Хлопанье крыльев, попугай возвращается на перекладину. Тут же Тук вскрикивает: – Ну вот зачем ты мне на голову нагадил?! – Молчи, смерд грязный! – Правильно Дан говорил, что суп из тебя сварить следует. И вообще, раз такие дела, то больше ничего не получишь… свинья неблагодарная. Свербит что-то в голове, покоя не дает… будто мысль какая-то наружу просится. Твою мать! Да я уже сто раз должен был отключиться, но все еще в сознании! Рискую скосить взгляд. Получается. И боли нет. Глаза, правда, чуть ли не со скрипом поворачиваются, но это уже мелочи. Приоткрыл рот, разлепив спекшиеся губы. И тоже обошлось без последствий в виде болевого удара и шока. А жизнь-то налаживается! От такой мысли в голове начинается революция. Апатию как взрывом смело: мозг закипел. Столько всего в нем, что не знаю, за что хвататься. Старые, полузабытые планы, до которых руки не доходили; мысли по поводу всего произошедшего; рыхлые, еще чуждые для меня чужие знания, жестоко выдранные из неведомого банка данных и еще более жестоко переписанные в мою многострадальную информационную матрицу. Господи! Время идет, а я валяюсь на лежанке! Еще и отупел в этом параличе! Давно я тут бревно изображаю?! Судя по паутине, не меньше ста лет! Хотя кто знает местных членистоногих… может, все двести… – Эй! Тук! Дай хлебнуть… что там у тебя… Голос хриплый, совсем не мой, и кажется таким пропитым, что обладателю наливать уже не рекомендуется. Тук, вскочив с чурбачка, спиной врезался в опорный шест, отчего шатер заходил ходуном. Попугай, естественно, сорвался с поперечины, начал носиться кругами, истошно крича. Поддакивая ему, горбун охнул, затем невнятно выругался и ошеломленно спросил: – Сэр страж! Вы?! – Не знаю, – честно ответил я. – О! Вы очнулись! Я же говорил! А то тут не верили некоторые! Ой, простите – в кружке пусто уже, как и во фляжке. Но для такого дела сейчас крикну Арисата, чтобы погреб дозволил открыть, – наберу кувшин. Много себе позволяет этот Арисат – чтобы винца сэру стражу налить, приходится дозволения у него выпрашивать! – Тише. Не тараторь. Вода хотя бы есть? – Конечно, есть – чай, не в пустыне живем. Вон ведро целое. – Воды дай. Только сперва сесть помоги. Сесть удалось. Даже более того: при желании смог бы сделать это и самостоятельно. Тело слушается, но кажется каким-то задубевшим, будто механизм несмазанный: в суставах сковывающее напряжение; «деревянность» в мышцах; головокружение подкатывает. Вода очень холодная – не похоже, что из реки набирали. Хотя, может, зима уже наступила, а я не знаю. Но надеюсь, нет – уж лучше думать, что колодец наконец почистили. Зеленому надоело носиться по шатру. Приземлившись на плечо, он внимательно покосился на кружку, разочарованно вздохнул и поприветствовал: – Ну здравствуй. – И тебе здоровья. – Ты выглядишь как из могилы вырытый. Вина хочешь? – Ох не искушай. Тук, долго я здесь провалялся? – А мне откуда знать?! Я что – считал?! Но немало… – Неделя уже прошла? Две? Три? – Да больше: уж осень наступила, а вы все без памяти. – Понятно… Как все закончилось? После того как я отключился? – А хорошо все закончилось. Я уж тогда думал, что все – конец пришел сэру стражу. Нечистый меч к горлу вашему приставил, а вы без сознания лежали, на спине. И вдруг раз – и на ноги вскочили. А потом два – и Альрик стоит уже без головы. Ну а потом три – и вы оба падаете. Только он совсем упал, а вы – нет, дышали еле-еле. – А зрители что? – Какие такие зрители? – Люди Альрика. – Да там по-разному получилось. Некоторые недовольны были, некоторые помалкивали, но в основном только обрадовались люди. А когда Альру отвязали, так она мигом порядок навела. Епископ приехал, и начали разбираться – что это за гнусность с вами там сделали. Всякое думали. И плохое, конечно, тоже. Виновного быстро нашли: ведьму, что Альрику притащили откуда-то с севера. Карга та еще… Пока вы честно дрались, околдовала она вас. – Ведьма? Я хочу на нее посмотреть. И поговорить. – А чего там смотреть?! А уж говорить и вовсе смешно – косточки от нее остались обгорелые. – Не понял! – Чего непонятного? Сожгли мы ее. – Как сожгли? – Ну как всех сжигают: к столбу привязали и дровами обложили. Она же ведьма. – Мило… – Потом еще Скрипа сожгли, когда поймали. Он в лес ушел с частью шайки Альрика – гадости разные замышлял, наверное. Да только ребята Рыжей его выследили и Дирбза привели. А тот долго не разбирался: кто сопротивлялся, тех порубили на месте, а остальных на дрова усадили. Епископ тогда говорил, что Скрип колдун. Да никто и не спорил: какая разница, кто он, – все равно жечь таких надо. – Я, похоже, много пропустил… – А то! Ой! Чего это я болтаю с вами! Надо сказать народу, что радость у нас! Очнулись! И Трею надо пнуть, чтобы не бульоном пичкала, а что-нибудь серьезное организовала. Жевать-то сумеете? – Наверное… Горбун выскочил из шатра, а я остался. Так и сидел, бездумно глядя на стену, собирая в одну кучу разбегающиеся мысли. Но недолго я пребывал в одиночестве – полог колыхнулся, в шатер вошел… Коротышка! Убийца! Тот самый душитель! А я сейчас беспомощен, будто котенок новорожденный: оружия нет; тело с трудом слушается. Коротышка, покосившись исподлобья, сально ухмыльнулся и гнусавым голосом произнес: – Стало быть, выздоровели? Это дело хорошее – ведь я десяток медяков поставил на то, что выкарабкаетесь. В выигрыше, получается, остался. В голове созрел отчаянный план: откинуться назад, перевернуть лежанку на себя и орать при этом во все горло. Вокруг полно людей – помощь придет быстро, и, возможно, душитель не успеет меня достать. Тот, не обращая больше на меня внимания, поднял остывшую жаровню, насвистывая под нос примитивную мелодию, вышел из шатра, оставив меня в несколько ошарашенном состоянии. Я ждал всякого – что он накинет удавку и завершит начатое; достанет кинжал и прирежет; прикончит меня каким-нибудь другим, возможно, изощренно-жестоким способом. Того, что душитель просто уйдет, я не ожидал. А жаровня-то ему для чего! Плохие ассоциации в голову лезут… Пытать меня собрался, что ли?… Может, пока я бревном валялся, здесь переворот произошел и власть поменялась?! Вряд ли… Скорее всего, я не очнулся, а в бреду валяюсь… мерещится всякое. Возможно, и того хуже: с ума сошел – мозг не выдержал обрушившейся лавины информации. Хотя, если не ошибаюсь, псих никогда не признает себя психом. Но в каждом правиле есть исключения, а я уже в стольких правилах им являюсь, что одним больше – разница незаметна. Опять качнулся полог, но на этот раз не убийца: Дирбз явился. Не успел он рот открыть, как я прошипел: – Только что сюда заходил убийца! Рефлекторно ухватившись за рукоять меча, сержант нервно уточнил: – Какой убийца? – Тот! Душитель! Который меня в сарае чуть не удавил! Дирбз, поскучнев, убрал руку с меча, облегченно произнес: – Ах он… Так это просто Амед – он уголь в жаровне пошел менять. Ночи сейчас холодные, вас знобило. Заботится о вас. Чувствуя, что еще немного и свихнусь окончательно, максимально спокойно уточнил: – Почему этот душитель ходит по замку? Он ведь должен в колодках сидеть! И пытать его должны были! – Зачем пытать?! – изумился Дирбз. Н-да… или я сошел с ума, или мир… Скорее все же первое… – Дирбз! Мы ведь должны были узнать, откуда он пришел! – Ах… вот вы о чем! Так узнали ведь – в тот же день, когда вас околдовали, хески все рассказали. Сами рассказали – без пыток. И это хорошо – ведь пытать хеска бесполезно: скорее язык проглотит, чем слово вымолвит.