– Похоже на то. – Простите. – И вы меня. Он понижает голос: – Я правда хочу помочь. Выяснить, что здесь происходит. «Знаю», – думаю я. Он полон решимости, надо отдать ему должное. – Может, раз такое дело, перейдем уже на «ты»? Я пожимаю плечами. – Я видела Лиз, – говорю я. – Она забралась ко мне в машину, практически меня похитила. Гэвин аж рот разевает от неожиданности: – Что?! – Она хотела кое-что мне показать на торфяниках. Я молча наблюдаю за его реакцией. Но ее нет, он лишь еле заметно нервозно морщится, терпеливо ожидая, когда я продолжу. – Она считает, что там похоронена Дейзи. – Я выдерживаю небольшую паузу. – Или Сэди. – Сэди?! – Да. – Но Сэди сбежала. Я пересказываю ему то, что услышала от Лиз, и когда заканчиваю, он присвистывает: – Звучит как полный бред. – Я знаю. Но что, если они нашли тело Дейзи, когда его вынесло на берег? Я имею в виду, раньше полиции. И похоронили ее, чтобы скрыть улики. – Кто «они»? И что на это сказала полиция? – Лиз туда не обращалась. – Значит, мы должны обратиться. Я качаю головой. Нельзя этого допустить. Нельзя допустить, чтобы делом занялась полиция. Они меня вычислят. – Нет. – Нет? – Он вскакивает на ноги. – Речь, на минуточку, идет о неучтенном захоронении! Пора давать задний ход, и быстро. – Да никакое это не захоронение, просто чья-то нездоровая шутка. Букетик под деревом. Судя по всему, у отца Лиз под конец в голове все перемешалось. – Но… – Сэди не может быть там похоронена, не может, и все. – Почему? – Просто поверьте мне. Он устремляет на меня вопросительный взгляд. – Так, значит, вы как-то связаны с этим местом? – догадывается он. – С Блэквуд-Бей. Утыкаюсь глазами в колени. Внутренний голос твердит, что надо все отрицать, никому ничего не говорить, но я понимаю, что теперь слишком поздно. Он ни за что мне не поверит. И ни за что не выбросит это из головы. Я сижу совершенно неподвижно. Потом чешу запястье, но ничего не чувствую. – Я уверена, что Сэди жива. Я ее знала. Еще в Лондоне. Мы обе жили на улице. Бомжевали. Познакомились в одном из хостелов. Так что если я в чем-то и уверена, так это в том, что Сэди никак не может быть там похоронена. – Если только она в какой-то момент не вернулась сюда. – Она не возвращалась. – Вы, кажется, чересчур уверены. – Так и есть. – Почему? Что с ней здесь произошло? Она не знает, думаю я. В этом-то и беда. Хотела бы она знать. Она считает, что это может иметь отношение к гибели Дейзи. Но я не могу ему этого сказать. – Я не знаю. – Вы никогда ее об этом не спрашивали? Я устремляю на него взгляд: – Нет, не спрашивала. Люди сами тебе все расскажут, если захотят, когда будут готовы. Давить нельзя. Не уверена, что он меня понимает. Мужчина в идеально отглаженной рубашке, с профессией, к которой он, без сомнения, сможет вернуться в любой момент. Он думает, малышку Сэди в один прекрасный день все достало, потому что у нее, бедняжки, кто-то стащил пенал или обозвал жирной, и она собрала манатки и рванула сначала в Шеффилд, а потом в Лондон. Надеюсь, когда-нибудь смогу рассказать ему, каково это на самом деле. Я почти завидую его бескомпромиссности, его уверенности в том, что существуют единые для всех незыблемые нравственные принципы. – А где она сейчас, вы не знаете? – Мы потеряли связь. – Вы же дружили. – Я такого не говорила. И вообще, это было очень давно. Он садится. Повисает молчание. Жаль, что он не курит, я бы стрельнула у него сигарету. Момент сейчас как раз такой, когда впору снова начать курить. Я на мгновение закрываю глаза и представляю: сигарета зажата между губами, вспыхивает зажигалка; первая, головокружительно желанная затяжка, терпкий вкус табачного дыма, слегка дерущего горло. Он еще некоторое время молчит, потом спрашивает: – А про Зои Лиз не упоминала? Я качаю головой. – Вы знаете, я полагаю, надо кому-то рассказать, – мягко говорит Гэвин. – Про так называемое захоронение? – Нет, про то, что вы встречали Сэди. Ее родные… Нет, думаю я. Нет. Я отчаянно хочу выяснить, что же такое случилось – что я сделала с Дейзи, прежде чем сбежать, – но вернуться назад я не могу. Я не могу встретиться со своей матерью, она неминуемо меня раскроет, и что я тогда ей скажу? – Ее мама была бы рада узнать, что с ней все в порядке. Вот только с ней не все в порядке, думаю я. Совсем не в порядке. – Я просто… Нет. – Алекс, – все так же мягко произносит он. – Это ведь чистый эгоизм. И снова эта бескомпромиссность, сказал как отрезал. Наверное, он прав. Наверное, у меня и нет другого выхода. Может, она и есть тот самый человек, который наконец поведает мне, почему я сбежала и что произошло между мной и Дейзи. Ответит на вопросы, которые не дают мне покоя. И если она это сделает, если я смогу вспомнить, кто причинил зло Дейзи и почему я сбежала, тогда, вероятно, я узнаю, кого боится Лиз и что происходит с Кэт и Элли. – И как мы ее найдем? – Способы есть, кто-нибудь нам подскажет. Или поищем в Интернете. Ну разумеется. У меня заканчиваются отговорки. И это, может быть, не так уж и ужасно.