто бы сотряслась от этого крика. Волку нечего сказать, пусть он уходит. Будущее в их руках. Руках, крепко сжимающих ружья. Будущее в их сердцах. Сердцах переполненных отвагой. До армии был доведен приказ: каждой сотне быть готовой в любое мгновение выступить и держать оружие, лошадей, провиант в полной боевой готовности. Никто не знал, когда последует сигнал атаки. Во избежание срыва, в глубочайшей тайне хранились и план операции и срок начала боевых действий. Незаметно, но с неукоснительной последовательностью затягивало Платона Громова в водоворот событий. Он лежал в засаде в нескольких сотнях шагов от стен форта Стронг Джампинг, по мере возможности пытаясь привести в порядок беспрерывно роящиеся в голове мысли и все-таки выяснить, зачем он оказался здесь. Зачисленный, по его просьбе, во вспомогательную сотню, Платон был удостоен чести находиться в линии прикрытия. Лишь при самом неудачном повороте событий ему пришлось бы вступить в бой. В составе выдвинувшихся отрядов было немало энглишей из бывших военнопленных, франков, бежавших из резерваций и примкнувших мэкигэнов, эрагезов, гуронов и других краснокожих. Никто и никогда не интересовался их мыслями. Ценили по делам. Но из соображений безопасности общий план операции знал только Штаб Армии. Завороженный магической силой взаимозависимости исторических дат, Зоркий Сокол предложил напасть на форт в ночь на 30 октября, на пятую годовщину побоища. В течении двух суток отряды в челноках по Извилистой реке и пешком вдоль берега выдвинулись на западный берег Отца Рек. Разведчики прочесали местность на многие километры вниз и вверх по течению и на западном и на восточном берегу. Форт нападения не ждал. Платон быстро уловил, несмотря на тщательную конспирацию, что вся операция по захвату крепости с точки зрения военного искусства скорее похожа на аферу. Таким способом могла бы действовать разбойничья шайка в два-три десятся человек. Но здесь были тысячи воинов. Вся тактика краснокожих была рассчитана на полную внезапность. Имея великолепную кавалерию и вполне приличную артиллерию, они полностью отказались от советов франкских эмиссаров. Все действия армии напоминали поведение кучки молодых воиновя, собравшихс ночью украсть десяток лошадей у соседнего племени. Удар по форту был очень похож на ночной бросок пумы, прыгнувшей на загривок могучего лос. Платон был в линии прикрытия, которая широким кольцом окружила форт. Две волны воинов подошли вплотную к стенам и залегли. В предутренние часы сон особенно крепок, в это время и надо бить. Рожденный в далекой северной стране, волей судьбы попавший на другой конец света, Громов так и не мог понять, что же все-таки толкнуло его встать под тотем туземного вождя и идти сражаться с энглишами. Серьезных причин не было. Его страна напрямую никогда не воевала с энглишами, а закулисными интригами переполнен весь Старый Свет. И лично сам он тоже не испытывал к ним антипатии. Энглиши ничем не лучше и не хуже, чем франки, спейны или любой другой народ белой расы. Проникся ли он идеей борьбы краснокожих за правое дело? Симпати, конечно была. Но тем не менее он прекрасно понимал, какая огромная дистанция разделяет его и этих людей с медным оттенком кожи. Энглиши и франки ему были намного ближе и понятней. Платон улавливал, что он находится в эпицентре какого-то огромного взрыва, и ему хотелось верить, что вовсе не склонность к риску и авантюрам, а фатальная, неотвратимая закономерность движения жизни как щепку несет его по волнам событий. И он стал их невольным свидетелем и участником. На ум пришла старая пословица, которую он тут же перефразировал: "Что для краснокожего хорошо, для энглиша смертельно". Волна колонизации нарастала. Миллионы поселенцев рвались на новые земли. "Допустим, - рассуждал Громов, краснокожие оденут холщовые штаны и рубахи, возьмут косы и топоры, запрягут лошадей. То есть, вольются в число колонистов. Начнут ходить по воскресеньям в храм, платить королю налоги и снимать шляпу при встрече с окружным судьей. Ткая мысль его позабавила, до того она показалась абсурдной. Но ведь триста, от силы четыреста тысяч туземцев, разбросанных на огромных территориях Великих Равнин могли бы каплей влиться в море колонистов. Стоит им потерять язык, религию, культуру и уже во втором поколении метисы будут своими. Всего десять лет назад Новый Ормеал и прилегающие земли, заселенные франками, отошли к энглишам, как и огромные территории на северо-востоке Континента. Но оставшиеся на них франкские поселенцы прекрасно уживаются с новой администрацией и их вовсе не пугает перспектива ассимиляции. А совсем маленький по численности шауни-алдонтинский народ готов вступить в единоборство с самой могучей империей планеты, только лишь для того. чтобы говорить на языке предков, молиться своим богам и есть жареный бизоний горб, а не овсяную кашу. Что они не хотят влиться в число колонистов и стать цивилизованными людьми? Скорее всего не могут. Ведь ни один из краснокожих народов от восточного побережья до Отца Рек не смог ответить на вызов истории. Велика, безмерна пропасть расовых и этнических различий. Похоже, краснокожие в большей степени готовы умереть, чем сменить образ жизни. А ведь поселенцы везут с собой массу чернокожих рабов. Оторванные от родных земель, они теряют все то, что делало их частью какого-либо рода или племени. Лишенные духовных связей, чернокожие становятся неспособны на организованную борьбу. А ведь число их огромно. С другой стороны белые поселенцы, среди которых хватает не только энглишей, весьма часто едут в колонии от проблем и противоречий, замучивших их в Старом Свете. На Континенте они мгновенно забывают все старые распри и дружно объединяются. Единым целым они противостоят аборигенам, везде и всюду уничтожая их, и чернокожим. Платон вспомнил большой праздник, устроенный в честь покупки первой партии пушек. Да, желание показать себя во всей красе послеживалось явно. Грандиозен был Танец Цветов. Обаяние пластики женских тел просто зачаровывало. Жители Старого Света танцуют парами, дамы с кавалерами. Эротически элемент соприкосновения играет в танце главную роль. Здесь же все по другому. Полный простор для импровизации. Красота танца определяется не разнообразными "па", выделываемыми ногами, а гибкостью, пластичностью корпуса и рук. Танец является своего рода состязанием в ловкости, гибкости, ритмической дисциплине тела. Воины показали свою удаль в верховой езде, умение владеть холодным и огнестрельным оружием. Полным откровением стала рукопашная борьба краснокожих. Для Платона открылся целый мир, о существовании которого он даже не подозревал. В Старом Свете отношения выяснялись в основном кулаками и силовой борьбой. Нанести удар ногой или ударить лежащего противника считалось недостойным. Приемы борьбы краснокожих отображали их духовную сущность, соответствовали характеру, являлись одним из важнейших средств воспитания молодежи. В основе рукопашной борьбы лежит понятие "магического круга". Он символизирует вселенную, землю, жизнь, включает в себя четыре священных направления. Запад - земля, сила. Приемы без оружия - удары, захваты, броски. Север - ветер, ум. Выбор времени, расстояния, угла атаки. Восток - огонь, дух. Юг - вода, чувства. Применение холодного оружия. Центр - свобода, выбор. Основные приемы борьбы имеют также духовное значение. Защита вниз связана в "матерью землей". Защита вверх открывает путь к солнцу - "отцу огня". Защита внутрь - это чувства человека, все, что находится внутри него. Внешняя Защита - это ветер преследования, преодоление. "Огонь" внутри воина дает ему способность перешагнуть через границы невозможного. Все движения рассчитаны не на грубый натиск, а на умение использовать силу противника против него же. Это разнообразнецшие удары руками и ногами, подножки, подсечки, броски, замки, захваты, удержания. Удары ногами в прыжках с разбега, с места, с разворотом тела, двумя ногами одновременно. Приемы с использованием палки, топора, ножа. Рукопашная борьба краснокожих учит воинов уважать окружающий мир, быть в равновесии с силами разрушения и созидания. Духовной основой борьбы стал девиз - "сегодня хороший день, чтобы умереть". Вмерть дает начало новой жизни. Воины познавали приемы врачевания, традиционные церемониалы, готовясь достойно пройти круг жизни. Да, слишком много у краснокожих было очень отличным от того, к чему привык Платон, что считалось естественым и нормальным. И как опасно, если не глупо, видеть во всем этом лишь дикость и неразвитость. Великий император, вздыбивший его родную страну, готов был срыть колокола в храмах, делая из них пушки. Ему нужна была победа в войне. Это дикость?! Нет это проявление огромной духовной силы, рвущейся через заслоны старых законов. А это совсем непонятная история с золотом зиу. Огромный конный отряд сделал бросок на север на сотни километров. Зиу не стали воевать с шауни-алдонтинами. Они отдали золото своих священных пещер на покупку у франков пушек. Трусы? Отнюдь. Здесь на равнинах идут огромные, необъяснимые изменения прямо на глазах. Конечно, их можно не замечать. Но завтра это будет уже не возможно. Зиу также легко предали старых богов, как и алдонтины. Зиу стали под тотем Великого Вождя. Они называют его вождем всех краснокожих. Зиу не шауни. По языку и даже облику они далеки от алдонтинов. Почему же они бросают своих богов и вождей и идут воевать с энглишами под началом вождя из другого племени? Да, это серьезно. Вдруг раздался взрыв четырех фейерверков напротив бастионов, загорелась сотня костров. Стало светло как днем. Воины поли в атаку. В операции по захвату форта было задействовано пять тысяч воинов. Это дало пятикратное превосходство в живой силе. Юркие челноки из клееной коры, вмещающие по три воина, всего за полчаса успевали достичь восточного берега и возвратиться назад. К полночи переправа закончилась. Для овладения лесопилкой, поташным цехом, сахароварней и немногочисленными фермами выдвинулись отдельные отряды. Группа атаки, численностью в три с половиной тысячи воинов, вооруженных ножами, топорами и пистолетами, залегла в десяти шагах от стен, чуть поодаль расположились снайперы, еще дальше линия прикрытия. Ее задача - не дать солдатам просочиться при бегстве, а в случае неудачи поддержать отступление. Сигналом атаки послужили четыре одновременно прозвучавших оглушительных взрыва. Сухой валежник многочисленных костров горел как порох. В ослепленных, растерянных часовых вонзились десятки стрел. Сотни воинов, мгновенно накинув на стены арканы, ворвались в форт. В распахнутые ворота с леденящими душу воплями будто лавина ринулись в крепость тысячи вооруженных людей. Они просто заполнили собою все свободное пространство внутри форта. Пакгаузы, оружейные комнаты, офицерские квартиры - все быстро перешло под контроль краснокожих. Спящих офицеров брали врасплох прямо в постели. И если кому и удавалось схватиться за пистолет, беспощадный топор тут же с треском проламывал череп. Каждый, кто пытался оказывать хотя бы малейшее сопротивление, немедленно уничтожался. Отрезанные от оружия мало что-либо соображающие солдаты спросонья, с огромным трудом понимали, что враг в крепости и идет война. Лишенные управления, видя перед собой значительно превосходящего численностью и прекрасно вооруженного противника, осознав всю безнадежность сопротивления, они сдавались целыми ротами. Полная неожиданность нападения, ночная темнота, безумные, непереносимые вопли краснокожих, огромное, казалось неисчислимое количество ворвавшихся в крепость дикарей - все это сделало свое дело. Вскоре последние очаги сопротивления погасли. Пленных разоружили, связали и согнали на площадь. Потери краснокожих, включая раненых можно было посчитать на пальцах одной руки. Немного погибло и энглишей. Первоклассный, отлично вооруженный форт целым и невредимым со всем оружием и боеприпасами достался победителям. С наступлением рассвета был тщательно проверен каждый уголок в крепости, оценены трофеи. Нападавшие с трудом сдерживали восторг. Было от чего ликовать. Зоркий Сокол вышел к пленникам. Тысяча солдат, их жены, дети. Он будет говорить с ними. Победитель с побежденными. Как хочет сказать он этим наглым, самолюбивым людям, что их самоуверенность, их полное презрение к краснокожим, которых они считают скорее животными, чем людьми, вызывает в нем ненависть и желание мстить. Как хочет сказать он, что вели они себя как беззаботный пьяный белый охотник, сладко посапывающий во сне на охваченной огнем равнине. Как хочет говорить он обидные слова и унижать этих находящихся в его власти людей. Их всех надо убить и выбросить в реку! Где лучшие воины, которыми гордится народ алдонтин? Быстрый Ястреб, Меткая Стрела, сотни других имен. Они погибли героями. Они не дали энглишам уничтожить народ. Где великий вождь Сидящий Бык? Гичи-Маниту, Бог Краснокожих, позаботится о них. Они мертвы. Но их пепел стучит в сердцах живых. Их кровь бьется в жилах живых. Их Сила не ушла. Она среди живых. Ради них, он, Зоркий Сокол, не отдаст приказа убить пленных и ради них он сдержит слова. Энглиши считают краснокожих животными, тупыми дикарями. Пусть они убедятся, что это ложь. Белые люди несут погибель, но только в них и спасение. Вождь поднял вверх руку, повернув ее открытой ладонью к пленникам и на языке энглишей громко закричал. - Слушайте вы! Мгновенно установилась мертвая тишина. Пленные быстро поняли, что этот высокий крепкий туземец в дорогой красочной одежде самый главный. Мало кто надеялся остаться в живых. Но жить хотелось каждому. Зоркий Сокол, немного подождав, продолжил, четко выверяя каждый звук чужого языка. - Вы пришли на эту землю убивать и насиловать. Кто дал вам на это право? Вы знаете только одно право - право сильного. Слезы матери и жалобный плач детей не доходят до ваших ушей. Ваши глаза не хотят видеть наших страданий. Вы никогда не считали нас за людей, и поступаете как с хищными зверями. Но мы люди и мы хотим жить. Эту войну мы выиграли. Гордыня и презрение не дают вам взглянуть на краснокожих, как на достойных противников. Так смотрите же вокруг себя. Эти воины победили вас. Вы - военнопленные. По нашим обычаям мы должны убить вас всех. Но мы не сделаем этого. Вина энглишей перед краснокожими огромна. Смерти мало, чтобы искупить ее. Вы останетесь жить и будете работать на благо нашего народа. Путь в мир белых людей закрыт навсегда. Забудьте о нем. Я все сказал. Хау! Зоркий Сокол очень устал. Лоб покрыла испарина, ладони стали липкими. Даже самые близкие люди не знают, скольких сил стоит ему выглядеть внешне спокойным, уверенным в себе. Важнее было даже не то, что ты сказал, а то что не сказал. Он не стал говорить пленным врагам о том, что для каждого из них есть путь духовного очищения. Нет, пусть это они увидят сами. Пусть они поразятся этому, познав грандиозность и величие достигнутого краснокожими.. По сигналу Командующего Армией из глубины рядов выдвинулось несколько десятков воинов, представляющих все рода войск. Здесь были и разведчики, и строители, и пехота. Все воины были одеты в военную форму, соответствующую роду войск. Ни боевая раскраска, ни украшения не могли скрыть: все эти воины по крови были белыми людьми. И ярким контрастом к черным гладким волосам шауни-алдонтинов бросались их рыжие, пепельные, каштановые, часто вьющиеся волосы, запретеные в тугие косы по обычаем краснокожих. Воины выстроились в сводную сотню. Вперед выдвинулся Биг Айрэнхенд. Две золотистого цвета поперечных нашивки на левом рукаве выдавали в нем сотника. Он был пока единственным бледнолицым, дослужившимся до столь высокого офицерского звания. В отличии от большинства воинов, выкрасивших лицо в дарующий Силу Земли зеленый цвет, сотник раскрасил его в черный цвет - цвет победы, убитых врагов, потухших вражеских костров. Он должен был или победить или умереть. Зоркий Сокол с гордостью посмотрел на сотника. "Пожалуй, - подумал он, этому эринцу можно уже доверить и пять сотен воинов. Преданный человек". Вождь не сомневался, что эринец самым первым принял образ жизни краснокожих во многом из-за ненависти к энглишам. Вождь прекрасно знал и судьбу Бига и историю взаимоотношений энглишей и эринцев. Но так искренно полюбить краснокожих братьев, принять Великую Тайну, изгнав из души Бога Белых, дано не каждому. Эринец стал в большей степени шауни-алдонтином, чем некоторых из краснокожих.