– Он догадался, что ты вернулась. Сказал, ему бросилось в глаза, как странно ты держала сигарету – точно Дейзи. Сказал, нужно разрулить ситуацию. Он заставил меня заснять Блафф-хаус и потребовать, чтобы ты пришла туда одна. Но потом… Добавил, что единственный способ тебя заткнуть, – это убить. Тогда-то я все и поняла. Тогда-то я и поняла, что смерть Сэди не была случайной. Что он и ее убил. Я смотрю на Монику, и меня сжигает стыд за наше общее прошлое. – Нет. Это я ее убила, – вырывается у меня рыдание. Мне хочется со всей силы вжаться в пол, провалиться сквозь землю. – Дейзи, милая, он заставил тебя. У тебя не было выбора. Я пытаюсь ей поверить. Ничего не выходит, но звучание моего настоящего имени действует странным образом – выводит меня из ступора. Я снова испытываю какие-то чувства. Острую жалость к Сэди и к остальным девочкам. К Монике. – Ты все еще его любишь. Она качает головой, но я вижу ответ в ее глазах. – Как можно быть такой дурой?! – восклицает Моника. – Я думала, он меня спас. – Спас тебя? – От моего отца. Она выдавливает эти слова еле слышно, но я понимаю, что она имеет в виду. Насилие описывает круг за кругом, как говорила доктор Олсен. Но, может, сейчас у Моники появился шанс разорвать этот порочный круг. Впрочем, как и у меня. Мало-помалу я чувствую, как оживаю, просыпаюсь, очухиваюсь, точно мой старенький ноутбук. – Как ты узнала, где меня искать? – Мы с Гэвином вместе сообразили. Если ты спрыгнула со скалы и осталась жива, значит должен быть способ попасть обратно в дом. Он читал про контрабандистов и догадался. – Она замолкает, потом спрашивает: – Вчера вечером, когда приходила ко мне… Ты правда считала, что ты Сэди? – Да, – отвечаю (я искренне в это верила, пусть даже одна на всем белом свете). – Но ты знала, что ее нет в живых. Я размышляла о том моем эпизоде потери памяти, состоянии фуги. Должно быть, я сама выдумала большую часть своих якобы вернувшихся воспоминаний, в которых разрозненные обрывки реальности переплелись с моими собственными фантазиями и представлениями о жизни Сэди. А самые важные факты – что она мертва и что это я ее убила – начисто стерла из памяти. – Моя психика… В какой-то момент она просто не выдержала. Я верила, что я – Сэди… Все эти годы. Не выдержала и расщепилась надвое, думаю я. Наполовину Сэди, наполовину Дейзи. И тут на меня обрушивается осознание: я понятия не имею, кто я такая. Вот только это неправда. Я Алекс. Я снимаю фильмы. Я успешный режиссер, ну или была им когда-то. – Ты пойдешь в полицию? – спрашиваю я. Она смотрит в пол. Ей, разумеется, не хочется. – Наверное, – произносит она наконец. – Расскажу, что здесь произошло. Мне придется. – И о том, что я сделала. – Это не твоя вина, – качает она головой. – Ты была совсем девочкой. – Но уже и не ребенком. – Не вини себя, Дейзи. Ты никак не могла ее спасти. – Но это не отменяет того факта, что именно я ее убила. Она открывает рот, чтобы возразить, но тут сверху раздается голос: – Да, Дейзи. Ее убила ты. Он доносится от входа в подвал. Поддерживая друг друга, мы пытаемся подняться, но я обессилена, и прежде чем хотя бы одна из нас успевает твердо встать на ноги, Брайан уже бежит вниз по лестнице. В руке у него что-то металлическое, он с размаху бьет Монику в висок. Она ахает, оседает и, цепляясь за все подряд, едва не увлекает за собой меня. Но я все же удерживаюсь на ногах, в то время как она с тошнотворным хрустом валится на землю. Я бросаюсь на Брайана, но он слишком силен, плюс на его стороне эффект неожиданности; он толкает меня, и я падаю навзничь, больно ударившись головой о стену. Однако от удара во мне словно что-то прорывает. Как он смеет? Как он смеет считать, что может меня убить? Он жалок. Тогда я была ребенком, но теперь-то нет; я скорее умру, чем позволю ему снова хоть пальцем меня тронуть. Чувствуя, как подступают слезы, я вскидываю на него глаза и вижу нацеленный на меня пистолет. Ствол у него короткий и широкий, как у игрушечного. Ракетница. – Брайан, – произношу я, ощущая, как рот наполняется кровью. – Не надо. Он со смехом надвигается на меня. Я кошусь на Монику, но она не поднимается. Шевелится, но ее глаза закрыты. – Моника, вставай, – умоляю я. – Она тебе не поможет, – усмехается Брайан. – Больше не поможет. Он бросает взгляд на дверь. – И Гэвин тоже. Здесь только ты и я. По подбородку у меня течет кровь. – Дейзи… – Не называй меня так! – Почему? Это твое имя. Тебя так зовут. – Нет. Я изменилась. – Ты изменила имя. Но ты не стала другим человеком, и поступок твой никуда не делся. Глаза у него ледяные, как океан. – Ты заставил меня. – Ну да, да. Я тебя заставил. И каким же образом? Я ничего не говорю. – Как все это будет выглядеть, Дейзи? Я сохранил все твои записки. О том, как сильно ты меня любишь. И все фотографии, на которых мы с тобой вдвоем. – Он делает паузу. – На которых мы занимаемся… В общем, сама знаешь чем. Он с печальным видом качает головой. – И те, на которых ты занимаешься тем же с другими. Так что не составит никакого труда убедить народ, что ты была шлюхой. И что ты приревновала, когда я выбрал Сэди. Поэтому и убила ее. Не смогла видеть меня с другой. Это неправда. Мы собирались сбежать вдвоем. Она хотела меня спасти. Я набрасываюсь на него – неожиданно, но мы в разных весовых категориях, и мне не удается сбить его с ног. Мы сцепляемся, наши силы теперь равны: он мощнее, зато я яростнее. Он пытается швырнуть меня в стену, но я хватаюсь за его куртку, и мы боремся, пока его лицо не оказывается в дюйме от моего. – Ты ничтожество, – цедит он. – И всегда им была. В мои вены точно впрыснули дозу адреналина. Я не та Дейзи, которую он помнит, я слишком часто дралась, выбиралась из слишком многих опасных переделок. Моя правая нога оказывается между его ногами, и я резко всаживаю колено ему в пах, одновременно дергая куртку вниз. Он воет от боли, и я с нечленораздельным воплем толкаю его. Он шлепается на пол, подняв тучу пыли, и я, для верности еще раз наподдав ему, уже лежащему, ногой, хватаю с пола ракетницу и трясущимися руками направляю дуло ему в грудь. – Ты испоганил мне жизнь. Он с глухим смехом сплевывает на пол кровь. – Ты сама себе ее испоганила. А знаешь, я сохранил то видео. То самое, на котором ты убиваешь Сэди. Это ли не доказательство, Дейзи? Я не могу дышать. В воздухе висит пыль. Перед глазами опять мелькают кадры, на которых я стою над моей подругой, затянув ремень на ее шее. Прошлое вновь обрушивается на меня всей тяжестью. Он прав. Я убила ее. Я убила Сэди. Я должна была сказать «нет», я должна была сопротивляться, даже если бы это стоило мне жизни. Я не смогу себя простить. Никогда. Пистолет трясется в руке. Брайан не сводит с него глаз, дожидаясь своего шанса. На секунду кажется, что я слышу вой сирен, но даже если и так, они слишком далеко и становятся тише. Это лишь игра воображения, последний ужасный фокус моего сознания. – Мне было пятнадцать, – оправдываюсь я. – И что? Я слышу голос Сэди. «Вернись, – говорит она. – Мы можем сбежать. Мы победим его, поедем домой и доделаем наш фильм и дальше будем жить так, как будто ничего этого не было». Нет. «Оставь ее. Оставь Дейзи здесь. Пусть лежит на дне моря, как ты и считала все это время. Идем со мной, идем домой». – Я не могу. – Чего ты не можешь, Дейзи? Я произнесла это вслух. Брайан не знает, что внутри меня живут два человека, две перепуганные девочки-подростка препираются друг с другом.