Не дожидаясь ответа, активировала новый артефакт телепортации. Впереди еще одна беседа. Самая тяжелая. * * * – Эрналия? Ты рано. Бабушка, как и всегда, ухоженная: волосок к волоску, даже макияж идеален. Словно слуги не разбудили ее двадцать минут назад с вестью о том, что пожаловала внучка. – И видок у тебя так себе, – не преминула сообщить она. – И тебя с Первым днем, – с улыбкой произнесла я. – Я попросила заварить ратайского чая. – Есть повод? – напряглась бабушка, элегантно присаживаясь на край дивана и принимая чашку с блюдцем. Окинула меня внимательным взглядом. – Ну, это с какой стороны посмотреть… – все с той же милой улыбкой ответила я. – Боги, Эрналия, ты понесла?! Уж не знаю, чего было больше в возгласе старшей родственницы – радости или страха. – Если боишься за свой нравственный облик, не волнуйся. Надо просто быстрее закрепить ваши отношения. Твоя мама тоже… После этих слов бабушка, забывшись, прикусила язык и бросила на меня осторожный взгляд. – Нет, бабушка. Я не беременна. Более того, мы с Ричардом разорвали помолвку. Через пару часов разрыв станет официальной новостью. И этого никак не изменить. – Что?! Раньше от столь ледяного тона у меня бы мурашки по всему телу побежали. Теперь… Теперь я сохранила улыбку, понимая, ради чего это делаю. – Эрналия, ты вообще отдаешь себе отчет в том, что это большая ошибка? После королевского приема, где каждый щенок судачил о том, что вы с Ричардом… Да тебя никто замуж не возьмет! – Значит, останусь старой девой! – радостно хмыкнула я. – Останешься, – сухо ответила она. – Я не дам согласия на брак с кем бы то ни было, кроме Ричарда Уилкинса. Что бы там ни делал его отец. Тоже мне, печаль! – Я знаю. Просто хотела, чтобы ты узнала об этом первой. Но у тебя и без меня есть осведомители. Вероятно, о делах его отца ты узнала многим раньше. Бабушка сделала небольшой глоток, сохраняя привычную невозмутимость готовой ко всему леди. Вот только ко всему, графиня Роунвесская, подготовиться невозможно. – Впрочем, давай иначе, – предложила я. – Сыграем в правду или ложь. Я расскажу тебе сказку, а ты обозначишь, где вымысел, а где реальность. Бабушка напряглась еще сильнее. Я заметила, что она пытается унять дрожь в руках. Вот только что-то подсказывало, что дрожь – вовсе не следствие нервного напряжения. Начинало действовать зелье. – Жили-были в королевстве графиня и король. Графиню воспитывали в строгости, прививали ей нравственные принципы. Вырвавшись и будучи представленной ко двору, графиня ощутила вкус свободы и бросилась во все тяжкие. Правда или ложь? – Правда, – едва слышно ответила бабушка. Я даже предположить боялась, что заставило бабушку принять правила игры. Неужели до нее дошло, что теперь скрывать свои тайны абсолютно бессмысленно? Или же она уловила странный привкус в любимом ратайском? – Графиня почти сразу влюбилась в короля. Молод, горяч. Он олицетворял все то, что графиня так хотела видеть в мужчинах. И король отвечал ей взаимностью. Правда или ложь? – Правда. – Но имела место одна кро-о-о-охотная деталь. Король был помолвлен с княгиней из небольшого княжества, расположенного на дальних землях континента. Брак был выгоден, а потому нарушить договоренности даже ради наследницы богатого рода он не мог. Правда или ложь? – Правда. – Графиня была почти готова смириться со своим положением, но тут в нашу сказку вмешивается второе «но». Ее беременность. Понимание того, что она понесла от короля первенца, окрыляет, и графиня начинает мечтать о том, чтобы все же получить статус королевы. Правда или ложь? – Правда. – В этом графиня Роунвесская призналась крайне неохотно. – После таких вестей графиню довольно быстро выдают замуж, чтобы у первенца был род, далекий от королевского. Чтобы он никак не мог унаследовать все то, что полагается первенцу. Вот только карты королю спутал маленький просчет по поводу возникновения жизни и истинного физического рождения. Первенец наследует не все, но многое. Правда или ложь? – Правда. На щеках у бабушки появились алые пятна, губа начала подрагивать. Зелье действовало так, как надо. – Графиня соглашается с тем, что ребенок не должен узнать всю силу первенца. Но задумывает страшную месть за то, что ею таким возмутительным образом воспользовались. Она сохраняет дружеские отношения с королем, но лишь для того, чтобы контролировать его дальнейшую жизнь. Правда? Или ложь? – Правда. – Почти обескровленных губ бабушки коснулась улыбка, она сделала еще один глоток. – Графиня понимает, что король никогда не будет верен своей королеве, а значит, появятся новые бастарды. Сильнейшего из них она планирует женить, выдать замуж – тут уж как пойдет – за своего потомка. Правда или ложь? – Правда, – с полным смирением произнесла бабушка. – Но король начинает что-то подозревать. Отклоняет брак дочери графини с человеком, который лишь усилит родовые способности будущей внучки или внука, и вынуждает графиню вновь отступить. На время. Обеспечивает влюбленность наследницы графини в простого мужчину, тем самым вынуждая ее выйти из рода самой графини и потерять связь и с королевскими родовыми способностями, данными ей при возникновении жизни. Правда или ложь? – Правда. И потому для графини день свадьбы ее дочери с этим… человеком – худший день в жизни. – Графиня не позволяет бракосочетанию свершиться до того самого момента, пока ее дочь не забеременеет. Это дает ей шанс, что годами выношенная месть все же наберет силу. Что ее наследник все же составит партию такому же бастарду и заберет власть у монарха по праву сильнейшей магии и с одобрения богов. Правда или ложь? – Правда. – Голос графини Роунвесской прозвучал еще слабее. – И только ты могла разгадать такую… сказку. – Ты отравила дедушку? – едва слышно спросила я, первой нарушив правила игры. – Ложь! Абсолютная ложь! Я любила его. По-своему, но любила… – Бабушка попыталась крикнуть, но голос прозвучал слишком хрипло. Почти безжизненно. Она схватилась за голову и болезненно поморщилась: – Ратайский чай… – Потом прикрыла глаза, с грацией истинной аристократки опустилась на подушки и тихо добавила: – Может, именно ты и подаришь мне долгожданную свободу. Воспользуюсь случаем и скажу тебе то, чего никогда не говорила. Я тобой горжусь. Я промолчала. Мне требовалась пара минут, чтобы заглушить подступающие слезы. Нет, бабушка, свободы ты не получишь. Прислушавшись к ее дыханию, я подошла и поцеловала леди Роунвесскую в лоб. – Мне кажется, я смогу тебя понять. Выждав еще пять минут, сожгла лист, что мне отдал Морэн. Единственное официальное упоминание моей семьи во всей той грязи, которую удалось раскопать. Кровь, конечно, не вытрешь, но это меньшее из зол. Остальные упоминания я тоже уничтожила. С отсроченным действием – спасибо Дарену за артефакт, позволяющий стереть память бумаги в нужных местах, – но смогла обеспечить своей семье возможность не оглядываться. Языки пламени мягко пожирали старый лист, заставляя его корчиться. А как только от последней улики остался лишь пепел, я прокричала: – На помощь! Умоляю! На помощь! Бабушке плохо! Я сказала ей, что помолвка отменилась и… Боги, умоляю, на помощь! Слезы даже не пришлось играть. Уже через секунду слуги были в гостиной, а к лекарям полетел магический вестник. Я – монстр. Такой же, как все в моей семье. А в чем-то даже хуже. Но если я смогла принять их со всеми достоинствами и недостатками, то приму и саму себя. Я – монстр. Именно так я думала, когда выходила из родового поместья Роунвесских. Пыталась убедить себя, что с бабушкой не произойдет ничего страшного, но все равно не могла избавиться от груза вины и страха за ее жизнь. В ту самую встречу с отцом Ниры зельевар поведал мне секрет, который приносил его делу больше всего прибыли. Зелье со звучным названием «Новое рождение», предназначенное для людей старшего поколения. Безвредные травы, дополненные для баланса каплей магии, укрепляли сердце, почки, печень, легкие и сосуды – прямо-таки лекарство от всех болезней. С одним маленьким «но». Перед оздоровлением организм погружался в глубокий сон на тридцать часов. В среднем. Со стороны это может выглядеть, как тяжелое недомогание. Ведь человек даже глаза открыть не в состоянии. И точно никому не объяснит, что видит сладкие сны с радугой и зеленым лугом. Разумеется, я не полная дура, чтобы верить зельевару, пусть и талантливому, на слово. Мы долго разбирали состав средства (я даже дала подписку о неразглашении). Изучали свойства трав, предусматривали возможность различных аллергических реакций… Потом я получила от аристократок заверенные личными родовыми перстнями отзывы о чудодейственном препарате. В общем, изучила тему вдоль и поперек, чтобы удостовериться в том, что «Новое рождение» принесет графине Роунвесской исключительно пользу. А заодно привнесет немного театра в ее и без того бурную жизнь. Но перед этим убедит всех, что бабушка серьезно занемогла. Зачем? Все просто. Прямо из поместья графини Роунвесской я направилась к законнику, чтобы внести изменения в договор о вхождении в род. Можно посчитать меня меркантильной пигалицей, возжелавшей извлечь выгоду из всех трагичных ситуаций, что произошли со мной в последние дни, но нет. Я лишь возвращала то, что заслужила по праву. Во-первых, возможность выбирать мужа самостоятельно, без одобрения главы рода. Во-вторых, право отказаться от любых денежных средств Роунвесских на мое содержание. Более того, унаследовать огромное состояние, которое за эти годы бабушка успешно преумножила, смогут лишь мои дети. Мне эти деньги не нужны. Да, я остаюсь Браунс-Роунвесской, но исключительно на своих условиях. Когда я выходила от законника, пришел вестник от Ричарда: