Мне показалось, я услышала в трубке его вздох. На мгновение я подумала, что он сейчас скажет: лучше тогда вообще прикрыть эту лавочку и взяться за что-нибудь другое или с извинениями вернуть деньги Четвертому каналу и признать, что моя карьера не удалась. – Открытка все еще у тебя? – спросила я. – А что? – Не выбрасывай ее. Я уже «разбудила» ноутбук и вышла в «Гугл». Набрала в строке поиска «Блэквуд-Бей». Если Дэн упрется, нужна будет веская причина, чтобы убедить его там не снимать. Я хотела увидеть те самые страницы, на которые будет смотреть Дэн. Я хотела быть во всеоружии. Одну за другой, наискосок, я проглядывала статьи по ссылкам. Поначалу я успокоилась: в большинстве своем это были ничем не примечательные заметки. Рестораны, закрывшиеся навсегда; звание самой живописной деревушки в Йоркшире в третий раз подряд, хотя эта статья была столетней давности; кампания против закрытия местной станции спасения на водах, которая грозила провалиться. Я уже было понадеялась, но потом увидела его. Материал о пропавшей девочке-подростке по имени Дейзи, которую теперь официально признали покончившей жизнь самоубийством. Рассчитывать, что Дэн пропустит такое, не приходилось. Он просто не мог за это не ухватиться. – Нам надо поговорить, – произнесла я. – Сейчас приеду. Вскоре я была у него. Открытка лежала на столе – фотография Блэквуд-Бей, снятая с утесов. Она выцвела, как будто ее долго держали на солнце. Я взяла картонку в руки, но она не вызвала внутри никакого отклика. Я перевернула ее. Эти два слова, написанные черной пастой. «Может, здесь?» Почтовый штемпель оказался смазан, и разобрать на нем что-либо было невозможно. Дэн налил мне кофе. – Странно, да? – Ты уверен, что никто из редакции не мог ее прислать? Он склонил голову набок: – Я спрашивал, никто не признается. Но… Я знала, что он скажет. – …ты-то что так разволновалась? На этот вопрос я ответить не могла. Впрочем, Дэн тут же про него забыл. – Ты уверена, что это не то? – спросил он. – Я посмотрел в Интернете. Деревушка небольшая, но не крошечная. И население сокращается. Кажется, это именно то, что ты ищешь. Народу там достаточно мало, чтобы можно было говорить о сообществе, но, по-моему, не настолько, чтобы у тебя были основания волноваться, что желающих сниматься в твоем фильме будет раз-два и обчелся. Он развернул ко мне монитор и принялся прокручивать картинки, которые выдал ему «Гугл». – И место живописное. Сама посмотри. Я бросила взгляд на экран. Фотография главной улицы. Слейт-роуд. Погожий летний день. Резкие тени, улочка, уходящая вверх так круто, что у меня закружилась голова, симпатичные домишки, кафе и сувенирные магазинчики. Все хорошенькое, нарядное. Я наклонилась и изобразила на лице интерес. Вид на деревню с утесов, маяк вдалеке, фотография, сделанная с галечного пляжа, лодочный спуск, занимающий весь передний план. – Картинка получится красивая. Впрочем, ты сама это знаешь, если там бывала. – Но мы будем снимать зимой. Могут возникнуть сложности. – Но снимать-то будешь не ты! Я думал, в этом и заключается весь смысл. А непогода может сделать фильм еще атмосфернее. Он переключился на следующую картинку. Булыжная улочка, слишком узкая для автомобилей. Висячие кашпо для цветов, окна в частых переплетах. – Машин там явно не так уж много. Дорога очень крутая. И главное, это место с историей. Я поднялась, не желая слушать дальше: – Обещаю подумать. Склонив голову набок, он сверлил меня взглядом. – Ты знаешь, что там пропала девушка? Я поколебалась, но делать вид, что я не в курсе, смысла не было. Я подумала про Дейзи. – Много лет назад. И это признанное самоубийство. А при чем тут… – Нет. Я имею в виду недавнее исчезновение. И про самоубийство тут речи не идет. – Он открыл новую страницу браузера. – Смотри. Публикация была с веб-сайта «Молби мессенджер». «Съемки уличной камеры наблюдения могут пролить свет на загадочное исчезновение несовершеннолетней Зои Персон, поиски которой до сих пор не дали никакого результата», – гласил заголовок над размытой фотографией, точнее, стоп-кадром из видеосъемки. Девушка в черной куртке, с собранными в хвост черными волосами; на зернистом изображении различить черты лица невозможно. В подписи говорилось, что ее видели на автобусном вокзале в Мидоухолле. Я отвела взгляд, пытаясь сосредоточиться на чем-нибудь другом, но перед глазами все плыло. Он прокрутил страницу вниз, где та же девушка, только на фотографии лучшего качества, смотрела прямо в камеру. Волосы у нее были распущены, и казалось, она вот-вот улыбнется – но нет, она не улыбалась. – Она исчезла неподалеку от Блэквуд-Бей. Около трех с половиной лет назад. Я покачала головой. «Нет, – хотелось мне сказать. – Это невозможно. Я бы знала». Неужели? Я так долго избегала этого места, случиться могло все, что угодно. Дэн вскинул на меня глаза: – Что ты говорила? Самоубийство? Черт. Теперь ходу назад нет. – Девушка по имени Дейзи, – произнесла я. – Она покончила с собой. Дэн открыл новую страницу и ввел поисковый запрос. – Дейзи Уиллис. Десять лет назад. – Он откинулся на спинку кресла. – Сначала она, потом Зои Персон. Он ухмыльнулся так, будто сорвал джекпот. Где-то в глубине души у меня шевельнулось презрение. – Тебе это не кажется странным? – спросил он. – Сразу две пропавшие девушки! – Дейзи покончила с собой, – услышала я собственный голос. – Это подтвердили официально. Он принялся бегать по строчкам глазами. – Но тела так и не нашли. Я имею в виду… – Это было самоубийство. – Не важно. – Он снова уткнулся в экран. – Она спрыгнула со скалы. Исчезла. А семь лет спустя эта Зои, как ее там, тоже исчезает. Что тебе еще нужно? Он глянул на меня в упор и на мгновение показался мне в точности тем самодовольным придурком, каким я когда-то его считала. – Я всецело верю в тебя, Алекс. А вот другие не обязаны. – В смысле? Я очень старалась, чтобы мой голос не сорвался. Не удалось. Он покачал головой, как будто я ребенок, который его разочаровал. И добил меня последним ударом: – Я пообещал, что ты найдешь место с историей, с неразгаданной тайной, с интригой. В противном случае они не дали бы тебе денег. Я не могла загубить проект, и потом, фотография Зои чем-то меня зацепила и теперь не шла из головы, не давала покоя. Когда я закрывала глаза, передо мной вставала еще и Дейзи, мертвая. Она тянулась ко мне, пытаясь сказать, что я единственная, кто способен ей помочь. И да, должна признаться, когда я думала об этом, на меня волной расплавленного металла накатывала гордость. Как знать, вдруг я и в самом деле та, кто поможет ей обрести покой. На другое утро я позвонила Дэну. – Я приняла решение, – сообщила я. – Блэквуд-Бей так Блэквуд-Бей. Он обрадовался, и следующие пару недель мы все утрясали и делали веб-сайт. Джесс нашла кого-то из местных – Гэвина, организатора киноклуба, – кто согласился помочь мне, и в начале октября смоталась туда. Они устроили встречу в деревенском досуговом центре перед очередным кинопоказом. Джесс объяснила суть проекта, сказала, что он призван запечатлеть на пленке картину жизни в небольшой деревне – все в очень легкой манере. Никто ни с кем счеты сводить не должен. На нашем сайте стали появляться видеосюжеты. Поначалу медленно, по капельке, но потом, когда люди увидели, что их друзья и соседи включились в съемки, их становилось все больше и больше. В основном сцены повседневной жизни – играющие дети, люди за стряпней, вечеринки в садике на заднем дворе. Немало было животных, видов утесов. Без членов, разумеется, не обошлось, но я их оперативно удаляла. Сценки из паба; приземистый мужчина, сталкивающий лодку в воду. Все в положительном ключе. Про Дейзи и Зои не было ровным счетом ничего, ни малейшего намека, и в то время как я разрывалась между облегчением и разочарованием, Дэн явно склонялся к последнему. Как и Анна, которая, не преминул он мне напомнить, платила и заказывала музыку. – Выход только один, – сказал он мне. – Придется тебе самой туда поехать. Попробуй-ка что-нибудь раскопать. Вот так я и оказалась в машине, которая везет меня в Блэквуд-Бей – место, где я никогда не хотела очутиться, чтобы разобраться в истории, в которую никогда не хотела вникать. Странно, я даже не против. Может, мой фильм от этого только выиграет. Гэвин все говорит и говорит. Усилием воли заставляю себя включиться в разговор.