– Возвращаемся, – распорядился дагон. Машина развернулась быстро. Столь же стремительно, набирая скорость, полетела обратно к городу, увлекая за собой остальных зрителей. Никто не замешкался, определенно не желая рисковать своим здоровьем. Не знаю, как другие, – наверное, все они не раз восход видели, – а я осталась под впечатлением. И больше всего в тот момент, когда машина влетела в закрывающую город тонкую пленку, мне хотелось, что бы у Ньевора все получилось! Пусть он вернет Ракису и его обитателям нормальную спокойную жизнь. Пусть его стремление заниматься любимым делом принесет пользу всем. Пусть им гордятся так же, как теми, кто спас рарков от амиотов. Он этого достоин! – Дея? Ты решила здесь поселиться? – вклинился в мысли недовольный голос. Пришла я в себя не сразу. Непонимающе похлопала глазами, огляделась… Дагон смотрел на меня выжидающе. Он уже не сидел рядом, а стоял в двух шагах от раскрытой с моей стороны дверцы машины. Рядом, у его ног, с унылым выражением морды ждал Хас. На шаг позади него с немым укором в глазах замер Таш. Водителя и второго рарка не было. В аграве осталась только я, намертво вцепившись пальцами в обивку. Уй… Вот дура! Увлеклась, обо всем забыла… Стоп! Так я же и есть дура! Значит, имею право. – Н-н-нельзя, да? Жаль, – вздохнула и начала сползать с сиденья. Поставила ногу на подножку и поняла, что удобнее было бы опереться на другую. Но менять не стала, поторопилась – меня же ждут! Неловко развернулась, поднимаясь и… И сама не поняла, как ухнула вниз, не найдя опоры. То есть опора-то нашлась, но не под ногами, а почему-то под подмышками, ладонями и лбом. Упругая, твердая, пахнущая чем-то необычным… Ой… Это же… дагон! Он меня поймал, подхватив, когда начала падать, а я так «удачно» легла на его грудь. И теперь стояла, судорожно вцепившись в его плечи ничуть не менее сильно, нежели минуту назад в обивку. Вспомнив, как рарки реагируют на прикосновения, поспешно отпрыгнула. – Каблук… зацепился, – в панике пискнула, оправдываясь. – Правда! – едва не всхлипнула от обиды, когда на лице мужчины отразилось явное презрение и неверие. Ситуации это не улучшило. Таш пробормотал: «Позорище», Хас ему ответил: «Круглоухая же. Следовало ожидать», Шайхот скривился… Я зажмурилась, прогоняя слезы и сглатывая ком в горле. Дагон мне никто. Как и его питомец. Какое мне дело до того, что они обо мне думают? А с Ташем я поговорю и объясню. Хоть он-то должен меня понять! К счастью, на этом инцидент себя исчерпал. Дагон, сбросив гримасу брезгливости, снова посмотрел на меня с изрядной долей равнодушия. По ступеням крыльца, около которого остановился аграв, поднялся первым, даже не оглядываясь. В холле развернулся и, указав на ожидающего молодого парнишку в серой униформе, оповестил: – Тебя проводят в комнату. Отдыхай до вечера, сегодня из дома больше не выходи. Вместо ужина в честь Восхода будет праздничный банкет, поэтому платье должно быть красивым. – Отыскал глазами Таша и приказал теперь уже ему: – Проследи. Возможности сбежать я обрадовалась. Хотелось побыть самой собой и сгладить у шоша впечатления от произошедшего недоразумения. Возможно, узнать у него еще что-то интересное о жизни Ньевора или рарков. В общем, поведение Шайхота было мне только на руку. И меньше всего я думала в этот момент о словах дагона. А вот Таш сосредоточился именно на них. Слуга, который остановился у прикрытого легкой занавесью проема, едва успел сказать: «Располагайтесь. Вещи перенесли», а меховой рыжий субъект уже рванул внутрь. Я было замешкалась, сомневаясь, нужно ли провожатого благодарить, и, видимо, напрасно. – Нравлюсь, да? – с оттенком гордости но не очень громко поинтересовался рарк, самодовольно приглаживая и без того прилизанные темные волосы. – Захочешь развлечься, я запросто. Мне бы опыта набраться, а то стыдно к девушкам подкатывать. Ты же научишь? Пока я хлопала глазами, ошалев от наглости, которую этот тип себе позволил в доме, где работает, занавесь колыхнулась – сквозь нее просунул голову недовольный моей задержкой Таш. – Дея?! – рыкнул грозно. Ясно, что парнишка его не услышал. Но морду с оскаленными зубами увидел несомненно. И сбежал моментально. Я даже взглядом не успела вернуться к тому месту, где наглец стоял, а его уже не было. – Ты чего творишь, а? – пользуясь тем, что его, кроме меня, никто не слышит, шош устроил настоящий разнос. Даже дожидаться не стал, когда я в комнату зайду. – Хозяин только за порог, как ты тут же на сторону бежать готова? На дагона повеситься попыталась, теперь слуге глазки строишь. Смотреть противно. Тьфу… И я неожиданно разозлилась. Если до этого мне было больно и обидно, то теперь в душе клокотали гнев и возмущение. – Хватит! – рявкнула так, что шош мгновенно поперхнулся и замолчал. – Мне казалось, что я одна тут дура, но, похоже, кое-кто еще. Поэтому объясняю популярно и требую запомнить раз и навсегда: меня развратные развлечения не интересуют! Споткнуться и оступиться может каждый! И схватиться за любой, оказавшийся рядом предмет, – это нормальная рефлекторная реакция, которая всегда опережает разум! А то, что некоторые личности, когда видят круглоухих, не способны думать ни о чем, кроме секса, – это их личные проблемы, а не мои «заслуги»! Оглушенный звуковой атакой, Таш аж на задние лапы опустился. Глаза, и без того круглые, выпучились, став буквально огненно-оранжевыми, а пасть так и осталась приоткрытой. – Ну ни щьерда себе… – оторопело выдал, видимо не найдя более приличных слов. По крайней мере, я именно так эту фразу поняла. Однако облегчать ему жизнь не стала, пусть сам свою ошибку осознает, так надежнее. Да и воинственный запал уже схлынул, оставив лишь удовлетворение сбросом эмоций и реакцией на них шоша. Молчал Таш недолго. Проследил, как я присела на край застеленной розовым покрывалом широкой кровати, не спуская с меня глаз, зашел слева, развернулся, обошел справа, в итоге сел напротив и сообщил: – Ты ненормальная, Дея. Ты в курсе? – Ньевор говорил, – криво усмехнулась я. – Вернее, мы с ним давно уже это выяснили. И я у него маленький вызов выиграла, как раз насчет моего отношения к… удовольствиям. Так что он бы во мне точно не стал сомневаться. – Я теперь тоже не буду, – совершенно серьезно пообещал шош. – Только я ведь не твои… э-э-э… личные пристрастия имел в виду. – Наверное, то, что круглоухой дурочке не положено изъясняться умными словами? – предположила я. – Нет, – мотнул головой пушистый собеседник. – Хотя это тоже ненормально. – Тогда что? – А то, что я твои эмоции поглотил. Помнишь, я рассказывал, что мы ими питаемся? – Помню. И что тут необычного? Я нервничала, значит, твоей пищи было хоть отбавляй. И вообще, мне не жалко. Забирай, если нужно. – Ничего ты не понимаешь! – раздраженно зашипел Таш. – Шоши питаются от одного-единственного рарка не потому, что не хотят брать от других, а потому что не могут этого делать! После первого насыщения мы обретаем постоянного хозяина – с этого момента организм отторгает чужие эмоции и не пускает в себя. Мы можем только осознавать, что они есть, и определять какие именно. Но не поглощать! И я даже помыслить не мог, что получу хоть что-то, идущее от тебя. Оно само в меня вошло. Окатило и впиталось. Я не хотел! – Хочешь сказать, я тебя насильно накормила? – мое недоумение сравнялось с недоумением шоша. – Нет, не насильно, – со вздохом пояснил тот. – Когда я питаюсь эмоциями хозяина, ощущения те же самые. Поглощение само собой происходит. Бесконтрольно. – Хм… Может, твой организм признал меня хозяйкой? И у тебя теперь будет два… м-м-м… источника пищи? – Не знаю! – занервничал Таш. Вскочил и забегал по комнате, словно не мог найти себе места. В конце концов шлепнулся на пузо, уронил морду на пол и закрыл лапами нос. Говорить, правда, не перестал: – За всю историю общения рарков и шошей не было ни одного подобного случая! Это нонсенс! И я… Я боюсь, как бы мой организм не решил сменить источник пищи, а не взять дополнительный. И когда хозяин вернется… Он подумает, что я его предал! – Но ты же в этом не виноват, – попыталась я его успокоить. Сползла с кровати на пол, устроилась на напольном коврике и осторожно погладила безутешного шоша по голове. – Виноват! – взвыл Таш. – Если бы я тебя не обвинил, то ты бы не взорвалась. И не произошло бы такого мощного выброса. Моему организму нечего было бы поглощать и все осталось, как было! – Тебе не понравились мои эмоции? – мягко подтолкнула я его в другом направлении. Не видя возмущения своими действиями, зарылась пальцами в тонкую, как пух, шерстку и помассировала кожу. – Они не такие питательные, как у Ньевора? – Очень питательные, – шош, чуть повернув голову, покосился на меня одним глазом, по-прежнему сохраняющим огненный цвет. – Значит, без еды ты не останешься в любом случае. И без прежнего хозяина тоже. Ведь я не расстанусь с Ньевором, потому что… не хочу, – замолчала, так и не назвав истинную причину. Хотя при воспоминании о нескладном, но ставшим таким близким рарке в груди вновь разрослось щемяще-влекущее чувство. – Так ты… ты о нем думала? – осторожно спросил Таш, словно боясь спугнуть какую-то призрачную надежду. И уточнил: – В аграве, когда мы возвращались. От тебя шло что-то такое же, как сейчас. Нежное. – Да, – улыбнулась я. Накрутила шерстку на палец и отпустила, наблюдая, как она распрямляется. – Я не знал. Прости. Решил, что это связано с дагоном. Он же рядом сидел. – Понятно. Вот и объяснение: шоши чувствуют эмоции, но не могут с точностью определить, что их вызвало. И выводы делают, исходя из своего видения ситуации. Получается, тоже могут ошибаться. – Ты гладь, гладь. Чего остановилась? – неожиданно недовольно заворчал шош и повел головой, провоцируя мою руку вернуться к ласке. – Раньше тебе не нравилось, – коварно напомнила я, с наслаждением погружая ладонь в необычайно приятную шерстку. – Раньше ты и хозяйкой мне не была, – резонно заметил Таш. – Какой был смысл позволять себя трогать, если от получаемого тобой удовольствия лично я ничего не имел? А теперь вон сколько… вкусняшки. – Ты и сейчас питаешься, что ли? – хихикнула я, представив, что с моих рук на шоша стекают невидимые эмоции, а он как губка их в себя впитывает. – Не мешай! – приказал Таш. – То есть не отвлекайся! Вошел во вкус, видимо. Глаза закрыл, расслабился, только что не заурчал. Не умеет, наверное. Интересно, а Ньевор тоже его гладил, чтобы было чем покормить? Как часто такая «еда» требуется? Можно ли ее «переесть»? Принципиальна ли разница, какие именно эмоции шош получает – положительные или отрицательные? И что в итоге хозяин от этого имеет? Польза ведь обоюдной должна быть. Вопросов было много, но выяснение я отложила. Совершенно незачем торопиться. Теперь мы с ним так тесно связаны, что волей-неволей сам мне все расскажет. Потому и я расслабилась. Веки сами собой опустились, мысли потеряли связность, а монотонные движения начали усыплять… – Подъем, Дея, – бодрый командный голос прорвался сквозь приятную дрему. – На банкет скоро, а тебе еще себя в порядок привести нужно. Оторвав голову от чего-то мягкого, я посмотрела на Таша с недоумением. И лишь после этого сообразила, что хоть и нахожусь по-прежнему на полу, но укрыта покрывалом, которое теперь закрывает лишь половину кровати. И вообще, использовала шоша в качестве подушки! Я что, на самом деле уснула? Вроде ведь не устала. – Первый контакт всегда так заканчивается, – объяснил Таш. – Нье… Ньевор вообще сутки спал. Маленькая заминка перед именем сказала мне очень много. Шош все еще переживает, не желая терять прежнюю связь. И будет нервничать до тех пор, пока не появится возможность проверить и понять, как на самом деле обстоят дела. Понимая, что не стоит ему лишний раз напоминать о хозяине, пошла по другому пути. – Спасибо, что укрыл. – Это что еще за «спасибо»? Ты меня решила оскорбить недоверием? Я, по-твоему, мог оставить тебе мерзнуть? – возмущенно зашипел Таш в точности как Ньевор, когда я его ухитрилась поблагодарить за спасение из заточения. Я от неожиданности потеряла дар речи. Хотела-то как лучше! Но, похоже, менталитет рарков распространяется и на их питомцев. А с этим однозначно нужно что-то делать!