Например, один из ключевых моментов: почему территория, контролируемая купцами, называется Пятиугольником? И еще хороший вопрос: почему она считается ценной? Нет, понятно, что на фоне той же Чащобы она детская площадка рядом с атомным полигоном. Но в чем причина такой благодати? Со всех сторон, кроме южной, Пятиугольник обступают столь недружелюбные места, что там нет ни одного поселения легальных добытчиков. Мало кто в здравом уме согласится жить в столь опасном окружении, и уж тем более не сыщется работников на полях и пастбищах. Да, есть исключения вроде поселения императора боли, но это, как я понимаю, локально спокойные участки, а не обширные пространства. Но в пределах Пятиугольника все иначе. Здесь — одно из немногих мест в Лихолесье, где даже сельское хозяйство прилично развито. Не сказать, что повсеместно, но земля кое-где успешно и обширно возделывается, даже пасутся немалые стада скотины. Учитывая то, что даже к югу от Красноводки крестьяне держат топоры и рогатины под рукой, — это весьма странно. Ведь там пусть и глушь, но глушь цивилизованная, а не редкие форпосты в окружении дикости, кишащей разнообразными угрозами. Пятиугольник именно такой форпост. И относительно безопасным его делает то, что располагается в каждом из его пяти углов. Фактория стоит на одном из них. Причем именно этот считается ключевым. Камень, на котором построен поселок, — что-то вроде исполинского артефакта, создающего невыносимо неприятные условия для всех существ, в которых присутствует весомая примесь Хаоса. Так как к таким относится большинство самых опасных обитателей Лихолесья, неудивительно, что в окрестностях скалы шансы нарваться на проблемы сведены к минимуму. Прочие углы защищены не настолько качественно, но тоже свое дело делают. Там также располагаются особые скалы вроде Камня. И, суммируя силы, эти артефакты генерируют своего рода «безмятежный микроклимат», при котором во внутренней зоне Пятиугольника получается выращивать специи на огромных полях и пасти скот почти без риска, что от него в любой момент могут остаться лишь рога и копыта. Нет, это не означает, что здесь располагается рай. Опасностей все же побольше, чем на цивилизованном юге, плюс иногда случаются нехорошие инциденты. В том числе необъяснимые, о которых стараются помалкивать, суеверно надеясь, что это поможет не накликать беду. Именно так погибла деревенька, в которой вырос Бяка. Темная и ужасающая история. Потому, несмотря на перспективы высоких заработков, люди на север толпами не стремятся. Однако для многих выгода от обитания в таких местах перевешивает все минусы. Если верить обмолвкам обитателей фактории, на землях, находящихся под контролем гильдии, постоянно и наездами обитают три с половиной тысячи человек. Так что население самого Камня — это не более десяти процентов от общего количества. Для средневекового мира население приличное. Мелким феодалам моего мира такое количество подданных и не снилось. Я, как услышал впервые, не сразу поверил. Эш в этих краях — главный человек, а ведь не скажешь, что распоряжается серьезными ресурсами. При таком количестве людей у него должна быть собственная миниатюрная армия, а не кучка нерасторопных стражников да несколько своевольных лесовиков. Но не все так просто. Дело в том, что гильдия, заполучив Пятиугольник по какому-то хитрому договору, в свою очередь раздавала право на проживание и заработок в нем другим собственникам. Так сказать, субаренда. И желающих хватало. Мелкие купеческие объединения; свободные сельские общины, которым некуда девать возрастающее население из-за нехватки наделов в цивилизованных краях; просто группы случайных людей, желающих урвать толику от богатств севера на законных основаниях. Все они занимались своими делами, отстегивая от доходов долю для «Трех семерок» или просто выплачивая им ежегодную фиксированную плату. Фактория — самое крупное поселение Пятиугольника, находящееся под непосредственным управлением гильдии. В ней вообще посторонних людей нет, исключительно свои. И Камень, на котором она стоит, не зря в письменных источниках упоминается с большой буквы. Настолько особенный, что ему даже название не требуется. Именно он считается величайшей ценностью этой части Лихолесья. Потому что самый северный из всех и самый сильный. Говорят, его влияние распространяется на несколько дней пути. Да, вдали оно не настолько значимое, но позволяет тем же нелегальным добытчикам закрепляться на некоторых участках и налаживать там получение ресурсов в обход гильдии. А если вспомнить поселение императора боли, там даже скот пасут и приличные наделы возделывают. Не спрашивайте меня, что за сила скрыта в Камне. И кто зарядил его такой магией, я тоже не скажу. И о времени возникновения этой скалы ответов у меня нет. Увы, но, как и говорил, мои знания по столь отвлеченным вопросам ничтожны. Да и сомневаюсь, что ответы вообще существуют. Рок пережил немало глобальных катаклизмов, по сути обнуливших все достижения старых цивилизаций. И новые цивилизации не всегда и не в полной мере их восстанавливали. Слишком многое забылось. Сейчас, стоя в кустах на левом берегу Черноводки, я смотрел на громадину Камня, возвышавшегося в нескольких сотнях метров. От берега скалу отделял речной рукав, протекавший за неширокой полосой зарослей тростника. Дистанция для моего зрения невелика, и потому я прекрасно видел, что в фактории ничего не изменилось. Все на месте, будто никуда и не уходил на целый месяц. Вон даже голова дозорного на вышке просматривается. Можно выйти на поляну и помахать ему рукой. Стражники, конечно, люди не сильно глазастые, но левый берег у них под особым контролем, быстро заметят. Но я выбираться не торопился. Отдохнувший мозг мыслил здраво, он полностью очистился от изнурительного стресса, перенесенного при марафонском забеге по Туманным низинам. Я помнил, что убийца Татая мало того что не схвачен, он еще и нас с Бякой подставил, обвинив в своем преступлении. И, если верить Мелконогу, проделал это достаточно убедительно. Плюс ко мне там сложное отношение из-за того, что я человек новый и выгляжу как эталонный имперец. Всем известно, что на севере даже самый ленивый и добродушный кот не позволит уроженцу Империи себя погладить. Если показаться, за мной пришлют лодку и первым делом с радостью поколотят. Хорошо, если слегка, ведь и покалечить могут. Вторым делом перевезут на Камень, где поколотят уже более вдумчиво. Ну а там, возможно, начнут разбираться. Что тоже будет сопровождаться физическим и моральным насилием. Изменить сценарий возможно только в том случае, если Эш примчится за мной лично. А рассчитывать на это не стоит. Он, скорее всего, наоборот, не станет торопиться. Его положение здесь таково, что отправляться к выбравшемуся из леса мелкому преступнику — это удар по имиджу. Меня должны привести к управляющему его люди. Вот и приведут изрядно поколоченного. Я не любитель тумаков, потому и не торопился. Осмотрелся хорошенько и направился дальше по берегу. Как доказала жизнь и личные наблюдения, охранялся Камень из рук вон плохо. Попасть на него можно тремя путями: по висячему мосту, что тянется с правого берега; на подъемнике, которым затаскивают наверх громоздкие грузы, доставляя их по воде к скале; и по тропинке, серпантином извивающейся от основания косы. Той самой косы, где я поначалу собирал черемшу, а потом таскал блеснами кайт и панцирников. Каждый камешек на ней изучил. И хорошо помнил тот день, когда к берегу вынесло плот с изуродованными телами. Жуткая посылка от императора боли. А может, и не от него. Я совершенно не разбираюсь даже с обстановкой в фактории, а уж о том, что творят нелегалы, знаю на порядки меньше. Есть обоснованные сомнения, что в тот раз наблюдался перевод стрелок на того, кто не при делах. Кто-то пытался приплести Имба к интриге, к которой он не имеет отношения. Ну да это сейчас не важно. Важно то, что тот случай показал несостоятельность мер по охране Камня. Получается, со стороны косы к нему может добраться кто угодно. Дозорные на плот внимания не обращали до последнего. Считается, что штурм с этого направления чересчур затруднен, вот и не сильно присматривают. Атакующим придется высаживаться на открытой местности, после чего взбираться по неудобной тропе. Массовые действия не останутся незамеченными, сверху полетят стрелы, болты и дротики, калитку в стене закроют. В общем, ловить там нечего. Но это работает только для большого отряда. Одиночка — другое дело. Лишь бы меня не заметили на стадии переправы. А там, на косе, попробуй определи с высоты, что это именно негодяй Гед разгуливает, а не мальчишка из шайки Карасей. Главное — не нарваться на этих самых Карасей. У них могут возникнуть вопросы к тому, кто считается убийцей Татая. Он ведь один из них. С моими текущими параметрами я только по Ловкости, Выносливости и Силе дорос приблизительно до уровня среднестатистического омеги, пребывающего как минимум на десятой ступени просвещения. Плюс боевые навыки задраны так, что такому простолюдину это в самом сладком сне не приснится. Раскидать кучку обычной ребятни для меня проще простого. Но нет, драка в мои планы не входит, наверх надо попасть так, чтобы никто не заметил. Время пока есть, спешка ни к чему, так что не стоит создавать конфликты, если можно их избежать. Надо всего лишь дождаться вечера. В эту пору с косы уходят рыбаки, а на огородах вдоль тропы не остается женщин, занимающихся подсобным хозяйством. В то же время это еще не ночь, меры безопасности не усилены, калитка остается открытой. Если закроют, и без нее заберусь. Не зря столько по Чащобе бродил, в том числе карабкаясь по скалам. Есть стартовые знаки навыка, позволяющего сделать из себя альпиниста. Довести его до третьего-четвертого ранга несложно, ци у меня благодаря нежити сейчас хватает. Стена с западной стороны невысокая, там больше на рельеф рассчитывают, чем на укрепления. Вскарабкаться на нее — плевое дело. «Мимикрия» — прекрасный навык. Я не просто погрузился в реку, я стал ее частью. Одежда, уложенная в скатку на голове, кожа, ногти и волосы превратились в экраны, на которых транслировалось изображение воды. Лишь глаза избежали этой участи, но разглядеть их за сотни метров с высоты дозорной вышки — задача нетривиальная. Но кто знает, на что способны стражники. Вдруг мне не повезло и на службу взяли уникума с развитым навыком «дальновидения». Столь редкий спец сможет заметить подозрительные завихрения речных струй. Заинтересуется причиной их возникновения, всмотрится и уткнется взором в мой честный взгляд. Да уж, нехорошо получится. Потому я поступил так же, как в свое время поступили люди отравившие плот с телами к Камню. Или скорее — нелюди. Нет, собирать плот — слишком долгая затея, особенно с пустыми руками. Да и в прошлый раз за ротозейство дозорным такую клизму организовали, что они до сих пор присесть не могут. Так что приходится им стоять, бдеть, и второй раз такое заметное дело вряд ли прозевают. Я поступил скромнее. Выбрал на берегу самую корявую корягу, свалил ее в воду и поплыл прочь от берега, толкая деревяшку перед собой. Периодически просвечивал реку рыбацким навыком и если замечал поблизости крупную рыбину с вытянутым телом, замирал. Мой богатый опыт охоты на кайт показал, что они реагируют лишь на привлекательные звуки и нетипичное движение. Увлекаемые течением ветви, деревья, клочья зеленой растительности их совершенно не интересовали, или они, дернувшись в их сторону, тут же теряли интерес. Да и нападения речных хищниц на людей — это скорее страшилка, чем реальная проблема. Мелкие кайты не кидаются на столь крупную добычу, а матерых в Черноводке не так уж много, и встречаются они не повсеместно. Та атака, на броде, это дело человеческих рук, а не природы. Столько здоровенных рыбин одновременно даже в благоприятных местах не встречается, а уж на протяженных песчаных мелководьях им и подавно делать нечего. Добравшись почти до середины реки, я перестал работать ногами. Лишь подгребал иногда, чтобы коряга оставалась впереди, прикрывая меня от взглядов с Камня. Даже если там найдется особо глазастый дозорный, он не увидит ничего необычного. Таких предметов по Черноводке за день не одна сотня проплывает, а «мимикрия» не позволит разглядеть, что на этот раз к деревяшке прицепился потенциальный злоумышленник. Реку я знал, как человек, проживший на ней не один день, досконально изучивший все ее струи и водовороты, повадки обитателей и рельеф дна. От этого зависело мое будущее, вот и старался разузнать все, что в моих силах. Плюс навык «навигации» иногда прямо-таки приказывал чуть шевельнуть ногой, дабы не сбиться с маршрута. Неудивительно, что корягу прибило именно туда, куда я рассчитывал. Выбирался очень медленно, чтобы не потревожить водную гладь. Такое движение издали привлекает взгляд. Если оно случается где-то на середине реки — это ерунда. Всего лишь кайта всплеснулась, любят они это делать. А вот на урезе крупным рыбинам делать нечего. На суше «мимикрию» отключать не стал. Да, знаю, это разорительно, ведь чем сложнее окружающая обстановка, тем быстрее навык пожирает теневую ци. Особенно много тратится, когда передвигаешься по суше, если это не унылая песчаная пустыня или что-то настолько же однообразное. Но Тени у меня успело набраться прилично — пустить на маскировку не жалко. Сумерки только-только намечаются, еще достаточно светло, чтобы прекрасно рассмотреть на косе каждый камешек. Не стоит рисковать. Чуть слезу не пустил, проходя мимо навеса с сетями и лодками. Можно сказать — родные места. Никогда не думал, что придется красться здесь, будто вор, скрываясь под умением, отобранным у безобидной зверушки, приспособившейся выживать среди нежити Туманных низин. Ни рыбаков, ни женщин, ни мальчишек — никого не встретил, пока поднимался. Все как ожидалось, фактория живет прежней жизнью с ее незыблемым распорядком. Только события вроде сезона цветения рогоцвета способны заметно нарушить однообразный уклад. А вот и калитка, и она не закрыта. Ну да, ведь еще не стемнело, все как обычно, с этим делом никогда не торопятся. Ломиться с ходу внутрь со всех ног я не стал. Осторожно высунулся из-за угла, осмотрелся неспешно. И, лишь убедившись, что никого нет, быстро, но не бегом, добрался до сарая за домом бондаря, где спрятался за штабелем бочек. Все, дальше мне хода нет. «Мимикрия» прекрасно скрывает, только если не двигаешься и не стоишь на открытом месте среди пестрого фона. Первый же встречный начнет орать, узрев посреди улицы фигуру, на которой пересекаются фрагменты изображений земли, стен, крыш и прочего. Поэтому придется посидеть здесь до темноты, после чего надо добраться до дома Эша, постаравшись при этом никому не попасться на глаза. Летние сумерки — дело долгое, потому прождать пришлось немало. Делать было совершенно нечего, к тому же вокруг меня ничего не происходило. Иногда слышались голоса и шум хозяйственных работ, но во всех случаях звуки раздавались слишком далеко, чтобы разобрать фразы или полюбоваться на происходящее через щели между бочками. Самое главное событие за все время — появление кота. Заглянув за штабель, он некоторое время изучал меня недоверчиво. Затем, всем своим видом демонстрируя полнейшее превосходство кошачьей расы над человеческой, приблизился и позволил себя погладить. Очевидно, вспомнил, что я тот самый тип, который не раз подкармливал его рыбьей требухой. Ради такого субъекта серый, так уж и быть, готов поступиться всеми принципами урожденного северянина, разрешив мне то, что другим имперцам не дозволяется. Увы, убедившись, что на этот раз его угощать не торопятся, кот быстро свалил в закат. А я остался за все тем же штабелем слушать музыку изрядно оголодавшего живота. За весь день лишь чуток ягод на ходу нарвать удалось — это несерьезно. Пришлось заглушать муки голода сортировкой и подсчетом трофеев, скопившихся в скрытом хранилище. За переход по Туманным низинам выпало столько всякого добра, так что это занятие захватило меня надолго. Наконец тьма окутала факторию, почти все звуки затихли. Ночь безветренная, только неугомонные филины ухают где-то на правом берегу. Поднявшись, я было направился в сторону центра поселка, но тут же юркнул назад, за штабель бочек. А все потому, что дверь в доме бондаря скрипнула, а затем, судя по звукам, кто-то вышел на крыльцо. Проклятье! Что ж им дома-то не сидится в такое время?! Электричества нет, здесь после заката спать полагается, а не мешать моим планам. — Эй, Гума, ты ничего не слышала? — поинтересовались в ночи грубым голосом. Похоже, что бондарь — угрюмый немолодой мужик, страдающий алкогольной зависимостью. Но не уверен, что это он, не доводилось с ним близко общаться. — А что я могла слышать, кроме твоих отрыжек? — сварливым женским голосом уточнили из глубин избы. — Снова кричал будто кто-то, — заявил мужчина. — Брюхо твое кричало. А все потому, что каждый день пиво пьешь. Ты его даже не пьешь, ты его жрешь. Лопнешь когда-нибудь от пива. — Ну так это когда еще лопну, а кричали сейчас. — Никто у нас по ночам не кричит, — возразила женщина. — Когда эти ироды заявились, и ночью кричали, и днем. Всегда кричали. — Ну так они свое уже откричали. — Доус говорил, не все. Ох и мучаются, бедолаги. За что им такое? А нам за что? Вот взять бы топор да показать этим южным шавкам, что здесь им делать нечего. Ишь чего удумали, сволочи.