– Меня зовут Алфи, я из Лондона. – А, так ты тот мальчик, что нашел труп? – Верно. – Не страшно было? Алфи покачал головой: – Да не, в Лондоне я видал и похуже. – Ты отважный парень. Но ты должен уметь за себя постоять. Не давай себя в обиду. Алфи вздохнул: – Так они ж по нескольку как навалятся. И все как один агромадные. – Хочешь, научу тебя паре боксерских приемов, пока я еще не уехал? – Правда? – с надеждой спросил Алфи. – Я, конечно, не одобряю драк, – добавил Бен и подмигнул. – Я же сын викария, сам понимаешь. Алфи широко улыбнулся. – Что говорят в школе об этом твоем парашютисте? – поинтересовался Бен, когда они вместе направились прочь. – Никто ж ничего не знает. Одни говорят, дескать, немецкий шпион. Мол, фрицы скидывают парашютистов куда ни попадя, чтобы, когда будет вторжение, они перерезали телефонные провода и все такое прочее. – Значит, местные уверены, что будет вторжение? – А как же, – ответил Алфи. – Этот лорд, ну, который из Фарли, даже учения устроил, показывал нам, как драться вилами и лопатами. Только, как по мне, не больно-то это нам поможет против танков и самолетов с бомбами, правда? – Будем надеяться, что до этого не дойдет, – успокоил его Бен. – Но если дойдет… – Фраза повисла в воздухе. Расставшись с юным Алфи, он двинулся дальше по деревне, размышляя о том, что сказал мальчик, – будто парашютиста прислали для диверсионных акций перед вторжением. Однако при нем не было инструментов, чтобы, к примеру, резать телефонные провода. Следовательно, кому-то из местных жителей предстояло передать ему эти инструменты и, возможно, пустить на постой. Бен остановился у приемного кабинета доктора, подумал, покачал головой и не стал заходить. Он знал доктора всю жизнь. Не тот это был человек, чтобы обманывать своих и селить у себя предателя. Разделив с отцом легкий ужин – крутое яйцо и салат, – Бен решил, что нельзя сидеть сиднем каждый вечер и вести светские беседы, раз его прислали сюда по делу. – Я, пожалуй, схожу в паб, отец, – сказал он. – Вдруг увижу кого-нибудь из старых приятелей. – Хорошая идея, – кивнул преподобный Крессвелл. – Хочешь пойти со мной? – предложил Бен. Викария это, похоже, позабавило. – Я? Благодарю за приглашение, но я, пожалуй, не гожусь для прогулок по пабам. Ты же знаешь, я ограничиваюсь одной рюмкой хереса, остальным посетителям такое не понравится. А ты иди, мой мальчик. Иди, развейся. Одному Всевышнему известно, долго ли нам еще вкушать пусть даже мелкие радости. Бен кивнул, хотел сказать что-то ободряющее, да так ничего и не придумал. Маловато сейчас причин надеяться на лучшее. Вдруг через год они уже будут пить немецкое пиво? Или голодать? Прозябать в рабстве? Томиться в концлагерях? О таком даже думать не хотелось. На фоне розового заката носились летучие мыши, галдели грачи, устраиваясь на ночлег в кронах высоких деревьев за домом священника. Обогнув деревенский луг, Бен направился в «Три колокола». Он толкнул дверь паба, и изнутри донесся приятный гул голосов. Мужчины, сгрудившиеся у барной стойки с кружками пива, дружно обернулись. – Добрый вечер, мистер Крессвелл, – сказал бармен. – Рады снова видеть вас дома. Бен подошел к барной стойке и заказал пинту пива. – Так ты надолго или просто заскочил отца проведать? – поинтересовался один из мужчин. – Да вот урвал пару дней отпуска, – пояснил Бен. – Хорошо хоть ненадолго выбраться из Лондона. – Много повидал бомбежек? – спросил другой. – Не без того, – ответил Бен. – Но к ним привыкаешь. На работе никто и головы уже не поднимает, когда ревет воздушная тревога. – А что за работа? – спросил другой. – Да в одном министерстве. – Чем именно занимаешься? Бен усмехнулся: – Ты же понимаешь, нам запрещено обсуждать работу. – «Запрещено обсуждать работу», – повторил чей-то голос у них за спиной, и Бен обернулся. К ним направлялся тощий парень с ярко-рыжими волосами. Билли Бакстер, сын строителя. Бен почувствовал, как рука сжимается в кулак. Когда они были детьми, Билл любил его изводить. Теперь он ухмылялся. – У тебя, значит, секретная работа, да, Бен? – Запрещено обсуждать, он же сказал, – вмешался один из мужчин постарше. Бен перевел взгляд на рыжего. – Я смотрю, ты тоже не в военной форме, Билли Бакстер, – заметил он. – Так у меня же бронь! – Ну да, как раз твои оконные переплеты и прикончат Гитлера, – съязвил Бен и, к своему удовольствию, услышал, как все рассмеялись. Билли Бакстер вспыхнул. – Если у тебя черепица слетит при следующей бомбежке, кто, по-твоему, прибежит латать крышу, пока все не залило дождем? – И ты, похоже, недурно на этом зарабатываешь, – продолжал Бен. – Я заметил новое бунгало, которое построил твой отец. Домик что надо. – Еще бы. Тяжкий труд приносит плоды, – осклабился Билли. Бен наблюдал, как Билли Бакстер заказал кружку пива. Такой родную бабку продаст, если предложат сходную цену. Но чтобы работать на немцев? Не тот характер, подумал Бен. В душе Билли трус, как выяснилось в тот раз, когда Бен врезал ему, до крови разбив нос, а Билли с воплями побежал домой. Отец прочитал Бену лекцию о насилии и сдержанности, но вид у него при этом был весьма довольный. Когда Бен уже выпил полкружки, дверь паба распахнулась и ввалилась компания громко болтавших и смеявшихся солдат. Они пробрались к бару, и Бен заметил, что местные расступились. В воздухе ощущалось напряжение. Потом один из солдат сказал: «А вы что будете, мисс?» – и Бен увидел, что с ними леди Диана. Она надела красные брюки, повязала голову красным платком, как девушка из Земледельческой армии, и накрасила губы ярко-красной помадой. – Не называй ее «мисс». Надо говорить «миледи». Она дочка графа, – прошипел один солдат тому, кто спрашивал. Дайдо услышала и рассмеялась. – Ой, ради бога, не надо этого. Зовите меня Диана или Дайдо. Терпеть не могу формальностей. Ронни, мне, пожалуйста, полпинты пива с лимонадом. Оглядев паб, она заметила Бена и широко ему улыбнулась: – Привет, Бен. Эти милые ребята предложили мне пойти с ними в паб. Не правда ли, очень любезно с их стороны? Я сбежала из-под замка хоть на время. – Она снова рассмеялась, но во взгляде ее читалась мольба: «Не говори никому, что видел меня здесь». Бармен смутился. – Прошу прощения, миледи, но это ведь общее помещение. Не будет ли вам удобнее в отдельной гостиной? Там есть кресла и не так шумно. – Глупости какие, – возразила Дайдо, покосившись на Бена в поисках поддержки. – Я всю жизнь провожу взаперти и никого не вижу. Мне хочется немного пожить, слышать смех и разговаривать с обычными людьми. – Она обернулась к солдату, который предлагал купить ей выпивку. – Знаешь что, Ронни, давай лучше целую пинту. Пока бармен наливал, она подошла к Бену. – Чем ты теперь занимаешься, Дайдо? – спросил Бен. – Всё дома? – Всё торчу дома, – театрально вздохнула она. – Па не позволяет мне заняться ничем стоящим. А мне так хочется приносить пользу. Ты не мог бы найти мне работу в Лондоне, а? Там, где сам служишь? – Наверное, мог бы, но не стану же я идти наперекор твоему отцу, ты ведь еще несовершеннолетняя. Вероятно, в Севеноксе или Тонбридже тоже можно заняться чем-то полезным. – Записаться в Земледельческую армию свиней выращивать? Других предложений нет. А я хочу чего-то интересного. Вот попрошу мистера Черчилля, когда он у нас будет в следующий раз. Па ведь хорошо его знает. И если мистер Черчилль согласится взять меня на работу, то Па уж точно не откажет, правда? – А ты умеешь делать что-нибудь полезное? – уточнил Бен. – Печатать, например, или стенографировать? – В общем-то, нет. – Она смущенно закусила губу, и Бен вдруг осознал, что она еще почти ребенок. – Обычно женщинам поручают примерно такую работу, – пояснил он. – Бумаги, справки, документы. – Скукота, скукота, скукота! Лучше водить карету скорой помощи, выучиться на радистку или даже пойти в армию. – Женщин на фронт не пускают. Даже если наденешь мундир, все равно будешь заниматься той же конторской работой. – Это несправедливо, – надула губки Диана. – Я такая же способная, как и эти ребята. И такая же смелая. – Ну что вы, мисс, – возразил один из солдат. – Мы пошли на войну именно для того, чтобы защищать таких барышень, как вы. Когда нас посылают на чужбину, нам важно знать, что вы дома, в безопасности, ждете нашего возвращения.