— Да, это всадник, маленький человек на большой лошади. Он едет в нашу сторону. Всадник, который действительно приближался, казалось их совсем не замечал. — Удивительный чудак, — ворчал Фрэнк, — здесь, на Диком Западе, так хорошо встретить человека, а он и не думает ехать нам навстречу. Или он враг человечества, или у него недобрые намерения. — Давайте позовем его, — предложил Боб. — Давай, — согласился Фрэнк. Боб приложил обе руки ко рту и закричал во все горло: — Хэлло! Хэлло! Остановись! Голос негра был способен разбудить мертвого. Всадник осадил лошадь, и оба путника направились к нему. Когда они приблизились, то увидели, что это был вовсе не маленький человек, а почти еще мальчик. Его одежда была вся из бизоньей кожи, на голове широкополая шляпа, а на поясе красный шерстяной шарф, за ним — нож и два пистолета в серебряной оправе. По обеим сторонам седла были прикреплены куски кожи для защиты ног от стрел. Лицо его сильно загорело. С левой стороны лба шел кровавый рубец — прямо к правому глазу. Это придавало юноше особенно воинственный вид. Он не производил впечатления молодого неопытного человека. На лошади он сидел гордо и прямо. Фрэнк поздоровался и спросил, знаком ли он с местностью и знает ли Хельмерс-Хоум? Тот отвечал, что сам туда едет, и, предложив следовать за ним, ударил свою лошадь и поскакал в сторону от ручья, по направлению к югу. Наши путники пустились следом. — А мы хотели ехать по течению! — заметил Фрэнк. — Вы все равно прибыли бы в Хельмерс-Хоум, но часа через два, тогда как теперь мы будем там через три четверти часа. — Как хорошо, что мы тебя встретили! А не знаешь ли ты владельца этой страны? — Даже очень хорошо. — Что он за человек? — Если у вас дурные намерения, то лучше поверните обратно. — Почему? — Он очень проницателен. — В таком случае нам нечего его бояться! — Если вы храбрые люди, то он, напротив, будет готов на всякие услуги. — Я слыхал, что он ведет торговлю? — Да, но не в корыстных целях, а лишь для западных племен, живущих в дружбе с ним. Он привозит в свою страну все, что требуется для охотника, и продает по самым низким ценам. Но кто ему не понравится, не найдет ничего и за большие деньги. — Так он большой оригинал? — Нет, но он старается обезопасить себя от западных племен. Впрочем, я не стану его описывать, вы с ним сами познакомитесь. Скажу только одно, это вас крайне удивит и насмешит: он коренной немец. — Вот выдумал! — вскричал Фрэнк. — Чему же тут смеяться? В сущности, я должен был догадаться, что он немец, так как только немец может назвать свою страну Хельмерс-Хоум. Ты далеко от него живешь? — Нет, у меня нет владений, я свободен как птица. — Значит, одинокий бедняк? — Да! — Ты так молод и у тебя нет родителей? — Есть, но в Англии. — Но имя у тебя есть? — Да, конечно: меня зовут Блади-Фор. — Но это означает «кровавый случай»? — Совершенно верно: я выдержал страшное нападение и один из всех остался в живых. — Что же с тобой случилось? — Я освободил однажды, вместе с двумя друзьями, из плена у павианов одного молодого человека по имени Кребс. Он шел вместе с другими отыскивать золотые прииски Бобровой реки и попал в лапы к обезьянам. Мы пошли на соединение с его людьми, но по дороге на нас напали разбойники — уцелел я один… — А что же золотые прииски? — По слухам, экспедиция по дороге натолкнулась на алмазные россыпи и отказалась идти к приискам, так как тайна их местонахождения принадлежала индейцам. — Но ты знаешь убийц? — Нет. Хельмерс нашел меня под кактусом в бесчувственном состоянии и взял к себе домой. Я целый месяц лежал в забытьи и когда пришел в себя, то положительно ничего не помнил. Только момент нападения я помню ясно и был бы счастлив, если бы этого никогда не было — страстная жажда мести не гнала бы меня тогда в ужасные пустыни. — Но почему же тебя назвали Блади-Фор? — Потому что я был найден весь в крови. — А родители твои англичане? — Да. Хельмерс относился ко мне как родной отец, но ничто не могло удержать меня на месте: я рвался на волю, как сокол, у которого хищники растерзали родителей и который гонится по кровавым следам, пока не натолкнется на убийц. Его верный глаз ему не изменит, и он их узнает. Пусть они в сто раз сильнее его, пусть это ему будет стоить жизни, но он ни перед чем не остановится, и его смерть вместе с тем будет и их смертью. Он заскрежетал зубами и так потянул повод своей лошади, что она высоко подпрыгнула. — Так твой шрам на лбу остался еще с того времени? — спросил Фрэнк. — Да, — ответил он мрачно. — Но лучше не будем говорить об этом. Я слишком расстраиваюсь и могу ускакать прочь, оставив вас одних отыскивать Хельмерс-Хоум. — Да, поговорим лучше о его владельце. Кем он был там, в другой стране? — Чиновником лесного ведомства. Кажется, главным лесничим. — Как? — вскричал Фрэнк. — Точно так же, как и я? — Ты тоже? Это счастливое совпадение. — Да, я тоже был лесничим. Но почему он оставил это прекрасное место? — Его патрон был очень гордый и упрямый человек, так что они не могли ужиться, и когда Хельмерс уходил, то получил плохие рекомендации, не позволяющие найти другое место, и он предпочел отправиться подальше. Вот мы скоро опять выйдем к ручью и вступим в лес, за которым находятся владения Хельмерса. До сих пор ты расспрашивал меня, а теперь я позволю себе задать тебе один вопрос. Этого храброго негра не зовут ли Слайдинг-Боб? Боб так и подпрыгнул в седле. — О! Зачем господин Блади-Фор бранит храброго Боба? — Я не хотел тебя обидеть, но я предполагал, что я твой друг. — Но почему же вы называете меня именем, которое мне дали индейцы за то, что я все время выпадал из седла, но теперь я умею ездить верхом и скачу, как черт. Как бы в подтверждение своих слов, он дал шпоры лошади и умчался вперед. — Как? Ты знаешь Боба? — изумился в свою очередь Фрэнк. — Я знаю и тебя, — отвечал юноша. — Как же меня зовут? — Хоббл-Фрэнк. — Совершенно верно. Но как ты узнал это? — Как же не знать таких знаменитостей, как вы! Мне говорил о вас мой старый знакомый Якоб Пфефферкорн, которого называют Толстый Джемми. Он рассказал мне все о вашем путешествии, и, когда ты упомянул о том, что был лесничим, я сразу понял, с кем говорю. — Значит, теперь ты не сомневаешься в том, что я настоящий немец? — Этого мало. Ты, кроме того, еще и добрый, и удивительно храбрый человек. — Как видно, толстяк меня не плохо рекомендовал! — Еще бы! Разве он мог оклеветать своего храброго Фрэнка?