– Влюбленные обнимаются только после того, как вызов друг от друга принимают, – наставительно пояснил Ньевор. – Потому что без него это безнравственно. – То есть со мной ты вел себя безнравственно? – хихикнула я. – С тобой вообще невозможно вести себя прилично! – рыкнул Ньевор, отрывая голову от подлокотника, чтобы сердито на меня посмотреть. Впрочем, беззлобно, скорее, профилактически. – А вызов… Он в этом случае какой? – сидя на подоконнике, я покачала ногами, заставляя взлетать в воздух тонкую ткань юбки, придавая своему вопросу легкомысленной беспечности. Мол, я безо всякой задней мысли спрашиваю, просто интересуюсь. – Обоюдный, – припечатал мужчина. – Прямой вопрос, прямой ответ, условия… Ты ведь почти мне его бросила, когда спросила, собираюсь ли я в тебя влюбляться. «Почти», потому что условий не озвучила. И я тебя подтолкнул, когда спросил, хочешь ли ты моей любви. И о предполагаемой взаимности. А ты проигнорировала, увела разговор в сторону. Не приняла и не отвергла. Я и разозлился. Подумал, это потому, что тебе другое нужно. Вот так. В который раз убеждаюсь – со словами на Ракисе действительно нужно быть очень аккуратной. Мне любовь Ньевора точно не нужна, и сама я влюбляться в него не собираюсь. Хорошо хоть повезло избежать вызова с последствиями! Ну почему? Почему у меня вечно язык впереди ума рыщет? Ведь едва не вляпалась! «Все мы крепки задним умом»… Фраза известная и потому хорошая в оправдательном смысле. Правда, проблем от этого меньше не становится. Но хоть с личными отношениями немного разобралась – уже плюс. Осталось прояснить, что же рарки со своим врагами не поделили? Просто так ведь они на них нападать бы не стали. Как он их назвал? М-м-м… Амиоты? – Они самые, – подтвердил Ньевор, когда я осторожно об этом спросила. Не отрывая взгляда от проплывающего за окном аграва унылого коричнево-серого пейзажа, продолжил: – А напали они потому, что мы на их пути оказались. Была бы на нашем месте другая звездная система, амиоты бы ее разрушили. Им ведь без разницы, кого пожирать. – Как это «пожирать»? – растерялась я. – Они разумных существ едят? – Они все едят, – по-прежнему не глядя на меня, зло процедил рарк. – То есть разрушают, выкачивая максимум энергии. От звезды за год ничего не остается, планету за месяц превратят в ничто, а уж корабли или живые существа… Это для них вообще минутное, а то и секундное дело. На один зуб. Ошалев от таких подробностей, я замолчала. Вот уж не думала, что такое бывает. Неужели есть цивилизация, которая запросто аннигилирует звезды? Это ж какого уровня развития она достигла? И почему в таком случае нападает на себе подобных? В космосе ведь масса безжизненных звездных систем! Но и это не все. Есть еще один животрепещущий вопрос: куда эти самые амиоты девают такой объем энергии?! Зачем им столько?! Ох, с каким бы удовольствием я бы все это спросила у Ньевора! Увы… Я хоть теперь, в новом видении моей персоны, и не глупая патологически, но все равно необразованная. Значит, разбираться в подобных вещах не могу. Придется проявлять любопытство в рамках моего умственного развития. – А как они выглядят, эти «амиоты»? – Да никак, – пожал плечами Ньевор. – Это нематериальные сущности. Энергетическая форма жизни. С ними нельзя договориться, невозможно наладить контакт, невозможно убить, только… – Сбежать, – закончила я, наконец хоть примерно, но представив себе реальность, которая сподвигла рарков на такой рискованный шаг, как прыжок во времени. – Тебе тоже кажется, что это было трусостью? – встрепенулся Ньевор. Даже от окна отвернулся, перестав изучать практически безжизненное каменистое плато, и развернулся ко мне, ожидая подтверждения. Или опровержения. Наверное, все же первое, судя по тому воодушевлению, которое звучало в интонациях. – Ты говорил, что в той ситуации это был единственный способ спастись, – я постаралась ответить обтекаемо, чтобы не подставить себя и не провоцировать собеседника. – Единственный лишь потому, что правящая тетрада посчитала его таковым, Дея, – укоризненно погрозил мне тонкий палец. – И не нашлось тех, кто смог бы, бросив вызов, доказать иное. – Но несогласные были? – заинтересовалась я. – Несомненно. Ньевор усмехнулся так неприятно, что у меня моментально возникло подозрение: а не он ли был в их числе? Сначала я его прогнала – он же молодой рарк, вряд ли мог при этом присутствовать. Но потом… Неожиданно я осознала, что не знаю, как давно были эти самые прыжки! И вообще не в курсе, как у рарков с продолжительностью жизни. Может, мой собеседник только по местным меркам молод, а по земным мне в дедушки годится! Мои догадки оказались от истины и далеки, и близки одновременно – поняла, когда Ньевор продолжил: – И когда мы с тобой еще не родились, были, и сейчас есть. Но авторитет тетрады остается незыблемым, а ее состав за это время не изменился. – Прости, я, наверное, излишне любопытна, – неуверенно извинилась, но, увидев отрицательное движение головой, осмелела: – А как давно Ракис в новом времени оказался? То есть в будущем. – Сто сорок оборотов назад. И само понятие «оборот» с этого момента появилось. Раньше в ходу другое летоисчисление было. Связанное со всеми четырьмя планетами и двойной звездой. М-м-м… Сто сорок это… Около шестидесяти земных лет? Не так уж много. – А тебе сколько? – проявила-таки любопытство, не удержалась. – Семьдесят в следующий оборот исполнится. Ага, значит… Двадцать восемь. Ну… не юноша точно. Знать бы еще, сколько мне, на взгляд Ньевора. – Тебе шестьдесят, наверное, – я даже вопроса не задала, а ответ уже получила. Понятно, что не точный, но не в этом суть. Кивнув, согласилась. Если он и завысил возраст, то вряд ли ошибся. Скорее, общая продолжительность жизни у рарков больше, чем у землян. Пока мы болтали, пейзаж за бортом аграва изменился. Появились невысокие здания: кое-где кажущиеся совершенно целыми, а где-то сильно разрушенные. Мы прилетели в старый город. Выбираться из машины мне пришлось самостоятельно. Помогать Ньевор не стал, хотя я и видела, как ему хочется это сделать. Однако сдержался, позволив действовать независимо. Это он ту самую деликатность проявил, что положена рарку, уважающему свою даму и ожидающему, когда она бросит ему соответствующий вызов «влюбленности». Меня это, с одной стороны, смешило – кидает его из крайности в крайность! А с другой, я понимала, насколько с их, рарковской точки зрения, поведение достойное. Особенно в отношении круглоухой. И поэтому я старалась тоже вести себя правильно, не желая ни выставлять своего спутника на посмешище, ни подставляться самой, дав ему повод рассчитывать на перспективы в личных отношениях. В общем, я спокойно спрыгнула с высокой подножки на каменную мостовую, поправила юбку, одернула задравшуюся кофточку и осмотрелась. Атмосферная дымка за время полета разогрелась и потому хорошо освещала площадь, на которой мы оказались. Наш аграв здесь был не единственный – не меньше десятка стояли рядом, в ожидании ушедших на экскурсию пассажиров. Но, даже если бы их было в десять раз больше, это не создало бы тесноты – настолько большое пространство разделяло здания, построенные по периферии. – Идем, Дея, успеешь еще насмотреться, – позвал меня Ньевор. – Нас ждут. Ждут? А вот это интересно. Личный экскурсовод или?… Оказалось «или». В ближайшем к парковке здании, чистеньком и отремонтированном, до которого мы дошли за пару минут, в холле на диванчиках расположилось не меньше двадцати рарков. Кто-то листал электронные брошюрки, зависшие над столами, кто-то болтал между собой, кто-то просто сидел со скучающим видом, ожидая начала. Видимо, мы прибыли последними, потому что высокая внушительная женщина в черных брюках и белой плотной блузке навыпуск, до этого опирающаяся задней частью тела на подоконник, от него оттолкнулась, вышла в центр холла и громко позвала: – Прошу следовать за мной. Она повела группу в боковой коридор, а я обрадовалась. Мало того, что у меня есть шанс легально знакомиться с неведомой никому из землян историей Ракиса, так еще и могу наблюдать за поведением самих рарков. В естественных условиях, так сказать. У меня ведь не так много возможностей для этого было – ресторан и краткие прогулки не в счет, а те сериалы, что показывал волнор, можно было примерять на реальность хорошо если на пятьдесят процентов. Очень уж герои были везучими, и все у них с лета получалось. В жизни такого не бывает. Коридор вывел нас в зал, центральную часть которого занимало небольшое возвышение-макет – наверняка этот самый город в уменьшенном варианте. Но сделан он был красиво, натурально, в цвете и совсем не казался игрушечным. Пожалуй, вот так можно было бы его увидеть с небольшой высоты. Там даже люди, то есть рарки, на улицах двигались как настоящие! – Как вам, несомненно, известно, Раркилис, бывшая столица Ракиса, был самым первым поселением на планете, – начала говорить экскурсовод, когда ее слушатели заняли удобные места вокруг. – Численность населения к моменту прыжка во времени достигла шестнадцати миллионов, а площадь была равна ста восьмидесяти галлам. Для сравнения: в нынешней столице – Рардесе, при площади в десять галл проживает двенадцать миллионов рарков. Она сделала небольшую паузу, дожидаясь, пока погаснет свет, а невысокие дома и широкие улицы расцветятся неоновыми огнями. – Мы с вами побываем в трех наиболее интересных районах города, – в полумраке голос женщины слышался еще звонче и отчетливее. – Музейный, где вы познакомитесь с постройками и бытом, сохранившимися с доисторических времен… – Дальний от меня угол макета выделился ярче, обозначая свое местоположение, остальные стали светиться приглушеннее. – Техно-архитектурный – это застройка периода, который стал для нашей цивилизации переломным в развитии и освоении космического пространства, – сообщила экскурсовод, и новая зона вспыхнула, привлекая к себе внимание. – И новейшей истории, который расскажет нам о военном времени в истории Ракиса. – Последний упомянутый район разгорелся прямо передо мной, позволив увидеть куполообразные строения, между которыми были проложены туннели. Вот честно, я бы предпочла начать именно с него – было у меня предчувствие, что здесь кроются разгадки необычайной агрессивности рарков, – однако вместе со всеми пришлось следовать запланированной программе. Сначала полюбоваться на макет, заигравший новыми красками, едва занялся искусственный рассвет, и восхищенно ахнуть при виде зашевелившейся, словно от ветра, голографической листве и ветках деревьев – больше для Ньевора, который на меня смотрел с явным ожиданием подобной реакции. Затем неторопливо идти следом за толпой в еще одно помещение, где нас дожидались двухместные полусферы, скрепленные между собой как бусинки, нанизанные на нитку. Сейчас это «ожерелье» висело в паре сантиметров над мостовой, а когда все устроились на своих местах, качнулось, приподнялось и медленно выплыло из раскрывшихся створок ангара. Обогнув площадь, стремительно полетело по улице: мерно покачиваясь, игриво взлетая, опадая вниз и веселя детишек, которых в нашей группе оказалось аж трое. Они взвизгивали, хихикали и в нетерпении ждали очередного кульбита. Взрослые на забаву реагировали спокойно – не обращая внимания на неудобства, просто смотрели по сторонам, изучая архитектуру. А я поняла, почему устроители экскурсии, несмотря на то что детей не так уж много, все же сместили акценты – юным созданиям несомненно было бы скучно десять минут созерцать стены зданий. Пусть даже и отличных от тех, к которым они привыкли дома. Мне детское развлечение тоже нравилось. От резких перепадов высоты перехватывало дыхание, пальцы крепче вцеплялись в ограничивающий сиденья поручень, а губы невольно растягивались в улыбке. Не было у меня в детстве таких аттракционов, вот недополученная порция примитивного ребячьего счастья и нашла место в моей душе. Ньевор сначала поглядывал на меня с подозрением, потом, видимо, догадался о причинах – разумеется объяснив со своей «колокольни» тем, что в поселении мне точно было не до игр. В общем, дальше рарк смотрел уже понимающе снисходительно. Мы не разговаривали. Сейчас в этом не было смысла, потому что мешал голос экскурсовода, наверняка транслируемый динамиками в каждую полусферу. Комментарии были ожидаемыми: «Дом первого управляющего столицей, построенный…», «Городская управа, впоследствии уступившая здание школе молодых курсантов…», «Лаборатория, где проводил свои первые опыты известный ученый Грельес Герен»… Музейная часть города оказалась кардинально отличной от остальных районов, по которым мы проезжали, и одновременно безумно знакомой! Передо мной, спрыгнувшей на плотно утоптанную коричневую землю, стояли те самые дома, что я видела в поселении! Ну да, может чуть иные – одноэтажные, где-то иной формы и из других материалов – но сам факт! – Старейшее примитивное жилище, – благоговейно поведала экскурсовод, когда подвела нас к наполовину вросшему в землю сарайчику из переплетенных между собой побелевших стволов. – Не реконструкция. Сохранилось благодаря естественной консервации, возникшей в условиях отсутствия доступа воздуха, когда древнее поселение засыпал вулканический пепел. Можете заглянуть внутрь, там все осталось в неизменном виде. Дождавшись своей очереди, я присела и с любопытством прильнула к смотровому окну, находящемуся в полуметре от земли. Первое, что бросилось в глаза, – совершенно аскетичная, простая обстановка. Неаккуратный, грубый настил из бревен на полу, видимо выполнявший функции стола, потому что на нем стояла какая-то утварь, похожая на посуду. Рядом – лежанка из более тонких веток, покрытая сверху шкурой, наверняка раньше пушистой, теперь же грубо-каменной. С потолка свисало нечто, похожее на веревки. Часть из них была притянута к стенам, и на них определенно что-то сушилось. Опять же, за давностью лет понять, что именно, не представлялось возможным. Очага не было. Либо ели древние рарки все сырым, либо жарили на улице. Уступив место Ньевору, я отошла на пару шагов и, стараясь не слишком привлекать внимания, присмотрелась к другим посетителям города-музея. До этого у меня было не так много возможностей это сделать. Все парами, ни одного, кто пришел бы в одиночестве. Те, кто с детьми, – наверняка супруги, а вот остальные, несомненно, разной степени «знакомства». Две пары, как и мы с Ньевором, держат почтительное расстояние, остальные ведут себя более раскованно, даже обнимаются. Вот только понять, что это – непристойное поведение или брошенный личный вызов, – нереально. Никто ведь не будет афишировать своих отношений. И все же теперь я следила за поведением рарков с ничуть не меньшим интересом, чем знакомилась с их же историей. В итоге к моменту, когда мы сели в капсулы, чтобы доехать до третьего, последнего района, по обоим пунктам накопилось не так уж мало новых сведений. По первому. Круглоухая в группе была лишь я, остальные остроухие. И неприличного поведения они не допускали – девушки огрызались на мужчин, если те проявляли излишнюю настойчивость. Впрочем, последнее случалось не так уж часто. По второму. Предки современных рарков имели круглые уши. Остроухость оказалась мутацией, которая возникла спонтанно и быстро распространилась в древнем обществе как раз по причине высокого интеллекта ее носителей. А, размножившись, остроухие предпочли исключить контакты личного характера с дефектной частью населения – очень уж велика оказалась между ними умственная пропасть. Официального запрета не было, да он и не требовался – большинство остроухих считало ниже своего достоинства иметь хоть какие-то отношения с примитивными существами. Ну а меньшинство… Именно они возглавляли современные поселения, управляя и контролируя «общины фермерского типа», в которых по-прежнему жили глупые и ничем, кроме примитивных форм удовольствия, не интересующиеся круглоухие. Зато остроухие быстро развили свою цивилизацию. Изобретения шли лавиной – одно за другим, наука вела к прогрессу семимильными шагами… Цифры, которые называла экскурсовод, мне мало о чем говорили – их не с чем было соотносить, но чисто интуитивно мне показалось, что техногенное развитие Ракиса претерпело взлет с первых механизмов до космических кораблей за какие-то пару-тройку сотен лет, если принять в расчет то, что создатель первого поднявшегося на орбиту космического корабля до сих пор еще жив! Очень стар, но… Но ведь теперь рарки летают, развивая субсветовые скорости! Причем без погружения в подпространство! Само собой, это медленнее, однако результат все равно един – достичь других звезд они в состоянии. Впрочем, к последнему они не шибко стремились. Причина оказалась неприятной – первый же полет в дальний космос обернулся трагедией. Из двух космолетов, отправленных к ближайшей звезде на разведку, вернулся только один. И новости, которые он привез, были страшными. – Сам путь был преодолен успешно, – интригующе приглушая голос, рассказывала экскурсовод, комментируя картинки, сменяющиеся на экране перед панорамой, которая пока скрывалась в темноте. – Оба корабля благополучно достигли намеченной цели. Около звезды обнаружилась планета, которую поначалу приняли за необитаемую. С непригодной для дыхания атмосферой, сплошь покрытая кристаллами разных форм и размеров… Кто бы мог на ней выжить? Однако после приземления и разведки исследователи поняли – кристаллы кто-то добывает. В некоторых местах были следы разрушения и изъятия. Решив, что это какое-то ценное сырье, команды обоих кораблей заполнили трюмы, наверняка так же, как это делали инопланетяне. В том, что это не были местные обитатели, – ни у кого не возникло сомнений, особенно когда наши путешественники своими глазами увидели опустившийся из космоса на прииск чужой корабль. То ли фотография, то ли рисунок этого события тут же отразился на экране, и я едва сдержала возглас. Инопланетным кораблем оказался самый обычный дискоид, практически такой же, как тот, на котором я летела с родителями! Получается… Получается, мы действительно невольно с ними пересеклись? Земной дискоид забирал кристаллы, а рарки оказались свидетелями и… Кем? Они пошли на контакт? Или спровоцировали конфликт? Ох… Я неожиданно осознала, почему папа сказал: «У них с нами счеты давние»! Вот где кроется разгадка! И теперь еще внимательнее слушала женщину, которая комментировала очередную иллюстрацию.